3. АНТИЧНЫЕ ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА В I В. ДО Н. Э. — IV В. Н. Э

3. АНТИЧНЫЕ ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА В I В. ДО Н. Э. — IV В. Н. Э

Северное Причерноморье в конце II в. до н. э. — IV в. н. э. Конец II–I в. до н. э. были для античных городов — государств Северного Причерноморья временем общего социально — экономического и политического кризиса. Внутренний социально — экономический кризис этих государств — резкое углубление имущественной дифференциации населения и обострение социальных противоречий — совпал с глубокими изменениями в их внешнеполитическом положении, что привело к упадку ремесел, сельского хозяйства, торговли. Это объясняется, с одной стороны, увеличением давления местных племен, определенными изменениями в составе соседних племен, в частности продвижением сарматов, а с другой — ослаблением и упадком ряда греческих городов в связи с экспансией Рима.

Северопричерноморские города один за другим теряли политическую независимость, попадая под власть Понтийского царства, после распада которого в Северном Причерноморье доминирующим стало влияние Рима. Все это привело к важным изменениям политического и экономического характера. В городах заметно увеличивалось количество выходцев из местных племен, что особенно сильно отражалось на культуре античных городов; эллинистическая в своей основе культура первых веков нашей эры все больше приобретала черты, типичные для культуры окружающих племен, одновременно она воспринимала некоторые элементы римской провинциальной культуры. Но романизация в античных городах Северного Причерноморья оказалась намного слабее, чем, например, в городах Западного Причерноморья. Все эти процессы в первые века пашей эры очень четко прослеживаются в Боспорском государстве. Это время характеризуется относительной общей стабилизацией политического положения, а также определенным ростом экономики.

Период экспансии Понтийского царства и общего кризиса античных городов Северного Причерноморья был относительно недолгим.

Понтийское государство возникло в IV в. до н. э. в северо — восточной Малой Азии, на юго — восточном побережье Понта Евксинского. В 281 г. до н. э. правитель Понтийского царства Митридат III принял царский титул. В среде населения Понтийского царства преобладали каппадокийцы, господствующий класс представляли в основном персы. Ведущую роль в экономической и политической жизни городов, расположенных на побережье Черного моря, играли греческие колонисты. При царе Фарнаке Понтийское царство завоевало Синопу и заключило военно — политические союзы с городами Северного и Западного Причерноморья, а также и с сарматами. В I в. до н. э. Митридат VI Евпатор объединил под своей властью все причерноморские государства, в том числе Боспор, Ольвию, Тиру, Херсонес, Колхиду.

Естественно, что создание такого большого государственного объединения в районах, представлявших значительный интерес для Римской империи, не могло не встретить противодействия с ее стороны. Под властью Римского государства в то время находились Южная Европа, Северная Африка, острова Эгейского моря, западные районы Малой Азии. Дальнейшему продвижению Рима на восток, в частности в глубь Азии, мешало Понтийское царство. Античные города Северного Причерноморья находились в зоне столкновения интересов этих двух государств, борьба между которыми стала переломным моментом в истории Восточного Средиземноморья.

Первый военный конфликт между враждующими сторонами возник в 89 г. до н. э. Затем он перерос в войну, которая длилась с небольшими перерывами до 63 г. до н. э. (89/88— 85/84; 83–82; 74–64/63 гг. до н. э.). На первом этапе борьбы Северное Причерноморье было для Понтийского царства главным источником сырья, продовольствия и людских ресурсов. Митридат VI привлек к участию в войне не только города Боспора, Херсонес, Ольвию, но и множество племен. Война, затянувшаяся на долгие годы, подрывала внешнюю торговлю, ремесла, сельское хозяйство античных городов Северного Причерноморья. Все это тяжелым бременем ложилось на трудящиеся слои населения. В результате в городах Северного Причерноморья ширились антипонтийские настроения, которые впервые проявились еще во время восстания Савмака.

Во время первой войны Митридата VI с Римом Боспор сделал попытку выйти из — под власти Понтийского царства, но потерпел неудачу. Полководец Митридата VI Неоптолем разбил войска Боспора и его союзников. Наместником Митридата VI в Боспорском царстве стал его сын Махар. Однако это привело к негативным для Митридата VI последствиям — Махар вступил в тесные отношения с римлянами. Большое количество продовольствия, заготовленного Боспором для осажденной римлянами Синопы, он отправил своим союзникам — врагам отца.

В ходе войны римляне захватили понтийские территории в Малой Азии, и после битвы около р. Лики в 66 г. до н. э. Митридату VI пришлось отойти через Кавказ к Боспору, в Пантикапей. В то время там находился Махар. Он вынужден был бежать в Херсонес фракийский, где затем и покончил жизнь самоубийством. Римляне продолжали преследовать Митридата VI. Их полководец Помпеи рассчитывал догнать его, пройдя через Закавказье, но продвижение войск Помпея остановили иберийские племена, не захотевшие покориться Риму, и он повернул назад. Митридат VI, чувствуя на Боспоре большую уверенность в своих силах (он считал античные государства Северного Причерноморья своей экономической и политической базой, особенно после потерь в Малой Азии), стал готовиться к новой войне с Римом. Он задумал поход в Италию через Северное Причерноморье, Дунай и Альпы.

Чтобы осуществить свое намерение, Митридат VI заключил военные соглашения с вождями северопричерноморских племен, вступил с ними л родственные связи. Ориентация Митридата VI на местные племена еще больше обострила отношения с населением греческих городов, обремененных поборами, римской блокадой и т. п. По Страбону, население Боспора платило Митридату VI дань зерном — 180 тыс. медимнов (около 7510 т) и серебром — 200 талантов. Обязательными были также поставки рабочих волов (их жилы использовались на тетивы боевых луков), строительного леса (для сооружения военных машин), рабов. Кроме того, войны Митридата VI с Римом значительно сократили торговые операции античных государств Северного Причерноморья с Грецией и Малой Азией. Все это существенно затрагивало интересы рабовладельческой части общества. В результате в Боспорском государстве снова, как и в период первой войны, начались активные выступления, вылившиеся в ряд восстаний.

Первой против Митридата VI поднялась Фанагория (63 г. до н. э.). К ней присоединились Нимфей, Феодосия, Херсонес. Вспыхнуло восстание и в самом Пантикапее. Его возглавил сын Митридата VI Фарнак, которого войска провозгласили царем. Митридат VI спрятался во дворце на акрополе Паптикапея, где по его просьбе был убит одним из военачальников.

Этими событиями, в результате которых Понтийское государство Митридата VI было окончательно сломлено, окончился период вынужденной понтийской политической ориентации северопричерноморских городов. Города стали в большой степени зависеть от Рима, в частности в военно — политическом отношении. Вскоре Боспор, Ольвия, Херсонес, Тира полностью утратили свою политическую независимость. Античные города Северного Причерноморья в первые века нашей эры стали для Римской империи своеобразным барьером, способным ослабить натиск варварских племен на восточные ее границы.

Глубокие изменения произошли на рубеже нашей эры и в первые ее века в общественной и экономической жизни северопричерноморских городов: шел процесс распада основ рабовладельческого общества, процесс натурализации хозяйства, усиливалась сарматизация культуры. Одновременно в первые века нашей эры имела место некоторая экономическая стабильность. В частности, города продолжали играть существенную роль в посреднических торговых операциях между античным миром и местными племенами. Но уже около середины III в. н. э. начался новый глубокий внутренний экономический кризис большинства античных городов Северного Причерноморья. В это время городское население занималось главным образом сельским хозяйством; города приобретали черты, свойственные сельским поселениям; углубился процесс натурализации хозяйства, что в целом привело к сокращению ремесленного производства, внутренней и внешней торговли. Постепенно менялись формы эксплуатации. Рабство изживало себя, складывались новые формы социальной зависимости, свойственные раннефеодальному обществу.

В Северном Причерноморье процесс качественных социально — экономических изменений совпал с крайним обострением внешнеполитического положения в связи с захватническими походами готов, гуннов, нарушением ими торговых связей, сложившихся в предыдущее время. Все это привело не только к уничтожению рабовладельческого способа производства, но и гибели большинства античных северопричерноморских городов. В III в. н. э. ослабевшие политически и экономически античные государства уже не могли противостоять готским полчищам и были вынуждены идти им на уступки и на соглашения с ними. Даже Боспор, который в военном отношении являлся самым сильным античным государством этого района, должен был разрешить племенам боранов и герулов проходить через Керченский пролив из Азовского в Черное море, откуда они совершали пиратские набеги не только на причерноморские, но и на средиземноморские города — Афины, Коринф, Эфес, Кизик, Гераклею и др. Многие города подверглись разорению. Все это наносило большой, иногда непоправимый ущерб экономике античных городов Северного Причерноморья — торговле, ремеслу и особенно сельскому хозяйству. В большинстве городов прекратилась чеканка монет. С середины III в. н. э. наблюдается упадок городской жизни.

Еще более тяжелым для античного мира Северного Причерноморья был IV в. н. э., когда на его территорию вторглись кочевые орды гуннов. Гунны вместе с племенами, примкнувшими к ним, нападали на города и поселения, сохранившиеся после нашествия готов, и в последней четверти IV в. н. э. полностью уничтожили большинство из них. В последующие века жизнь здесь продолжалась только в немногих уцелевших (и то частично) городах. Это, в частности, касается Херсонеса, который стал в эпоху раннего средневековья одним из периферийных городов Византийской империи. Существовало и небольшое поселение на месте Пантикапея. Возможно, одно из поселений славян Поднестровья могло в конце I — начале II тысячелетия н. э. размещаться на остатках Тиры, где в позднейшие времена возник город Белгород.

Таковы общие черты жизни античных городов Северного Причерноморья в первые века нашей эры. Следует отметить, что различия в развитии отдельных государств в этот период были значительно большими, чем в предыдущее время.

Боспор. После победы над Митридатом VI Евпатором Римское государство особенно большое внимание уделяло Боспору, назначало туда царей (по Страбону). Первым таким царем был Фарнак (63–47 гг. до н. э.), которого Рим провозгласил своим «другом и союзником». Под властью Фарнака находились Боспор и Херсонес. Фанагория, первая поднявшая восстание против Мдтридата VI, получила автономию. Боспорское государство при правлении Фарнака занимало намного большую территорию, чем в предыдущее время — время своего расцвета. Позднее Фарнак покорил и Фанагорию, его владения в азиатской части Боспора доходили до Танаиса и включали всю Таврику.

Но Фарнак мечтал возродить Понтийское царство. Для этого он, оставив своим наместником в Боспорском государстве Асандра, осуществил поход в Малую Азию, где начал борьбу против римлян. Асандр, получив власть, провозгласил себя независимым правителем Боспора. Это был тяжелый удар для Фарнака. Одновременно римская армия во главе с Юлием Цезарем в 47 г. до н. э. нанесла Фарнаку поражение вблизи города Зелы (Малая Азия). Фарнак бежал в Синопу, где попал в плен к римлянам. Вскоре римляне его отпустили. Фарнак вернулся в Боспор, с помощью скифов и сарматов захватил Феодосию и начал наступление на Пантикапей. В бою с войском Асандра Фарнак погиб.

Активность Асандра вызвала недовольство в Риме. Юлий Цезарь хотел заменить его сыном Митридата VI Евпатора — пергамцем Митридатом, но последний также погиб в битве с Асандром. Асандр остался правителем Боспора; на престоле он был 30 лет (47–17 гг. до н. э.). Сначала Асандр назывался архонтом, а вскоре, после гибели Цезаря в 44 г. до н. э., стал царем. Чтобы еще больше укрепить свое положение, он женился на дочери Фарнака — Динамии.

В годы своего правления Асандр осуществил ряд мероприятий, способствовавших росту экономики Боспора, укреплению обороны государства. В частности, он возродил боспорский флот, соорудил новый оборонный вал для защиты от кочевников, находившийся, очевидно, в районе современного Перекопа.

После смерти Асандра власть перешла к его жене Динамии. Однако уже в 14 г. до н. э. римляне посадили в Боспоре своего ставленника, правившего частью Понтийского царства, Полемона I, который в том же году захватил престол и женился на Динамии. Правление Полемона, который даже переименовал древние боспорские города Пантикапей и Фанагорию в Кесарию и Агриппию, означало усиление зависимости царства от Рима. Такое положение вызвало недовольство среди населения Боспора. На стороне недовольных выступила Динамия. Она порвала отношения с Полемоном и стала подстрекать против него местные племена азиатской части Боспора. В 8 г. до н. э. в борьбе с одним из племен Полемон погиб. После его гибели Рим признал Динамию правительницей Боспора. После смерти Динамии боспорским царем стал Аспург, очевидно, сын Асандра. При Аспурге, принявшем имя Рескупорида (приблизительно 8–38 гг. н. э.) Боспорское царство значительно окрепло (от него фактически стал зависеть и Херсонес). Так, в одной из надписей, посвященных Аспургу, отмечается, что ему подчиняются Боспор, Феодосия, синды, меоты, тарпиты, псессы, танаиты; речь идет о покорении скифов и тавров.

В политическом отношении Боспор в определенной степени зависел от Рима. Об этом свидетельствуют, в частности, слова «друг римлян», входившие в титул Аспурга, и портреты императоров на золотых боспорских монетах. Эта зависимость оставалась в силе и в более позднее время. В 39 г. н. э. власть Аспурга, вопреки желанию римлян, унаследовал его сын Митридат III (39–45). Римляне, опасаясь, что Митридат в случае военного конфликта сможет поднять против империи местные племена, были вынуждены смириться с его властью. Признавая официально зависимость от Рима, Митридат III в то же время стал готовиться к тому, чтобы отделиться от него. Об этих тайных планах донес императору Клавдию брат Митридата III Котис. В Северное Причерноморье были направлены римские легионы. Митридат III бежал; вместо него престол занял Котис I под именем Тиберия Юлия — в честь римского императора, установил культ римских императоров и стал его жрецом. Вслед за Котисом I имя римского императора носили и другие боспорские цари. Но Рим это не могло удовлетворить. При Нероне, когда разрабатывались планы завоевания Кавказа и выхода к Каспийскому морю, была сделана попытка превратить Боспор в римскую провинцию. В Боспорское государство ввели войска, боспорских царей стали утверждать императоры, на монетах Боспора 60–х годов н. э. чеканились изображения Нерона (позднее — последующих императоров), его имя или монограмма без каких — либо упоминаний о боспорском царе.

После смерти Нерона положение несколько изменилось. Возобновился в общих чертах статус, существовавший ранее. Так, боспорские цари проводили самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, но признавали покровительство и главенство римских императоров, в знак чего носили династическое имя Тиберий Юлий и титул «друг кесаря и друг римляне Практически это означало признание вассальной зависимости от Рима. Заинтересованный в сохранении системы, обеспечивавшей существование в этом районе оплота рабовладельческого мира против варварских племен, Рим предоставлял Боспору даже субсидии для содержания армии, что полностью отвечало интересам рабовладельческой верхушки Боспора, которая всегда помнила об угрозе восстаний рабов и других слоев угнетенного населения. В этих условиях она не могла полностью отказаться от поддержки со стороны Римского государства. Однако боспорские цари пользовались любой возможностью, чтобы свести к минимуму свою зависимость от Рима. При Рескупориде II (68–92), сыне Нотиса I, возобновилась чеканка монет, на которых с одной стороны помещалось изображение боспорского царя с его именем и титулом, а на другой — портрет римского императора. Политическое положение Боспора стабилизировалось и оставалось неизменным до середины III в. н. э.

По своему происхождению и родственным связям боспорские цари были тесно связаны с верхушкой местных племен. Об этом говорят фракийские имена Нотиса, Рескупорида, Реметалка, сарматские имена Савроматов и др. Отношения Боспора с местными объединениями племен, входивших в его состав, развивались по — разному. Во время борьбы за боспорский престол определенные группы племен поддерживали того или иного претендента. Так в борьбе Котиса I против Митридата III союз сарматских племен аорсов поддерживал Нотиса I и римлян, сираки — Митридата III.

В I–III в. н. э. Боспор настолько окреп, что смог начать наступление на значительную часть Крыма. Успешные походы против скифов осуществлялись не только при Аспурге, но и позднее, при Котисе II (123–132) и Савромате II (174(?)—210). В надписи первой половины III в. н. э. один из Рескупоридов уже называется царем не только Боспора, но и тавро — скифов. В составе Боспорского государства среди других племен, как и раньше, оставались синды и меоты.

Частично также изменился и состав племен, входивших в Боспорское царство. В первые века нашей эры значительную роль в жизни скифских племен, а также античных государств Северного Причерноморья, в частности Боспора, стали играть сарматские племена. Этот период характеризуется увеличением в боспорских городах прослойки туземных элементов. На Боспор, в частности в Пантикапей, переселялись также жители малоазийских городов. В то же время римский элемент в Пантикапее был незначительным.

Укрепление политического положения Боспора в последний период его существования совпало с экономическим подъемом. В Пантикапее и на периферии развернулось большое строительство. В I в. н. э. был построен город — крепость Илурат и ряд других укрепленных пунктов. На большой сельской территории, главным образом на новых местах, возникло значительное количество укрепленных поселений.

В целом сельское хозяйство — земледелие, животноводство, виноградарство, ремесла — керамическое, металлообрабатывающее, деревообрабатывающее, строительное и т. д., виноделие, рыболовство и рыбозасолочное производство, торговля, постепенно возродившиеся после кризиса во второй половине II и в I в. до н. э., достигли значительного развития. Основой экономики оставалось сельское хозяйство. Увеличивался экспорт хлеба и других видов сельскохозяйственной продукции преимущественно в южнопонтийские города. Особенно оживленные торговые связи поддерживались с Синопой. Продовольствием снабжалась и римская армия.

Емкий рынок представляли собой племена Приазовья, Подонья, Прикубанья. В торговых операциях с ними значительную роль играл, в частности, Танаис, откуда вывозились рабы, кожа, скот, рыба и т. д., а ввозились вино, оливковое масло и ряд предметов домашнего обихода античного производства.

Боспор, как и раньше, оставался рабовладельческим государством. Но в его социально — экономической жизни прослеживаются новые черты, особенно усилившиеся в III–IV вв. н. э. Так, наряду с широким использованием рабского труда растет роль сельского полузависимого населения, занимавшегося земледелием, животноводством, рыболовством. Одновременно происходил распад рабовладельческого хозяйства, началось освобождение рабов (манумиссия), что было связано с недостаточной эффективностью рабского труда,

Значительно изменились по сравнению с временами Спартокидов и формы политической жизни. Автономия и полисные формы управления городов были ликвидированы. Бразды правления полностью находились в руках боспорского царя, который осуществлял верховную власть, командовал войсками, занимался судебными и религиозными делами. Цари окружали себя знатью, из ее среды назначали людей на разные должности.

Царские наместники правили областями, во главе городов стояли политархи (возможно, эта должность была только в Пантикапее). Чиновники ведали определенными отраслями и учреждениями государственного управления. Все эти люди представляли собой верхушку рабовладельческого общества — крупных землевладельцев и купцов, которыми, по существу, были и сами цари. Таким образом, значительно усилилась бюрократизация и аристократизация государственного аппарата.

Определенные особенности имела организация государственной власти в Танаисе: во главе управления стоял посол — легат боспорского царя. Кроме того, эллинскую часть населения — потомков боспорских колонистов, которые основали город, возглавлял элинарх, а туземную — варваров — танаитов — архонт.

Одной из особенностей позднего периода было существование в Боспорском государстве военно — религиозных союзов — фиасов, синодов, объединявших представителей господствующего слоя общества, зажиточных людей, крупных государственных чиновников. Каждый такой союз исповедовал монотеистический культ определенного божества, например, всевышнего бога. По существу это были классовые организации, служившие опорой рабовладельческого строя Боспора в условиях его разрушения. В середине III в. н. э. в Боспорском царстве начался общий кризис, выйти из которого ему уже не удалось. Беспрерывные внутренние раздоры, в частности борьба за власть, привели к тому, что параллельно с Рескупоридом IV некоторое время правил узурпатор Фарсанз. Нашествие во время правления Рескупорида IV (239–261 (?) боранов, герулов и других племен, требовавших у Боспора флот для перехода в Малую Азию, походы в 267 и 275 гг. через Боспор готов — все это не могло не сказаться отрицательно на положении Боспорского государства. В это время прекратили свое существование ряд поселений и городов боспорской хоры. Начиная с первой трети III в. н. э. неуклонно снижалось качество металла, использовавшегося для чеканки монеты, что приводило к обесцениванию денег. Временами монеты не чеканились вообще. Экономический и политический кризис достиг кульминации в 250–275 гг.

Положение несколько улучшилось в последней четверти III в. н. э., когда возобновилась чеканка монеты, укрепилась царская власть, оживилась торговля. В это время также значительно увеличился бюрократический аппарат Боспорского царства. Но в целом Боспор шел к упадку. Города все больше теряли черты, характерные для городских центров, усиливалась натурализация хозяйства. Приблизительно к 332 г., при царе Рескупориде VI, окончательно прекратилась чеканка боспорской монеты. После гуннского нашествия в 375–376 гг. Боспорское государство, очевидно, прекратило свое существование. Была частично разрушена гуннами и столица Боспора — Пантикапей. Территория города значительно сократилась, но он все — таки выстоял и в VI в., при императоре Юстиниане I, был включен в состав Византийской империи.

Херсонес. После походов полководца Митридата VI Диофанта Херсонес попал в зависимость от Боспора, освободиться от которой ему не помогло и участие в 63 г. до н. э. в восстании против Митридата VI Евпатора, в результате которого только Фанагория получила независимость. Первые века нашей эры характеризуются глубоким социально — экономическим кризисом Херсонеса, возникшим в значительной мере в результате греко — скифских войн, во время которых была уничтожена полисная система землевладения. В это время из состава Херсонесского государства вышли поселения и города Северо — Западного Крыма. Пришла в упадок торговля: связи с античным миром нарушились. Причиной тому были бесконечные войны Митридата VI Евпатора. Углубились социальные противоречия, усилилась аристократизация управления. Наряду с богачами, типа ольвийского Протогена, Херсонес населяли и неимущие жители, которые в острой борьбе пытались улучшить свое положение. В частности, в I в. н. э. была сделана попытка установить тиранию. При этом тиран в самом городе опирался, очевидно, на эти беднейшие слои населения, называвшиеся в декрете «чернью».

Зависимость от Боспорского государства, которая легла дополнительной тяжестью на плечи херсонеситов, еще больше ухудшила и без того тяжелое положение полиса. Она не была номинальной: Херсонес, очевидно, должен был помогать Боспору в критических ситуациях во время войн. Известно, что Херсонес посылал воинов на помощь царю Полемону I, возможно, для участия в борьбе против Танаиса. В то же время Боспор, несмотря на постепенный рост собственной экономики, не мог в случае необходимости защитить Херсонес от местных племен. В этих сложных условиях Херсонес все — таки систематически предпринимал попытки выйти из — под контроля Боспора.

Единственным государством, которое могло бы реально помочь Херсонесу избавиться от угнетавшей его зависимости от Боспора, был Рим. Ориентация именно на него стала основным внешнеполитическим курсом Херсонеса. Но Рим поддерживал политические связи с Боспором, поскольку был заинтересован в создании надежного барьера против объединений местных племен. Поэтому помощь Римской империи Херсонесу в его борьбе с Боспором была малоэффективной и непоследовательной.

Херсонес установил непосредственные связи с Римом, направив туда в 46 г. до н. э. Гая Юлия Феогена, сына Сатира, с просьбой об элевтерии — освобождении Херсонеса от власти Боспора. Юлий Цезарь удовлетворил эту просьбу, по поводу чего в Херсонесе были выпущены монеты с надписью «Элевтерас». Но приобретенная независимость носила формальный характер, поскольку Херсонес не имел возможности ее реализовать. После смерти Цезаря Херсонес снова оказался в прежнем положении.

Спустя некоторое время в Херсонесе вводится новое летоисчисление; на монетах вместо имени царя — эпонима чеканится имя богини Девы. Существует предположение, что эти события, происшедшие в 25/24 г. до н. э., могли быть связаны с подтверждением Римом независимости Херсонеса от Боспора, но никаких письменных данных об этом нет.

Неустойчивая политическая ситуация в какой — то мере стабилизировалась только в середине I в. н. э. В 45 г. Херсонес, очевидно, принял участие в войне Рима против Боспора, когда против Митридата VIII были направлены римские войска. За эту помощь он получил от Рима право на чеканку золотых монет и, наверное, снова освободился из — под опеки Боспора. Такие действия Рима были направлены на создание силы, способной противостоять Боспору в случае его попытки выйти из подчинения римским императорам.

В середине I в. н. э. Херсонесу стали, как и во время Скилура и Палака, угрожать скифы. Он обратился за помощью к Риму, захватившему к этому времени Грецию и Малую Азию и стремившемуся превратить Северное Причерноморье в римскую провинцию. В 63 г. н. э., когда скифское войско подступило к Херсонесу, сюда морем прибыл сильный военный отряд во главе с правителем римской провинции Нижней Мезии Плавтием Сильваном. Его войска разгромили скифов.

В целом новый период в истории Херсонеса, который характеризуется его зависимостью непосредственно от Рима, а также некоторым экономическим подъемом, начался с середины I в. н. э.

После разгрома скифов Римская империя поставила в ряде пунктов Северного Причерноморья свои гарнизоны. Недалеко от Херсонеса у мыса Ай — Тодор, на месте древнего гаврского укрепления, римляне построили крепость Харакс. В Херсонесе и Хараксе стояли гарнизоны из частей I Италийского и XI Клавдиева легионов. В Херсонесской гавани разместилась римская эскадра.

Однако при императоре Домициане (81–96) в связи с борьбой против даков Рим вынужден был вывести свои войска из района Херсонеса. В результате в начале II в. н. э. Херсонес попал под власть боспорского царя Нотиса II. Восстановить независимость он смог лишь примерно в середине 40–х годов II в. н. э., при императоре Антонине Пие, благодаря помощи посольства в Рим из Гераклеи Понтийской — метрополии Херсонеса. Так Херсонес перестал зависеть от Боспора. В ознаменование этого события в городе издали почетный декрет в честь Гераклеи, а также выпустили новую серию монет с надписью «Элевтерас».

Освободившись от главенства Боспора, Херсонес попал еще в более тяжелую зависимость от Рима. В Крым, в частности в Херсонес и Харакс, вернулись римские войска. Херсонес стал местом пребывания эскадры мезийского флота, а также командующего римскими войсками в Таврии. Городу приходилось платить торговые пошлины и подати на содержание римских войск. Херсонес фактически стал римским провинциальным городом, руководимым правителем Нижней Мезии, хотя и сохранил видимость местного самоуправления.

Еще больше усложнилось положение Херсонеса во второй половине III в. н. э., когда возникла угроза нападения варварских племен. В конце III в. н. э. римские войска были выведены из Херсонеса в Подунавье для защиты границ Римской империи от готов и вернулись назад только в начале IV в. н. э. Сельская округа Херсонеса окончательно пришла в упадок в результате готского нашествия (III в. н. э.), прекратило свое существование большинство прибрежных земледельческих поселений Северо — Западного Крыма. То же было и в Юго — Западном Крыму в 70–х годах IV в. н. э. во время гуннского нашествия. Однако сам Херсонес все же уцелел. В IV в. н. э. это все еще достаточно значительный, хорошо укрепленный город с сильным гарнизоном, основную часть которого составляли баллистарии (прислуга баллист — метательных устройств). Укрепления города неоднократно перестраивались и улучшались даже в конце IV в. н. э. Впоследствии в V в. н. э., Херсонес оказался под властью Византийской империи. Усилившееся в связи с этим его стратегическое значение способствовало продолжению строительства укреплений. В частности, большие работы по усовершенствованию оборонительных сооружений проводились в конце V в. н. э., при императоре Зеноне.

Господство римлян сказалось на государственном устройстве Херсонеса. Усилилась аристократизация управления. Рим опирался главным образом на земледельческую и торговую верхушку населения Херсонеса. Ряд знатных семейств получил права римского гражданства. Сократилось количество членов отдельных коллегий, нередко в руках одного лица сосредоточивались различные государственные должности. В частности, первый архонт, который избирался из среды наиболее знатных семейств, принял на себя одновременно функции «царя» и стратега. Хотя все эти должности, как и раньше, формально оставались выборными, однако круг людей, принимавших активное участие в политической жизни, очень сузился; у кормила государственной власти на протяжении ряда лет часто стояли одни и те же люди или даже семьи. Так, во II в. н. э. государственные должности длительное время занимали члены семьи Флавиев, получившие права римского гражданства и римские имена.

Для Херсонеса I–IV вв. н. э. были периодом временной стабилизации, а затем и роста экономики. В сельском хозяйстве ближайшей херсонесской округи — на Гераклейском полуострове — увеличился удельный вес посевов зерновых культур. Хотя северо — западные земледельческие поселения Крыма в этот период уже, очевидно, не принадлежали Херсонесу, однако их продукция занимала существенное место в его торговле. Развивались и имели товарный характер рыболовецкий и соляной промыслы. Херсонес снова стал большим ремесленным центром. Здесь процветали железоделательное производство, древо- и металлообработка, гончарство, резьба по кости.

Все это создало прочную основу для развития торговых отношений как с античными городами, так и с местными племенами. В конце I в. до н. э. возобновились, а во II в. н. э. значительно расширились связи с южно — причерноморскими городами — Синопой, Гераклеей, Амастрией. В I в. н. э. Херсонес вел активную торговлю также с Пергамом, Эфесом, Амисом, островами Самосом, Косом, Книдом, городами Италии и Паннонии. Из северопричерноморских центров Херсонес в это время вел торговлю с Ольвией и Боспором. Основными статьями импорта были вино, оливковое масло, краснолаковая и стеклянная посуда и т. д. На экспорт шли соленая рыба, рыбный соус, соль, вино и, очевидно, хлеб.

Значительно оживилась также торговля Херсонеса с соседними поселениями Юго — Западного Крыма, куда поступала продукция мастерских не только из Херсонеса, но и при его посредничестве из других античных центров. Торговые связи с поселениями Северо — Западного Крыма были более слабыми. Основным предметом вывоза из этого района в Херсонес был хлеб.

Со второй половины III в. н. э. во внешней торговле Херсонеса происходит некоторый спад, сокращаются торговые операции с малоазийскими центрами, прекращается торговля с Ольвией и, очевидно, с Северо — Западным Крымом. Однако в целом даже и в IV в. н. э. экономика Херсонеса и поселений Юго — Западного Крыма еще не пришли к полному упадку. Это произошло только в конце IV в. н. э. в результате гуннского нашествия.

Ольвия. Общий кризис античных городов — государств в I в. до н. э. в Северном Причерноморье больше всего отразился на Ольвии. Так, после гетского нашествия территория города сократилась почти в три раза. Хоть в первые века нашей эры здесь в целом происходило определенное оживление ремесленного производства, сельского хозяйства и торговли, город уже никогда не достигал былого расцвета. Его роль в этот период намного скромнее, чем, например, Херсонеса.

Возобновление жизни после разрушительного хозяйничания гетов судя по новым выпускам монет, началось во второй половине I в. до н. э. Постепенно ольвиополиты вернулись на старые места, приступили к обычным занятиям ремеслами, торговлей, сельским хозяйством. Однако сам город отстраивался медленно. Как свидетельствует Дион Хрисостом, в конце I в. н. э., т. е. почти через 150 лет после нашествия, в Ольвии еще довольно сильно были заметны следы разгрома. Он отмечает, что в города, разгромленные гетами, нахлынула масса варваров, что после гетского нашествия борисфениты вновь заселили город по желанию скифов, нуждавшихся в торговле. Последнее обстоятельство особенно ярко раскрывает внешние факторы, способствующие восстановлению Ольвии. Местные племена понимали, что в интересах развития своей экономики им необходимо возобновить и расширить торговые связи с античным миром, в частности с античными городами Северного Причерноморья. К таким важнейшим центрам принадлежала и Ольвия. В возобновлении торговых связей, обеспечении развития ремесел и сельского хозяйства были заинтересованы и сами ольвдополиты.

Однако общая политическая ситуация на протяжении первых веков нашей эры не была благоприятной для осуществления хозяйственных мероприятий. В это время активизировались местные племена, как оседлые, так и кочевые, происходили значительные их перемещения. В течение всего I в. н. э. ольвиополитам приходилось неоднократно вступать в военные конфликты или ликвидировать опасность нападения дипломатическими средствами, включая организацию посольств и задабривание царей соседних племен дарами.

В это же время снова усилилась экспансия крымских скифов, стремившихся покорить Ольвию. В середине I в. н. э., судя по появлению ольвийских монет с именами скифских царей Фарзоя и Инисмея, город, очевидно, признал свою зависимость от позднескифского царства в Крыму.

В городе постепенно усиливалось и римское влияние. Существует мнение, что Ольвия, так же, как и Херсонес, выступила на стороне римлян в войне 45 г. против Боспора, за что получила ряд льгот. В связи с этим ученые высказывают предположения об установлении в Ольвии с 46 г. нового летоисчисления.

Как бы там ни было, но Ольвия, расположенная на важных торговых путях Северного Причерноморья, не могла не привлекать к себе внимания Римской империи. Проникновение в Ольвию во времена Траяна всевозрастающего количества римских монет дает возможность предположить, что уже тогда здесь мог стоять римский гарнизон. При Антонине Пие, чтобы предотвратить тавро — скифское нашествие, в Ольвию были посланы римские войска из Нижней Мезии. Для их размещения в южной части Верхнего города была построена крепость. Городу, имевшему порт и крепость с римским гарнизоном, придавалось стратегическое значение. Об этом можно судить, в частности, по тому, что месторасположение Ольвии отмечено в итинерарии — карте — подорожной (очевидно, копии с римской военной карты) первой половины III в. н. э., исполненной красками на кожаной обивке щита лучника, найденного при раскопках древнего города Дура Европоса (в Сирии). На ней обозначена дорога, ведшая из Фракии через северопричерноморские города — Тиру, Ольвию, Херсонес — к Дура Европосу.

Окончательно политическую независимость Ольвия утратила с подчинением ее наместнику Нижней Мезии при Септимии Севере (193–211). Внешним проявлением зависимости от Рима было изображение римского императора и членов императорского дома на монетах Ольвии, установление в их честь от имени совета и народа статуй, посвящение им новых общественных сооружений и надписей. Известно, в частности, посвящение терм императору Северу и его сыну Каракалле.

Пестрым было население тогдашней Ольвии. Как отмечалось, еще с догетских времен усилился прилив сюда выходцев из окружающих племен, в частности скифских. В первые века нашей эры население города состояло из греков, скифов, сарматов, фракийцев и др. Самые зажиточные из новых жителей Ольвии негреческого происхождения получали права гражданства, прибирали к своим рукам важные должности в местной администрации. Это видно, в частности, из того, что в надписях среди имен архонтов наряду с греческими есть имена скифские и сарматские. Римлян среди населения Ольвии было немного. До сего времени их наличие документально засвидетельствовано только среди воинов гарнизона. Ольвийская знать, с одной стороны, гордилась своим происхождением от основателей города, заслугами своих предков, а с другой — подчеркивала свою проримскую ориентацию. В почетных декретах того времени существовала даже специальная формула — «известные Августам». Можно предполагать, что именно эти круги считали необходимым введение в Ольвию римского гарнизона, который мог не только сдерживать натиск окружающих племен, но и не допускать выступлений народа против аристократии. На эту верхушку, заинтересованную в сохранении существующего строя, опиралась Римская империя.

Государственный строй Ольвии в первые века нашей эры по своей форме оставался таким же, как и в предыдущее время, однако роль народного собрания и совета уменьшилась, а значение магистратов возросло. Представители родовитой знати держали в своих руках магистратские должности по нескольку лет, причем некоторые из них по две одновременно. Так, Теокл, сын Сатира, и Каллисфен, сын Каллисфена, занимали должность первого архонта по четыре раза, к тому же Каллисфен был одновременно еще и стратегом. Это нарушало принцип ежегодной смены служебных лиц, значительно сужало круг политических деятелей. Напряженное внешнеполитическое положение Ольвии обусловило выдвижение на первый план коллегий архонтов и стратегов. Возросла роль первого архонта (главы коллегии), который в первые века нашей эры стал эпонимом.

В экономическом отношении первые века нашей эры в жизни Ольвии ознаменовались определенным подъемом. После гетского нашествия возродилось земледелие на ольвийской периферии. Хотя территория ее по сравнению с эллинистическим временем несколько уменьшилась и жизнь на отдельных поселениях не возобновилась, возник ряд новых укрепленных земледельческих городищ вблизи нынешних сел Козырка, Дмитриевка Очаковского района Николаевской области и др. Характерной чертой сельских поселений этого периода были оборонительные сооружения, состоявшие из комплекса стен и рвов. В это время происходила определенная натурализация хозяйства, причем основным занятием населения, очевидно, оставалось производство зерна.

В самой Ольвии в I–II вв. н. э. имело место оживление, а потом и некоторый рост экономики и культуры. Возникло много ремесленных мастерских — гончарных, железообрабатывающих, выпускавших довольно много продукции. Намного возрос удельный вес производства зерна и виноделия — на территории разрушенной раньше части города были сооружены большие зернохранилища и винодельни. В отличие от Боспора и Херсонеса рыболовство и рыбообработка в Ольвии в это время не получили значительного развития.

Большую роль стала играть торговля, особенно с районами Западного и Южного Причерноморья, а также с позднескифскими, сарматскими и фракийскими племенами, в частности с жителями поселений Нижнего Поднепровья. Поддерживались торговые связи и с малоазийскими и италийскими центрами. О значительности торговых связей и их ареале можно судить по находкам в городе и за его пределами керамики различных центров, монет, надписей и т. д. Так, в декрете I в. н. э. города Византия в честь ольвиополита Оронта говорится о том, что последний, пребывая в должности магистрата, внимательно и благожелательно относился к иностранным купцам. За это Оронт был удостоен прав гражданства в Византии, и в его честь была установлена в булевтерии города позолоченная бронзовая статуя.

Интересен другой декрет конца II — начала III в. п. э. в честь умершего ольвийского архонта Теокла, сына Сатира, одновременно исполнявшего обязанности жреца и дипломатические поручения. 18 городов, имевших связи с Ольвией, почтили память Теокла золотыми венками. В декрете названы города Северного Причерноморья — Тира, Херсонес, Боспор; Западного Причерноморья — Томы, Каллатис, Истрия, Одес; Южного Причерноморья и Пропонтиды — Византии, Тий, Гераклея, Амастрия, Синопа, Никомидия, Никея, Апамея, Прусы, Кизик и Восточного Средиземноморья — Милет.

Неизвестно, в какой мере коснулось Ольвии готское нашествие (III в. н. э.). Возможно, сама Ольвия и не подвергалась разгрому, поскольку была хорошо укреплена и на ее территории, во всяком случае еще в 248 г., находился римский гарнизон. А это подтверждает находка жертвенника с посвятительной надписью двух римских солдат императору.

Очевидно, еще в первой половине III в. н. э., если судить по более или менее регулярному поступлению римских монет, до правления Галлиена (253–268) включительно, в экономике Ольвии не ощущалось существенных изменений. Однако уже во второй половине III в. н. э. наступил глубокий экономический кризис. Еще раньше пришла в упадок жизнь на поселениях периферии. Какое — то время Ольвия, во всяком случае как пункт пребывания римского гарнизона, продолжала существовать, очевидно, еще и в начале IV в. н. э. Но сведения об этом времени весьма ограничены.

Тира. Несколько иной характер в первые века нашей эры носили исторические события в Тире. Судя по имеющимся данным, Тира в этот период не испытывала заметного упадка сравнительно с догетским периодом. Географическое положение Тиры (возле восточных границ римской провинции Нижней Мезии) не могло не сказаться на ее политическом и культурном развитии. Особенностями этого периода жизни Тиры является тесная связь с Римом и большая романизация культуры и быта, чем в других городах Северного Причерноморья. Вместе с тем имело место проникновение в культуру Тиры значительных влияний гето — дакийского окружения.

О политической истории Тиры первых веков нашей эры известно немного. Наверное, она благодаря близости к римской провинции с самого начала послегетского периода вряд ли подвергалась значительному натиску со стороны местных племен. В 56/57 г. в Тире было введено новое летоисчисление, что свидетельствует о каких — то важных политических событиях в жизни полиса и, очевидно, об общем его подъеме. В конце правления Траяна (98–117) в Тире находился римский гарнизон, в который входили части I Италийского, XI Клавдиева и V Македонского легионов. Окончательно политическую независимость Тира утратила при императоре Антонине Пие, когда Рим включил ее в число своих провинциальных городов.

По своему устройству Тира в первые века нашей эры оставалась республикой. Совет, народное собрание и архонты, секретарь совета и другие должности, характерные для учреждений греческой демократии, сохранились и после включения Тиры в состав Римской империи. Однако их права были значительно ограничены. Так, в одной из надписей, датированной 201 г., говорилось о том, что вновь принятые в тирскую общину граждане могли пользоваться привилегиями общины только в случае подтверждения их прав декретом правителя Нижней Мезии.

В целом (в Тире, как и в других северопричерноморских городах, наблюдается аристократизация правления. Ведущая роль в управлении государством принадлежала богатой романизованной верхушке населения. Ряд основных должностей занимали лица с римскими именами — Флавиев, Ульпиев и др. Принимали участие в управлении и римляне. Так, секретарем совета в 181 г. был римлянин Валерий Руф, архонтом — эпонимом в 201 г. — римлянин Элий Кальпурний.

В этническом отношении население Тиры а своей основе оставалось греческим, хотя в первые века, очевидно, было среди него немало выходцев из местных племен, а также, возможно, и римлян.

В первые века нашей эры в Тире отмечается подъем экономики. Максимальный уровень его приходится на II — начало III в. н. э. Если судить по изображениям на монетах колосьев и виноградных гроздьев, основой экономики, как и прежде, оставалось хлебопашество и виноградарство; город имел сельскохозяйственную округу, которая во II в. н. э., очевидно, расширилась.