«Блажени непорочнии в путь,

ходящии в законе Господни»

(Пс.118,1).

Собор во Флоренции продолжился 26 февраля 1439 года. К тому времени большинству его участников уже стало ясно, что полемика бесполезна. Греки прекратили спор и замкнулись в себе. Паписты же, которых интересовал один результат (подчинение Восточной Церкви Риму), отказали гостям в денежном содержании. Те начали голодать. С территории кафедрального храма Богоматери, где шли соборные заседания, Православных перестали выпускать. А императору Иоанну сказали, чтобы он не ждал военной помощи и средств, если не заставит своих епископов подписать соглашение. Византийцы попали в западню.

С того момента им пришлось вести прения между собой. Между соглашателями и ревнителями святых догматов Православия. Униаты яростно нападали на правостоящих. Более всех усердствовал митрополит Исидор. Он всё время требовал отлучить от Церкви Св. Марка Эфесского и его сторонников, не желавших подписывать унию. Патриарх Иосиф, лежавший уже на смертном одре, отказал ему в этом. В ходе подготовки к Собору и во время его патриарх желал унии; во имя «интересов империи» он склонял к согласию других, но сам колебался и мучился до того, что слёг в постель. Наступившая смерть избавила патриарха от вероотступнической подписи. Остальным же предстояло решать, на чьей они стороне, и делать выбор между земным благополучием (наградами императора) и вечным блаженством изгнанных за правду (Мф.5,10).

Кое-кому удалось вырваться из западни и бежать. Остальные, под давлением императора, начали подписывать составленный католиками соборный акт. Епископ Авраамий не хотел сдаваться. Тогда Исидор бросил его в темницу. И там «седе неделю полну; и тому подписавшуся не хотением, но нужею», - говорится в повести Симеона Суздальца. Всего под согласием с латинскими искажениями церковных догматов подписались 17 православных иерархов, 8 кардиналов, множество других лиц с обеих сторон. И казалось, цель Ватикана была достигнута. Но когда папа Евгений узнал, что Местоблюститель Церкви Антиохийской - честь и совесть греческого духовенства - митрополит Эфесский Марк остался непреклонным, он воскликнул: «Так мы ничего не сделали!» Папа требовал от императора принудить неумолимого «презрителя угроз и корысти». Исидор призывал Собор к отлучению Святого. Но в ответ он услышал голоса: «будь доволен тем, что мы подписали, чего не собирались, а в патриархи ты не попадёшь».

Действительно, патриархом Исидор не стал. Зато кардинальской шапкой его наградили. Папа отблагодарил ретивого униата и отправил его «покорять» Россию. В Венеции участники Собора задержались. Исидор вёл там длинные беседы с императором, а в сентябре 1439 г. из митрополичей свиты сбежали двое русских: Симеон Суздалец и тверской боярин Фома. Раньше им бежать не удавалось. Не имея средств, не зная языков и путей, Симеон с Фомою пристали к путешествующим купцам. «Но, - пишет церковный историк М.В.Толстой, - приближаясь к одному, грозно укреплённому, городу, купцы отогнали их от себя, опасаясь потерпеть за них как за людей неизвестных и сомнительных. На одной горе, утомясь... Симеон и Фома легли и задремали. Вдруг видит пресвитер [Симеон] старца, который, взяв его за правую руку, сказал: "Благословился ли ты от последовавшего стопами апостольскими Марка, епископа Эфесского". Он отвечал: "Да! Я видел сего чудного и крепкого мужа и благословился от него". Тогда явившийся говорил далее: "Благословен от Бога человек сей, потому что никто из суетного латинского Собора не преклонил его ни имением, ни ласкательством, ни угрозою мук. Ты сие видел, не склонился на прелесть и за то пострадал. Проповедуй же заповеданное тебе от святого Марка учение, куда не придёшь... О путешествии же вашем не скорбите; я буду неотступно с вами и через сей непроходимый город проведу вас безопасно"... Пресвитер спросил старца, кто он, и явившийся ответил: "Я Сергий Маковский (Радонежский), которого ты некогда призывал в молитве. Ты обещался прийти в обитель мою, но не пришёл; и теперь обещания не исполнишь, но поневоле там будешь". Пробудясь, пресвитер рассказал видение своему спутнику, и они пошли с радостию...»

Всё исполнилось по слову чудотворца. В городе Симеон с Фомою нашли жену, именем Евгению, которая укрыла их, накормила и снабдила в дорогу. Затем они прошли мимо всех сторожевых постов, никем не замеченные. Так, от селения к селению, через несколько границ, странники добрались до родного Отечества, где и сбылось предсказание Святого Сергия. В его обитель Симеон пришёл действительно не своей волей. Его привели туда в цепях по приказу Исидора, когда тот, озлобленный на беглецов, вернулся из Флоренции. К тому времени Симеон успел рассказать обо всём случившемся при дворе великого князя. Василий Васильевич понял, что митрополит обманул его, однако действий пока не предпринимал. Во-первых, потому что он сам отпустил Исидора в Италию, во-вторых, он ещё надеялся на лучший исход. Ведь в Царьграде участников собора встретили отнюдь не как победителей. Да они и сами, в большинстве своём, начали каяться прямо в дороге.

«По мере удаления от Рима, - пишет академик Ф.И.Успенский, - их латинство линяло. Уже в Венеции, служа в соборе Св. Марка, они [греки] не возгласили Filioque... По прибытии в Константинополь архиереи увидели, что все их избегают». Византийский историк Дука говорит: «Едва они сошли с кораблей, их стали спрашивать: "Как дела с Собором, победили мы?" Они же отвечали: "Продали мы веру нашу, променяли благочестие на нечестие..." - "Зачем вы подписали?" - "Из страха перед франками... подписала наша правая рука - пусть её отрубят. Исповедал язык наш - пусть его вырвут"...»

Вместе с прибывшими никто не хотел служить, и даже на место умершего патриарха Иосифа не было желающих. Стать униатским патриархом не согласились ни Антоний Ираклийский, ни Трапезундский митрополит, ни Афонские монахи, ни тем более Св. Марк Эфесский, которому эту честь оказали прежде всех. В конце концов, нашёлся Митрофан Кизикский, заведомый униат, и греки, как говорили потом на Руси, совсем «испроказились».

Митрополит Исидор тем временем возвращался в Москву. Проводя время в Венгрии, он составил пастырское послание о «соединении церквей» и решил огласить его для начала в Польше и Литве. Новгородская летопись сообщает, что Исидор «повеле в лячкых божницах рускым попом служити, а в рускых церквах капланом». Но эти «капланы» (капелланы), то есть латинские священники, сами не поддержали унию. Польские и литовские католики признавали папой не Евгения IV, отлучённого Базельским Собором, а Феликса V, на том же Соборе избранного. Так что провал авантюры Исидора начался ещё задолго до его прибытия в Москву.

Авраамий Суздальский обогнал своего митрополита. В сокрушении сердечном о подписанной им унии, Авраамий приехал в Москву в сентябре 1440 года, когда Исидор, после Кракова, был ещё в Вильно. Великий князь Василий Васильевич встретил Авраамия настороженно. От Симеона Суздальца все уже знали о случившемся, и знали о насилии, совершённом над Русским епископом, хотя это не снимало с Авраамия вины за малодушие. Исидор же не спешил в Первопрестольную. Он несколько месяцев ещё провёл в Киеве и лишь в марте 1441 года появился в окрестностях Москвы.

Начал Исидор с того, что повелел «изловить» пресвитера Симеона и в оковах заточить его в подвале Троице-Сергиевой Лавры. Что и было сделано во исполнение пророчества Преподобного Сергия. Так «поневоле» Симеон сделался иноком святой обители; но заточение его скоро окончилось.

19 марта 1441 года Исидор торжественно въехал в столицу. Во время шествия в Успенский Собор Кремля перед ним несли большой крыж (католический крест). В храме митрополит отслужил молебен за Великого князя и всех Православных христиан. Но во время Литургии он помянул первым не патриарха, а римского папу Евгения. Все пришли в ужас. По окончании службы Исидор прочёл с амвона папскую буллу «о соединении церквей» и вручил её Василию Васильевичу... Наступила минута молчания.

Летопись сообщает: «О сем Исидоре митрополите вси умлъчаша, князи и боаре и инии мнози, еще же паче и епископы русьскиа вси умлъчаша». На какое-то время замер и великий князь. Он знал, что уния подписана, однако сдерживал свой гнев, ожидая, что может быть, митрополит одумается по прибытии в Москву и начнёт каяться, как Авраамий, - но не дождался. Теперь, когда Василий II сам увидел воочию и услышал велегласное отречение от Православия, его терпению пришёл конец. «Ты ересный прелестник и лютый волк, а не пастырь!» - закричал князь и приказал вязать Исидора.

Епископ Авраамий с митрополичьим дьяком (также ездившим во Флоренцию) бросились на амвон и стали обличать вероотступника. И летописец говорит, что как только Василий II «посрами» митрополита, «вси епископы Русьстии, иже быша в то время тогда на Москве, възбудишася... и начаша глаголити святыми Писании и звати Исидора еретиком».

История Флорентийской западни наглядно говорит о том, насколько всё-таки слабы люди, даже облечённые священным саном. Но силён Бог, хранящий нашу святую веру и, ради избранных Своих, посылающий на её защиту смелых исповедников, подобных Марку Эфесскому, и благоверных государей, способных защитить Церковь своею самодержавной властью. Недаром в «Слове избранно на латыню», писаном Симеоном Суздальцем, мы читаем: «Богопросвещанная земля Русская веселится о державе... благоверного великого князя Василия Васильевича, царя всея Руси». А ежели князь именуется царём (уже вполне заслуженно), то и держава его (царство) не может более оставаться в зависимости: ни от татар (тогда ещё опасных, но не настолько, чтобы править Москвой), ни от Константинополя, духовного патрона, вступившего в унию с латинством.

Низложив Исидора, великий князь послал в Царьград письмо (уже третье по счёту) с просьбой о поставлении в митрополиты Святого Ионы, епископа Рязанского. Ответа не последовало.

В сентябре 1441 года Исидор бежал из заточения. Василий Васильевич не стал его догонять. Исидор отправился в Литву, затем в Рим. Византийцы сами учили Русских, что император и патриарх, изменившие Православию, более не имеют законной власти. После всего, что произошло, единственной опорой правоверия в Христианском мире остались государь Московский и глава Церкви Святой Руси с Собором собственных епископов.

Целых семь лет (до 1448 года) Москва ждала ответа из Царьграда. За это время стало ясно, что унию не поддержат ни католики, ни православные епископы Литвы (то есть Украинцы и Белорусы), где папа Евгений IV и тем паче Исидор никем не признавались. Польский король Владислав III (сын Ягайлы) по крайней мере до 1443 года держал сторону Базельского Собора. А когда Митрополит всея Руси Св. Иона был, наконец, поставлен Собором русских архиереев (1448 г.), новый король Казимир IV (бывший и князем литовским) признал Иону митрополитом всей Русской Церкви (1451 г.). Все восточные и западнорусские епархии согласно подчинились Московской кафедре. Правда, потом литовские епархии вновь отделились и так оставались до присоединения украинных земель к Москве. А преемники Св. Ионы с тех пор избирались митрополитами всея Руси уже без титула «Киевский», пока Украйна не вошла в состав России окончательно.

После изгнания униата Исидора византийцы ещё могли рассчитывать на духовное руководство Святой Русью, отвергнув акты «Флорентийской унии», но они не сделали этого, по-прежнему уповая на дружбу с Западом. Потому очень скоро Константинополь (второй Рим) сделался добычей турок.