«Яко царь уповает на Господа:

и милостию Вышняго не подвижится»

(Пс.20,8).

С того времени, как Иоанн III женился на Софье Палеолог, обычаи двора и внешность Русской столицы стали меняться. Великой княгине, привыкшей к византийской пышности, не нравился скромный обиход: проживание в деревянных хоромах, простое обращение с боярами без церемоний, соответствующих царскому достоинству. Под влиянием супруги Иоанн стал окружать себя большим великолепием, а город Москва и Кремль начали украшаться камнем и кирпичными зданиями. Новый великокняжеский дворец, грановитая палата для приёма послов, заново отстроенные соборы Успенский, Архангельский, другие храмы, стены с бойницами вокруг Кремля и башня над Спасскими воротами, в которые народ завёл обычай входить с непокрытой головой, - всё это созидалось в правление Иоанна III. И хотя строили белокаменную Москву в основном итальянские мастера (Фиораванти, Марк и Антоний Фрязины, Алевиз Новый), образцами для их зодчества служили древнерусские храмы и дворцы. «Московская Русь, - замечает наш историк А.Д.Нечволодов, - во главе со своим великим князем Иоанном Васильевичем крепко и во всём держалась своего ума и обычая, и вовсе не желала отворять широко двери таким нововведениям, которые могли бы изменить коренные черты её старинных вкусов и укладов».

В облике белокаменной столицы отражался и рост государственности Российской, крепнувшей день ото дня. Соединив символику Москвы (образ Св. Георгия Победоносца) с двуглавым орлом империи в своём гербе, Иоанн III приступил к осуществлению своих планов. Чтобы представить их грандиозность, мы должны вспомнить, какою была Россия в начале правления Иоанна Васильевича. Область, которую он наследовал, тридцатикратно превышала размеры владений Иоанна Калиты, но вместе с тем составляла лишь малую часть того, чем владели пражде Владимир Святой и Ярослав Мудрый. На севере и северо-западе у одного Новгорода земель было больше, чем у великого князя. Вся украинная (Малая и Белая) Русь вместе с областью Смоленской, нынешние Курская и Орловская, и даже части Тульской и Калужской областей принадлежали Литве. А за Тулой и Рязанью уже начиналась степь, где вдоль Волги и Дона, до Чёрного и Каспийского морей господствовали татары. Тверь с Рязанью были покорны Москве, но считались независимыми княжествами; пользуясь этим, Золотая Орда, с кого могла, взимала дань, по-прежнему претендуя на роль хозяина в Северо-восточной Руси.

Таким образом, несмотря на многолетнюю борьбу и успехи прежних собирателей Москвы, дело объединения Русских земель, по сути, только начиналось. Основа была положена: был создан духовный центр, политический стержень страны, сформировалась национальная идея, утвердилась Церковь. Но было очевидно, что собрать Россию в целое возможно, лишь достигнув убеждённости большинства умов в необходимости ведения общего хозяйства при одном хозяине. Для выполнения сей сверхзадачи требовался великий государь. Иоанн III подходил здесь как нельзя лучше.

«Это был, - пишет А.Д.Нечволодов, - истинный потомок Всеволода III Большое Гнездо и Иоанна Калиты. Человек твёрдый, умный и необыкновенно трудолюбивый... он чрезвычайно ясно усвоил себе великие заветы своих предков и всю жизнь настойчиво стремился приводить их в исполнение». С юных лет, испытав на себе вероломство удельных князей (Шемяки и его сообщников, ослепивших его отца), Иоанн Васильевич возненавидел старую форму правления. Получив власть, он поставил своей целью покончить с удельной системой. Но при этом, рано познав людей, он ко всякому делу относился осторожно и обдуманно. Ещё при жизни отца (Василия Тёмного) Иоанн одержал первую победу над татарами (в 17 лет), однако славой завоевателя не увлёкся. Напротив, за долгие 43 года своего царствования великий князь обнажал меч лишь по крайней необходимости. Зато уж если выступал на врага, то громил его основательно (превосходящими силами, под началом лучших полководцев). В остальных случаях он предпочитал выжидать, маневрировать, договариваться, но всегда с одной целью - добиться окончательной победы.

И всё-таки воевать Иоанну пришлось немало. Уже на пятом году от восшествия на престол он был вынужден послать войско в Казань. Татар усмирили, но в ответ они напали на Вятку и подчинили себе её жителей. Весной 1469 г. русские рати вновь приступили к Казани, где воеводы московские совершили ряд блистательных подвигов. В итоге хан Ибрагим заключил мир «по всей воле» великого князя и отпустил всех пленников, взятых басурманами на Руси за 40 лет. Число освобождённых было огромно, и это стало знамением времени.

Свержение ига близилось. Орда дерзала только на разбой. Литва предпочитала не вмешиваться в русские дела. Новгородская вольница препятствовала объединению России, но далее так продолжаться не могло. Купеческой республике предстояло выбирать между подчинением Православному государю Московскому и вассальной зависимостью от Литвы, с её католическим правительством. В то время смешанным Польско-Литовским государством правил король Казимир IV, а митрополитом западнорусских епархий, подчиненных Литве, был назначен Григорий Болгарин, ставленник униатского экс-патриарха Григория Маммы, бежавшего из Константинополя в Рим накануне крушения Византии. Переход Новгорода под власть Литвы прямо означал измену Православию и Отечеству. Трезвые граждане вольного города это понимали и тяготели к Москве. Но самые богатые и властолюбивые бояре верой не дорожили, ибо любили Запад. Казимир обещал новгородским олигархам сохранить их старые республиканские порядки. За договор с Литвой ратовала партия, во главе которой встала вдова посадника Исаака Борецкого - Марфа. Эта алчная до власти старуха (имевшая зрелых сыновей) мечтала выйти замуж за литовского сановника, присланного Казимиром, и разделить с ним власть. Подкупленное боярами Новгородское вече решило дело в пользу сторонников Литвы, и Марфа Посадница восстала на Иоанна III.

Не помогли увещевания великого князя. От оскорбления его послов изменники перешли к военным провокациям против Москвы. Они надеялись втянуть в войну литовцев, однако Казимир не посмел выступить против Иоанна III.

В 1470 году Новгород ужаснули страшные знамения. Сильнейшей бурею сломило крест на Софийском храме; в Хутынском монастыре сами собой зазвонили колокола, словно к погребению; на некоторых гробницах выступила кровь. Святой Зосима Соловецкий увидел бояр на пиру у Марфы сидящими без голов. Блаженный Михаил Клопский предупредил посадника Немира о близкой гибели Новгородской вольницы и звал мятежников к покаянию. Но те не подумали вразумляться.

Разбитые на реке Шелони (1471 г.), войска новгородцев рассеялись. Боярство запросило мира, и князь помиловал смутьянов, обязавшихся более не восставать. Однако уже в 1477 году они подняли новый мятеж. И вновь войска Иоанна III окружили Новгород. На этот раз капитуляция литовской партии была безоговорочной. Вольность окончилась: крамольные бояре были казнены, Марфу Посадницу под стражей отвезли в Москву, а за нею на санях отправили вечевой колокол. И земли бывшей торговой республики отошли к Государству Российскому.

Настала очередь татар. Во второй половине XV века Орда уже не была такой могущественной как прежде, да и собственно Золотая Орда являлась лишь одним из самостоятельных татарских ханств, наряду с Крымским и Казанским. Чтобы понять их отношения с Россией, нам вновь придётся вспомнить о Польском короле Казимире IV, бывшем заодно и Литовским князем. Сей коварный правитель, обладавший ресурсами двух больших государств, представлял для Москвы огромную опасность. Но, к счастью, ему недоставало личностной силы и власти в собственных владениях. Паны польские не любили подчиняться королям. На своём сейме они вечно требовали всяких прав, торговались, спорили о привелегиях. Идти с таким сбродом на Москву - где каждый боярин и простой ратник за Родину и Царя готовы были душу положить не раздумывая, и денег из своих имений не жалели ради общего дела, - конечно, Казимир не решался. Зато басурманов подстрекать к набегам на Русь было его излюбленным занятием. С Крымским ханом Менгли-Гиреем у Казимира ничего не вышло. Тот оказался верным союзником Иоанна III и всегда помогал ему против Ахмата, хана Золотой Орды, с которым смертельно враждовал. Казанский хан Ибрагим был более податлив на разбой, но побаивался Москвы. Когда в 1478 году Иоанн заканчивал приведение Новгорода под свою державу, литовцы ложно известили Ибрагима, что великий князь якобы потерпел поражение. Хан сразу же собрал войско и вторгся в Русскую землю, но скоро узнал об успехах великого князя и о возвращении грозной московской рати. Татары бежали так, что даже пищу в котлах побросали. Ибрагим умолял Иоанна III о мире на любых условиях и вскоре умер. Через 9 лет Казань была приведена в полную зависимость от Москвы.

С Золотой Ордой дела складывались сложнее. Хан Ахмат был могущественнее Ибрагима. Казимир подговаривал Ахмата напасть на Москву врасплох ещё во время первого новгородского похода великого князя. Но собирались татары слишком долго. Они выступили только в 1474 году, когда Иоанн, давно вернувшись с победой, был в полной силе. Ахмат отступил и прислал посольство с просьбой о мире. Купцы ордынские привели на продажу в Москву 40 000 лошадей. Ни о какой уплате дани речь, естественно, не заходила. Однако через два года (в 1476 г.) неожиданно прибыли новые послы от Ахмата и напомнили великому князю про «древний обычай». Видимо, хан почувствовал силу. Послы потребовали дани и предъявили Иоанну III ханское изображение «басму», с тем, чтобы он поклонился ему.

«Великий же князь, - говорит летописец, - не мало не убояся страха царева, но приим басму лица его и изломаша ея на землю поверже и потопта ногами своими». После чего Иоанн повелел послов убить, а одного из них отправил к Ахмату со словами: «Ступай и объяви хану: что случилось с его басмою и послами, то будет и с ним, если не оставит меня в покое». Этим актом великий князь и царь всея Руси Иоанн III навсегда покончил с татарским игом.

Есть мнение, что поступил он так по совету супруги Софьи Фоминичны, не терпевшей унижения перед азиатскими хищниками. Так или иначе, разрыв с Ордой произошёл. Хан стал готовиться к мести. Собрать войска к 1478 году (когда Казимир подстрекал казанцев) Ахмат не успел. Но в лето 1480-е, получив из Литвы уведомление о ссоре Иоанна с младшими братьями (Андреем Углицким и Борисом Волоцким), правитель Золотой Орды двинул на Русь полчища, каких там давно не видали.

Размолвка братьев Бориса и Андрея с великим князем произошла по ничтожному поводу. Как помнит читатель, ещё Симеон Иоаннович Гордый (наследник Калиты) наказывал бояр, перебегавших служить к другим князьям. Иоанн III пользовался тем же правом. Один из его наместников, Лыко-Оболенский, немилосердно притеснял подвластных ему жителей. Иоанн обуздал притеснителя. Тот обиделся и отъехал к Борису Волоцкому. Великий князь повелел брату выдать виновника, тот отказался. Иоанн послал воинов схватить беглеца и заковать. Но Борис вознегодовал и обратился к Андрею Большому: «Вот как он с нами поступает; нельзя уже никому отъехать к нам...» Удельная гордость братьев взяла верх над разумом. Они сговорились, собрали дружину и, невзирая на уговоры великого князя, затеяли междоусобие.

Своих сил у восставших, конечно, не хватало, и они направились к литовской границе искать помощи у Казимира. Тот, как и прежде новгородцам, помогать им не стал, задержал братьев в Великих Луках, а сам донёс Ахмату, что время пришло. Орда хлынула в Россию.

Узнав о движении татар, Иоанн Васильевич поднял все войска, перевёл Москву на осадное положение, а сам отправился в Коломну, чтобы встретить врага у «Берега» (так называлась естественная граница Руси со степью по течению Оки). Ахмат, видя, что «река крепко занята», двинулся к западу в сторону Литвы. Иван Молодой (старший сын Иоанна III от первой жены Марии) с частью войска перешёл от Оки к реке Угре и занял все броды, где могли переправиться татары.

Россия ожидала великой битвы, подобной Куликовскому сражению. Однако мудрый Иоанн не спешил проливать русскую кровь. Времена изменились, и стратегия победы была иной. Используя летние месяцы (пока рекм не замёрзли), великий князь удерживал басурманов за Окой, а сам активно действовал. Не мешкая, он сообщил в Крым своему союзнику Менгли-Гирею, чтобы тот напал на Литву и отвлёк войска Казимира. Затем послал князя Звенигородского Василия Ноздреватого вместе с крымским царевичем Нордоулатом (служившим Москве) в тыл к Ахмату. Их целью было разгромить Золотую Орду в отсутствие ханского войска. После этого Иоанн III вернулся в Москву. Ему ещё предстояло уладить отношения с братьями и погасить возникшее междоусобие.

В столице были недовольны возвращением великого князя. Все так привыкли к его победам, что теперь, перед лицом главной опасности, его уклонение от битвы расценивали наравне с малодушием. Лишь только Иоанн вошёл в Кремль, как епископ Ростовский Вассиан буквально набросился на него со словами: «Вся кровь христианская падёт на тебя за то, что... бежишь прочь... зачем боишься смерти?.. дай мне, старику, войска в руки и увидишь, уклоню ли я лицо своё перед татарами».

Пылкий старец выражал мнение очень многих, но планов князя не разумел. Потому, выслушав его с подобающим уважением, Иоанн III занялся своими делами. Главным для него в тот момент было примирение с братьями Борисом и Андреем, дабы их отрядами укрепить западный участок фронта. Кроме того, государь думал отозвать с Угры своего не в меру горячего сына Ивана Младого. Но тот не поехал в Москву, передав отцу: «Умру здесь!», и, надо сказать, очень скоро отличился, уничтожив большую рать басурманов, пытавшихся тайно перейти реку.

Спустя две недели Иоанн III помирился с братьями и отправился обратно к войскам. Митрополит Геронтий благословил его и напутствовал: «Бог да сохранит царство твоё силою Честнаго Креста и даст тебе победу на врагов, только мужайся и крепись, сын духовный! Не как наёмник, но как пастырь добрый, полагающий душу свою за овцы...» И как пастырь, сберегающий стадо от волков, великий князь продолжил свои манёвры. Дабы выиграть время, он даже завёл переговоры с Ахматом. Хан снисходительно отвечал: «Жалую Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили». Но мудрый князь не поехал. Ахмат настаивал: «Сам не хочешь ехать, так сына пришли или брата». Затем, не дождавшись никого, хан пожелал видеть хотя бы боярина Никифора Басенкова, которого любили в Орде. Но и Басенкова им не прислали, а время шло.

В конце октября начались морозы; река Угра покрылась льдом и уже не служила препятствием для татарской конницы. Ропот в Москве возрастал, а великий князь ещё и отступать начал. Он отошёл назад к Кременцу, где соединился со своими братьями и приготовился к обороне (постыдной, как считали горячие головы). Однако 11 ноября всё разрешилось. Узнав о разгроме своих тылов войсками Ноздреватого и Нордоулата, хан Ахмат поспешно бежал. Через два месяца он, подобно Мамаю, погиб от руки убийцы (его, спящего, зарезал хан Тюменской Орды Ивак). Иоанн же, не пролив русской крови, не потеряв никого пленными, одержал славную победу и с великой честью воротился в Москву.

Иго окончилось навсегда! Началось расширение Московской державы. Третий Рим вступил в законные права. Это сразу почувствовали ливонские немцы. Они чинили обиды Пскову, неоднократно нарушая мир. Теперь они сами подверглись нападению. Уже в начале 1482 года московская рать вторглась в Ливонию и взяла города Феллин и Тарваст. Чтобы выкупить из плена несчётное количество немцев и ливов (латышей), орден бил челом великому князю и заключил мир на 10 лет. Князь Тверской Михаил Борисович (брат первой супруги Иоанна), видимо, из зависти, неожиданно изменил Москве и предался Казимиру. Иоанн III окружил Тверь в сентябре 1486 г. Михаил бежал в Литву, а бояре тверские бросились присягать великому князю, за что были наказаны им как клятвопреступники, изменившие своему господину. «Нехорошо верить тому, кто Богу лжёт», - сказал государь и главного из них, Михаила Холмского, сослал в Вологду. Затем вполне мирно к Москве присоединились Ярославское, Ростовское и многие другие княжества. За Вяткою и Пермью великому князю покорились жители далёкой Югры (вогуличи и остяки); Московская рать прошла вниз по реке Тавде (мимо Тюменя), по Иртышу до Оби и вернулась в Устюг с богатой добычей. Затем были войны с Литвой и со Швецией. В результате последней на шведский престол был посажен союзник Иоанна III Датский король Иоган, а Русские войска прошли всю Финляндию до её северных лапландских пределов (1497 г.).

Государство, созданное Иоанном Васильевичем, стало столь обширным, что в Западной Европе, наконец, узнали о великой державе на Востоке, независимой от Польши и Литвы. Это «открытие» сделал немецкий рыцарь Николай Поппель (1486 г.). В лето 1489-е он прибыл в Москву, как посол Германского императора Фридриха III, и сразу же начал нашёптывать великому князю. «Мы слышали, - лукавил немец, - что ты посылал к Римскому папе просить у него королевского титула... знай, что папа в этом деле не имеет никакой власти, а только император [Фридрих]... если желаешь быть королём своей земли, то я буду верным слугой твоей милости и буду хлопотать перед императором, чтобы твоё желание исполнилось».

В ответ Иоанн улыбнулся льстецу: «Служить хочешь: за то мы тебя здесь жалуем... А то, что ты нам говорил о королевстве, то мы Божиею милостию, Государи на своей Земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога...»

С этих достопамятных слов открывается новая страница Русской истории, и пишется нравственный образ уже непосредственно Третьего Рима - Державы Православия, после которой, сказано, четвёртому Риму не бывать.