Директива РСХА от 5 ноября 1942 г.

Директива РСХА от 5 ноября 1942 г.

[Документ СССР-108]

Главное имперское 

управление безопасности

IIА 2-номер 567/4276

Берлин, 5 ноября 1942 г.

СРОЧНОЕ ПИСЬМО

a) высшим руководителям СС и полиции

b) старшим офицерам и инспекторам полиции безопасности и СД

c) шефу государственной тайной полиции

d) командующим подразделениями полиции безопасности и СД

e) шефу уголовной полиции

f) шефу службы безопасности (СД)

Для информации: отделам I, II, III, IV и V по пять копий каждому.

Касательно: уголовного преследования поляков и других восточноевропейских народов.

I. Рейхсфюрер СС пришел к соглашению с имперским министром юстиции о том, чтобы органы юстиции воздерживались в будущем от регулярного применения наказаний к полякам и другим восточноевропейским народам. Эти чужестранцы будут впредь передаваться в руки полиции. Подобному же обращению будут подвергаться евреи и цыгане. Это соглашение санкционируется фюрером. С целью приведения в исполнение этого соглашения старшим офицером полиции безопасности совместно с имперским министерством юстиции теперь вырабатываются правила, которые вступят в силу по возможности с 1 января 1943 г.

II. Это решение основано на следующих соображениях: поляки и представители восточных народов являются иностранцами и принадлежат к низшим расам, живущим на территории рейха. Отсюда возникает значительная опасность для сохранения порядка среди германского народа и необходимость применять к лицам чужеземной расы уголовные законы, отличные от тех, которые применяются к германцам.

Этому до сих нор еще не было уделено достаточного внимания. В пределах уголовного законодательства особое правило от 4 декабря 1941 г. для уголовной процедуры против поляков и евреев во включенных в рейх восточных территориях (Р.С. 136 I 5.759, «Рейхсгезетцблатт», I, стр.759) применимо только в Польше. Помимо того, это особое правило не содержит основного разрешения задачи, возникающей в результате жизни германцев и иностранцев бок о бок. Правило содержит лишь более строгие санкции и слегка упрощенную уголовную процедуру против поляков. Оно не уделяет, однако, внимания существенному вопросу о том, что с чужестранцами, по причинам государственной политики, следует обращаться иначе, чем с германцами, потому что, несмотря на усиленную в принципе строгость, к полякам по существу применяются методы, характерные для германской процедуры.

При вынесении приговора за преступление, совершенное поляком, судья стоит на такой же точке зрения, какой он придерживался бы и при вынесении приговора германцу, а именно он исходит из того, что данным лицом было совершено преступление, и старается назначить наказание, которое соответствовало бы преступлению и с учетом личных мотивов, руководивших подсудимым, в то же время было бы справедливым в интересах общества.

Эти соображения, которые могут быть вполне правильными при вынесении приговора за преступление, совершенное германцем, не оправдываются в случае вынесения приговора за преступление, совершенное чужестранцем. Там, где дело касается чужестранцев, личные мотивы виновного совершенно не должны приниматься во внимание. Единственным решающим фактором должно быть то обстоятельство, что данное преступление угрожает порядку германского народа и что в силу этого во избежание дальнейшей опасности следует возбудить преследование. Другими словами, поступок чужестранца рассматривается не с точки зрения преступления против правосудия, а с точки зрения предупреждения опасности полицией.

Из этого вытекает, что уголовное преследование против чужестранцев должно быть передано из ведения органов юстиции в ведение полиции.

III. Вышеизложенные приказы изданы для личной информации. Не следует, однако, колебаться относительно снабжения гаулейтеров в случае необходимости соответствующими инструкциями.

Штреккенбах[184] 

_{Нюрнбергский процесс в 3-х т., М.1966, т.2, с.227—229}