Общественная структура периода расцвета Среднего царства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Общественная структура периода расцвета Среднего царства

Около 2000 года до н. э. на престол вступил Аменемхет I — основатель XII династии египетских фараонов. Именно с правлением этой династии принято связывать расцвет Среднего царства, продолжавшийся до начала XVIII века до н. э. За эти два с лишним столетия на престоле сменилось всего восемь фараонов, последовательно носивших имена Аменемхетов и Сенусертов: Аменемхет I, Сенусерт I, Аменемхет II, Сенусерт II и III, Аменемхеты III и IV. Восьмой была фараон-женщина Нефрусебек. В силу присущих периоду Среднего царства особенностей естественным кажется то, что династическое правление завершается пребыванием на престоле женщины. Подобное явление вообще служит признаком вырождения правящего семейства, а для государства, вся система которого построена на расчете на постоянный приток военной добычи извне, оно губительно вдвойне.

Аменемхет I получил из рук XI, фиванской династии, уже объединенную страну. Правда, своеволие номархов не было окончательно сломлено, но внешне большинство местных правителей подчеркивало лояльность по отношению к центральной власти. Признаком, что показное смирение не могло обмануть никого, в том числе и недавно воцарившегося фараона, стало перенесение им столицы из Фиванской области на север, на рубеж Верхнего и Среднего Египта. При XI династии резко возросла роль южных номархов, постепенно начинавших претендовать на столь же независимое положение, какое традиционно занимали правители северных областей долины Нила. Чтобы удерживать в повиновении и тех и других, была возведена мощная крепость «Иттауи», что в переводе означает «захватившая обе земли», и именно сюда Аменемхет I переносит престол. Крепость стала родовой столицей XII династии, самим месторасположением (Иттауи был возведен неподалеку от древнего Мемфиса, близ нынешнего селения Пишт) пробуждая в душах фараона воспоминания о беспрекословности повиновения подданных «сыновьям Ра» в период Древнего царства. В нескольких переходах от новой столицы к югу располагались благодатные земли Фаюмского оазиса, обладание которыми некогда способствовало возвышению гераклеопольских номархов. Фараоны XII династии громадное внимание уделяли освоению этих земель, по сути своей фамильной вотчины, основы внутреннего могущества рода. За короткий срок Фаюм был превращен в богатый, процветающий край путем осушки и ирригации плодородных земель.

Благодаря удачному выбору нового места для столицы фараоны династии смогли взять под свой непосредственный контроль важнейшие торговые пути внутри страны, тем самым еще более укрепив свои позиции. Однако все это лишь частично могло дать гарантии беспрекословного подчинения номархов долины Нила своему фараону. Основным условием укрепления царской власти при XII династии могла быть только победоносность войн с соседями, принуждавшая смиряться склонных к неповиновению местных властителей. Неслучайно Аменемхет I и его преемники ведут практически беспрерывную череду завоевательных кампаний. Аменемхет I снаряжал походы в Нубию, Ливию и пограничные азиатские области, вел борьбу за подчинение местных правителей-номархов. На юге успехи этого воинственного фараона были значительны и вылились в подчинение ряда областей Эфиопии, богатых золотыми и медными рудниками. Однако последние годы правления Аменемхета I весьма показательны: в качестве его соправителя выступает сын Сенусерт I. Выше уже говорилось о гипертрофированном значении личностного начала в системе государственного устройства Египта Среднего царства: механизм государственной машины работал без сбоев только в случае активной и успешной завоевательной политики, проводимой фараоном. Как только энергия правителя переставала подталкивать рычаги механизма бесперебойного поступления невольников и трофеев, внутреннее положение Египта осложнялось, а соседи тут же переходили в наступление. Возможно, подобное происходило и в последние годы правления Аменемхета I. Сама жизнь при этом подсказала выход из сложившейся ситуации, фактически Сенусерт I, совершив еще при жизни отца успешный грабительский набег на Ливию с целью угона скота и военнопленных, остановил процесс ослабления Египта и поставил Аменемхета I перед необходимостью разделить правление с сыном — новым энергичным военным вождем египтян.

Усиление влияния культа бога Амона при Аменемхете I, возможно, связано с осознанием неизбежности повторения подобной ситуации в дальнейшем. Приданием власти фараонов своей династии особого, культово-религиозного значения Аменемхет I старался уменьшить опасность военных переворотов и путчей. Этой же цели служит его послание сыну Сенусерту I, рекомендовавшее в том числе и назначение соправителя еще при жизни. С той поры фараоны XII династии традиционно последние годы на престоле проводили с официально назначенным соправителем-наследником. Частично принятыми мерами удалось ослабить опасность переворотов — показателем этого служит относительная стабильность передачи власти в XII династии. Однако полностью устранить угрозу путчей в сложившейся обстановке фараонам было не под силу — по данным Манефона, по крайней мере один фараон, Аменемхет II, сын Сенусерта I, погиб в результате дворцового заговора после 60 лет правления (что, учитывая реалии Египта Среднего царства, следует признать вообще-то достаточно закономерным). Однако это случилось приблизительно в 1896 году до н. э., а после вступления на престол Сенусерта I в 1970 году до н. э. возможность переворота представлялась маловероятной.

Новый фараон был чрезвычайно активен на юге и освоил территорию Нубии вплоть до современного Вади Хальфы (чуть ниже 2-го Нильского порога), а также организовывал экспедиции в Большой оазис Ливийской пустыни и в золотоносные области Аравийской пустыни. При Сенусерте I египтяне надежно стали чувствовать себя на Синайском полуострове, где постепенно возобновлялись работы на медных рудниках.

При Аменемхете II, преемнике Сенусерта I, воевали поменьше (что в конце концов и привело к дворцовому перевороту), зато стремились установить прочные торговые связи с дальним зарубежьем. В недолгое правление Сенусерта II значительных успехов в завоевании новых областей египтяне также не добились, но в 1884 году до н. э. на престол вступает Сенусерт III. При нем произошло окончательное подчинение Северной Эфиопии. Это стало результатом нескольких масштабных походов, причем итоги военных побед сразу же закреплялись возведением на захваченных землях мощных крепостей. На восьмом году правления Сенусерт III достиг вторых порогов Нила, построив по обеим берегам реки внушительные цитадели. Египтяне теперь уверенно контролировали течение Нила, а вытесненные в горные области нубийцы теперь имели возможность посещать иногда родные места только с торговыми караванами или в составе посольств, испрашивая при этом разрешения у египетской администрации. Впрочем, дозволение выдавалось практически безотказно: Сенусерт III уделял большое внимание развитию торговых связей с Эфиопией, по его приказу еще ранее были выбиты обводные каналы в скале, облегчавшие проход судов через первые пороги.

Годами правления Сенусерта III датирована и надпись, рассказывающая о грандиозном походе египтян в страну Ретену (это приблизительно территория нынешней Палестины). Об итогах кампании источник говорит достаточно неясно: если Ретена и была покорена, то весьма ненадолго. Однако сам факт столь далекого для египтян того времени похода способствовал созданию ореола вокруг образа Сенусерта III. В позднейшие времена воспоминания о воинственном царе XII династии вобрали в себя сведения о победах фараонов Нового царства, и потомками был создан легендарный образ Сесостриса (греческое искажение имени Сенусерт), покорителя полумира.

При Сенусерте III страна буквально переполнилась трофеями и невольниками. При существующей системе распределения богатств между практически самостоятельными номархами, выделявшими фараону (в этом случае фактически выступавшему в роли военного вождя), отряды воинов и соответственно претендовавшими на часть добычи, доля номархов стала опасно большой. Она позволяла местным правителям не только вести поистине царский образ жизни (гробницы номархов при Сенусерте III были богаче гробниц предшественников), но и укрепляли в мысли о возможности независимого правления.

При предшественниках Сенусерта III право назначать и смещать своих номархов было выполнимо фараонами хоть в какой-то степени: известен случай, когда для возведения в сан номарха одного из царских любимцев были изменены традиционные границы областей и была выделена новая: источники упоминают о снятии за своеволие и злоупотребления отдельных местных правителей.

Наряду с этим существовали, конечно, и обратные примеры «непотопляемости» отдельных, сравнимых по богатству и силе с фараоном, номархов: в таких родах власть передавалась по наследству, и царю оставалось только утвердить уже вступившего на должность наследника: по-прежнему некоторые номархи вели собственное летоисчисление и возводили свои роды к какому-либо из местных божеств: при браках номархи считали себя вправе отдавать за невестой или выделять сыну районы «собственных» номов. Однако в целом внешняя лояльность местных владык по отношению к центру поддерживалась.

При Сенусерте III неповиновение почувствовавших вкус роскошной жизни номархов становится едва ли не повсеместным. Им уже малой кажется роль глав местной администрации, верховных жрецов области и предводителя военных отрядов нома. В годы правления Сенусерта III источники, до той поры весьма точно разделявшие «дом (хозяйство) номарха» как должностного лица, его «отеческий кров (поместье)» с принадлежащим самому местному правителю стадами и имуществом и «хозяйство фараона», «стада царя», начинают их путать. Местные владыки становятся склонны не различать царские владения со своими собственными, а налоги на подати с «царских людей» стали доходить в казну фараона весьма скудными ручейками. Ярким примером, сколь самоуправно начинают вести себя в своих владениях номархи в период правления Сенусерта III, может служить изображение в гробнице одного из них, на котором запечатлена доставка из каменоломен в столицу нома алебастрового изваяния номарха, причем на перевозке задействованы не только рабы: повозку вынуждены были тянуть и воины нома вместе со жрецами.

Возможно, уже сам Сенусерт III предпринимает попытки изменить ситуацию. По крайней мере в последние годы его правления (а если быть точнее, соправления с Аменемхетом III) номархи практически всех областей Египта значительно поутихли. Но коренной перелом в отношениях их с центральной властью произошел только после начала самостоятельного правления Аменемхета III. Почти пятидесятилетнее пребывание этого фараона на престоле является вершиной расцвета государства Среднего царства. Именно при нем завершились ирригационные работы в фаюмском оазисе и был построен знаменитый Лабиринт (возможно, заупокойный Храм Аменемхета III). Но главное — номархи в годы правления сына Сенусерта III уже не пытаются достичь обособленности от центра.

Причем перелом отношений между столицей и провинцией следует считать закономерным и практически неизбежным при условии заинтересованности египтян в сохранении централизованного государства. Ко времени правления Аменемхета III складываются и силы, на которые он мог опереться в борьбе со своеволием номархов. Анализ экономической структуры египетского общества периода Среднего царства подсказывает, что заинтересованность в сохранении сильной фараонской власти проявляли (в той или иной степени) практически все слои населения страны. Точно так же, как раньше, большая часть египтян активно положительно или пассивно — доброжелательно относилась к процессу централизации страны, но, несмотря на это, переходный период растянулся практически на два столетия. Так и теперь любой сильный (подчеркнем — сильный фараон) мог рассчитывать на общественную поддержку устремлений по усилению своей власти. Чем сильнее был фараон, тем большими были его успехи. Аменемхет III, несомненно, был сильным фараоном, и его поддержали не только торговцы, ремесленники, простые воины (что, в общем-то не удивляет), но частично и сами номархи, и вечно бурлящая в интригах придворная знать. Годы практически самостоятельного правления номархов при Сенусерте III не только приучили местных властителей к полуцарскому существованию, но и подтолкнули к поискам путей достижения практически полной независимости от центра. Одновременно властители номов (и в первую очередь те из них, кто не чувствовал себя достаточно уверенно из-за скудности своей области или, наоборот, — излишнего могущества соседа) столкнулись с оборотной стороной процесса сепаратизации отдельных районов некогда единой страны. Гробницы номархов действительно стали пышней, чем их строили раньше, но и возводить их доводилось чаще. И без того небезопасное существование военного предводителя, практически полжизни проводившего в походах на окружающие долину Нила земли, за годы правления Сенусерта III стало рискованным вдвойне. Резко усилились междоусобные конфликты в Египте, на фресках того периода запечатлено, что все чаще египтянам приходилось сражаться с египтянами, а совсем не с племенами соседей. Обычай номархов путешествовать с охраной, не бывший лишним уже при XI династии фараонов, при Сенусерте III стал жизненно необходим для правителя области. Те, кто на примере предшественника почувствовал невозможность силами воинов своего нома обеспечить собственную безопасность перед лицом более мощных соседей, естественно, начинают обращать свои взоры к столице, там искать гарантий стабильности и мира внутри страны.

Но это пока были номархи слабейших областей, чья поддержка многое значила для укрепления власти фараона, но не все. Если бы те властители номов, которые чувствовали себя уверенно в своих владениях, проявили крайнюю несговорчивость и оказали упорное сопротивление попыткам Аменемхета III уменьшить их своеволие, нет сомнения — Египет надолго впал бы в период бурь и потрясений. Однако этого не произошло, ибо существовала еще одна, более универсальная опасность, заставлявшая наиболее благоразумных номархов подчиниться требованиям нового решительного фараона и добровольно уступить центру часть присвоенных ранее полномочий и привилегий. Страна была переполнена невольниками, а в массе своей по мере ухудшения условий содержания рабы становились все более взрывоопасной силой. Подавление мятежей номархами стало в Египте обычным делом, причем склонными к неповиновению все чаще оказывались не только невольники. Уже при Сенусерте I один номарх вынужден был на первый план в своем прославлении выдвинуть следующие достоинства. «Я, устраняющий гордость из высокомерного, заставляющий умолкнуть велеречивого так, что он уже не говорит. Я, наказывающий тысячи мятежников, любовь области своей, ярый сердцем при виде всякого преступника. Я, прогоняющий грабителя из области своей…» Высказывание характерно глубиной понимания оратором сущности процесса децентрализации страны: помимо вечно готовых к бунту невольников, «мятежником» по мере накопления богатств склонен был становиться всякий более-менее могущественный египетский землевладелец. Чем более плодородным и изобильным был край, чем больший отряд снаряжался от него в поход и, следовательно, чем обильнее была доля нома при разделе добычи, тем больше в области становилось людей, потенциально готовых к мятежу и смуте. Процесс распада не остановили бы административные границы номов, в каждом округе при распаде Египта неизбежно появились бы центры сепаратизма, и, понимая это, номархи, способные рассуждать здраво, неизбежно приходили к мысли о необходимости иметь сильный центр, дабы гарантировать сохранение собственного статуса.

Служилая придворная знать ко времени восшествия на престол Аменемхета III также начинает выказывать признаки обеспокоенности своеволием египетских номархов. Потребность этой категории в усилении роли центра объяснить достаточно просто: косвенно подобное увеличивало их собственное могущество. При дворах сиятельных Аменемхетов и Сенусертов толпились, вызывая воспоминания об эпохе Древнего царства, «друзья» фараона, трон окружали владельцы пышных титулов — «начальника обоих белых домов», «начальника обоих домов золота», «начальника обеих житниц», «начальника казны сына бога», «начальника над работающими» и т. д. Верховным сановником по традиции считался градоначальник столицы, в попечение которого отданы были также суд и общее управление большинством ведомств. Официально отгорожено было от влияния придворных только военное дело — основа могущества Египта, привилегия божественных фараонов.

Управление войсками давало царям определенные гарантии повиновения придворных их воле. Войны приносили богатства, от перераспределения которых часто зависело благополучие высших должностных лиц Египта Среднего царства. В отличие от знати Древнего царства нынешние придворные часто не могли похвастать обладанием громадными земельными наделами и зачастую напрямую зависели от милостей владыки. При дворе фараонов XII династии рядом с представителями местной знати, обоснованно проявлявшими определенную независимость суждений, подкрепленную обладанием несчетными богатствами предков, можно было встретить немало народу более низкого про похождения. Пути восхождения на вершину придворной иерархии часто возводили туда неродовитых людей, представителей служилой прослойки, всем и во всем обязанных фараону. Для выдвинувшихся благодаря личным заслугам или благоволению фараона чиновников стремление к усилению могущества их владыки было естественным. Именно в этой среде могли родиться крылатые слова начальника казны Аменемхета III: «Дает он (царь) пищу тем, кто в сопровождении его, питает он следующего по пути его: пища — это царь, избыток — это уста его». В условиях развития товарно-денежных отношений это высказывание не стоит, конечно, понимать буквально, но метафорически положение придворного египетских фараонов эпохи Среднего царства здесь выражено достаточно ярко. От усиления власти царя неродовитые придворные только выигрывали и фараоны могли опереться на них в борьбе с провинциальной властью.

Частично поддержку усилиям фараона начинают при Аменемхете III оказывать и родовитые столичные придворные. В их повелении можно заметить несколько иные, чем у незнатных государственных чиновников, мотивы. Столичная знать не очень была обеспокоена прямыми последствиями усиления египетских номархов: сокращением доходов царской казны и невозможностью для придворного чиновника получить вожделенный титул номарха. Но зато косвенно неудобства сложившейся системы всеобщей подозрительности и недоверия даже самые родовитые из них вскоре почувствовали на себе. В силу своего происхождения они привыкли оказывать влияние на фараона и чувствовать себя при этом в полной безопасности. Однако при XII династии ситуация изменилась, фараоны все чаще стремятся окружить себя мощным заслоном всецело преданных людей, особым войском, подчиненным непосредственно фараону. Источники Среднего царства называют этих людей «провожатыми властителя», хотя сами «провожатые» в своих надписях предпочитают именовать себя царскими телохранителями. В условиях смуты «провожатые властителя» резко усиливали свое влияние при дворе, подминая под себя иногда даже родовитую столичную знать. Иной неродовитый телохранитель, доказавший свою преданность фараону и обласканный им, начинал чувствовать себя важным лицом, что особенно проявилось в годы правления Сенусерта III. «Царские провожатые» получали по десятку «голов» при каждой раздаче трофеев, их нередко награждали золотым оружием и присваивали высокие вельможные звания. Вознесенные на вершину придворной иерархии «провожатые» заботились не столько о поддержке усилий фараона по приведению в повиновение властителей номов (ибо это означало часто войну, в которой царским телохранителям приходилось иметь дело с телохранителями номархов, не столь, возможно, многочисленными, но вооруженными не хуже), сколько о сохранении обеспокоенности властителя по поводу ситуации в столице. Благодаря доносам «провожатых» и тому, что ситуация нередко складывалась драматично для фараона (поговаривают, что на Аменемхета I было совершено ночное нападение в его собственной опочивальне, что Аменемхет II был убит придворными евнухами), положение при дворе становилось все более опасным и нестабильным. Боязнь расправ была настолько велика, что придворные часто предпочитали при малейшем намеке на опасность бежать за пределы Египта, как, например, некий Синухет, бывший с Сенусертом I, соправителем Аменемхета I, в ливийском походе и исчезнувший из египетского стана, едва дошли до него слухи о кончине царя. Родовые столичные придворные начинают склоняться к мысли о поддержке усилий фараона по усмирению властителей номов, дабы в стране наступила пора стабильности и прекратились смуты. Тем самым знатные чиновники хотели уменьшить влияние при дворе «провожатых фараона», возглавивших в период неспокойства сыск, ибо могущество телохранителей в годы правления Сенусерта III стало опасно велико: один сановник похвалялся тем, что он «поставлен над тайной дворца при допросе скрытного сердцем», что ему «утроба обнажала то, что скрыто в ней». Еще один чувствовал себя «языком царя в испытании людей, в наказании строптивого сердцем». При предшественниках Сенусерта III подобное, конечно, также имело место: верховный сановник и судья Сенусерта I именовался «смиряющим восстающего на царя», а один чиновник Сенусерта II считал себя «доверенным царя в подавлении смутьяна» — но не в таких масштабах. Ибо предшественники Сенусерта III не прибегали столь часто к письменным проклятиям врагов фараона внешних и внутренних, не имели для этого столь веских оснований.

Крепость XII династии в Семне (Эфиопия). Реконструкция и план.

Поэтому столичная знать в целом поддержала усилия Аменемхета III по установлению твердого порядка в стране.

Имея столь обширную поддержку и встречая сопротивление только отдельных номархов, не сумевших почувствовать изменение ситуации Аменемхет III сумел сломить местный сепаратизм. С его воцарением цепь гробниц номархов, до той поры непрерывная, пресекается. При Аменемхете III номарх вновь становится обычным должностным лицом высокого ранга, которого фараон волен назначать или снимать, лишается материальной основы своей самостоятельности, земельных пожалований и прав собирать налоги на подати с «царских людей». Этим была достигнута концентрация сил и средств в руках государства, что позволило при Аменемхете III создать сооружения, сопоставимые с грандиозными памятниками эпохи Древнего царства. Например, «Лабиринт» у Фаюмского оазиса, обилие помещений в котором объясняется наличием особого святилища для каждого из местных «номовых» богов. Объединение культов Египта под одной крышей должно было символизировать нерушимость страны.

Собранный твердой рукой Египет в годы правления Аменемхета III действительно казался монолитом, способным перенести любые испытания. Пышный двор, подчинившиеся центру провинции, покорные соседи… Действительность, однако, оказалась не столь лучезарной.

После Аменемхета III власть фараонов XII династии начала клониться к упадку. На престоле быстро промелькнули Аменемхет IV и его сестра Нефрусебек, после чего династия пресеклась. Грандиозные перемены, задуманные и частично осуществленные Аменемхетом III, оказались не по плечу его преемникам. Ведь изменив положение номархов в стране, фараон-реформатор тем самым по сути перешел на новый принцип управления страной, ее хозяйством и армией (причем в этой триаде в условиях Египта Среднего царства важнейшей частью, возможно, была именно армия). Изначальная система организации походов, когда под начало фараона стекались отряды номархов, и объединенное войско отправлялось на земли соседей, стала опасной из-за роста амбициозности правителей областей. Положение необходимо было менять, Аменемхет III, отобрав у своих номархов самостоятельность, естественно, вынужден был отнять у них право распоряжаться в полной мере подчиненными тем вооруженными отрядами. Заботы снаряжения боеспособной и многочисленной армии поэтому легли на плечи центральной власти. При деятельном и талантливом фараоне система продолжала функционировать бесперебойно и соседи Аменемхета III, пожалуй, не ощутили ослабления ударов египетских войск как следствия затеянной военной реформы. Поэтому экономика Египта продолжала процветать, все дальше и дальше опасно выбирая зону своего экстенсивного развития. Но наследники Аменемхета III нужными для государственного деятеля качествами, увы, не обладали, и система развалилась даже быстрее, чем если бы египтяне по-прежнему собирались в походы по старинке под руководством своих номархов. Впрочем, в этом случае, вероятно, уже Аменемхету III не удалось бы удержать в своих руках верховную власть в стране.

Подобный ракурс рассмотрения событий позволяет ясней осознать превращение армии в Египте в важнейший фактор стабильного устройства государства. Малозначительная в эпоху Древнего царства, категория более экономическая, чем политическая в ?-й Переходный период, прослойка профессиональных военных в период Среднего царства стала едва ли не определяющей силой в стране. Вооруженные силы получают ощутимые привилегии в сравнении с остальными институтами государственной власти. На выборных смотрах «царских людей» в лагеря новобранцев регулярно определялись самые крепкие и здоровые молодые египтяне: побеги «хемуунисут» с целью поступления в войска карались не так строго, как обычно: медь и даже золото, мерило ценности для остальных египтян, в руках воинов оценивалось иначе — остротой и надежностью секиры, крепостью и прочностью щита: на вооружение воинов средств обычно не жалели. В принципе, однако, вооружение тех лет оставалось достаточно примитивным: египетские воины шли в поход с луками и стрелами у стрелков да щитами, копьями и секирами у пеших бойцов. Наемные отряды иноземных воинов (да, они появляются в период Среднего царства, и частично это было вызвано потребностью фараона и номархов в беспрекословно преданных отрядах телохранителей) вооружены были традиционно для северо-эфиопских земель, откуда чаще всего и набирались «провожатые властителя»; короткие палицы, щит, дротики. Новшеством в военном деле стало разве что проявившееся внимание к мерам защиты. В период среднего царства начинают использовать передвижные громоздкие укрытия, применявшиеся при штурме крепости: из-за частокола, защищавшего воинов от стрел, копьеносцы длинными копьями пытались поразить врага на крепостных стенах. Индивидуальное защитное вооружение пополняется поножами — их используют чаще всего богатые телохранители. Впрочем, переворот в военном деле уже недалеко, при раскопках одной из египетских крепостей в Эфиопии того времени найдены лошадиные кости.

Сцена из междоусобной войны номов. Роспись из гробницы. XI династия.

Примитивность вооружения традиционно возмещалась в Египте дисциплинированностью и обученностью воинов. Именно этого не смогли дать реформированным Аменемхетом III отрядам его менее яркие преемники, и в этих условиях продолжать успешные походы на соседей и Нубию, Ливию и Азию, откуда шли драгоценности (золото, медь, благовония), нужные стране материалы (ливанский кедр, в первую очередь) и пленники-рабы, становилось все труднее. Расцвет был уже позади. В этих условиях тут же проявились структурные слабости сформировавшегося на берегах Нила хозяйственного механизма, неспособного существовать без регулярных подпиток захваченной военной добычей.

Власть XII династии пресеклась, и с этим, вполне обоснованно, связывают начало упадка Среднего царства. Правители XII династии с трудом удерживали власть. Вскоре страна распалась на две части, управляющиеся правителями XIII и XIV династий, а затем наступил II-ой Переходный период. Однако прежнего хаоса, как после распада Древнего царства, в Египте не было. Возможно потому, что долина Нила теперь более явственно ощущалась как страна, населенная египтянами, носителями единой и самобытной культуры.