Вредительство

Вредительство

8 февраля 1938 г.

Я постараюсь объяснить, как понимают вредительство советские власти и как понимаю его я сам.

Отвечая на Ваш вопрос о том, есть ли у меня основания полагать, что в Советском Союзе действительно совершаются акты вредительства некоторыми неудовлетворенными элементами (например, бывшими кулаками, контрреволюционерами, антисталинистами в широком смысле этого слова и т. д.), я думаю, надо начать с того, что мне известны случаи вредительства, совершенные отдельными людьми. Некоторые из них, исходя из американских стандартов, я считаю подлинными, другие — весьма сомнительными, а какие-то — просто плодом фантазии. Далее я хотел бы подчеркнуть тот факт, что при обсуждении вопроса об актах вредительства в Советском Союзе (даже не рассматривая деятельность тайной полиции) необходимо помнить, что советский суд по уголовным делам дает достаточно широкое определение вредительства, и таким образом, под это определение попадают такие действия, которые любой американец счел бы всего лишь проявлением безынициативности и лени, неумышленной халатности и т. п. Советские власти, очевидно, не делают никакого различия как между умышленными и неумышленными действиями, так и между действиями, наносящими поправимый вред и вред, невосполнимый ничем. Дело в том, что, по мнению советских властей, любые действия, наносящие ущерб национальной экономике, считаются вредительством. Таким образом, отвечая на Ваш вопрос о так называемом вредительстве, я попытаюсь разделить все известные мне случаи на те, которые представляются мне подлинным вредительством или саботажем (иными словами, это случаи, которые в соответствии с общепринятым значением этого слова в большинстве стран могут рассматриваться как явно умышленное или злонамеренное разрушение собственности), и те, которые кажутся мне сомнительными или даже полностью вымышленными.

1. Случаи подлинного вредительства

Мастер на станции доменных печей. Я был знаком с одним мастером на станции доменных печей в Магнитогорске, который несколько раз открыто заявлял мне. что он собирается разрушить или повредить что-нибудь на комбинате. Его родители, оба выходцы из буржуазных семей, были убиты во время революции как враги государства. Ему самому, в то время еще юноше, удалось спастись, изменив имя. Сумев «затеряться в толпе», он стал квалифицированным рабочим-металлургом. По советским стандартам он даже стал довольно преуспевающим. зажиточным человеком, так как еще и занимался мелкой спекуляцией. Однако он считал, что революция разрушила его жизнь и, естественно, винил Советскую власть в том, что его постигла такая участь. Он довольно много пил и, напившись, угрожал расправиться с Советской властью.

В один прекрасный день в погнутых и раздробленных лопастях одной из турбин, очень сложной конструкции и весьма хрупких, был обнаружен гаечный ключ. Эти ветряные турбины необходимы для нормальной работы доменных печей. Советское правительство, по всей вероятности, заплатило за это оборудование, которое теперь было полностью уничтожено, двадцать или тридцать тысяч золотых рублей. Через несколько дней мастера арестовали. Он сознался, что это сделал он, и, как я слышал от одного из рабочих комбината, его осудили на восемь лет тюремного заключения.

Измельченное стекло в турбинах. В другом акте вредительства, с которым я столкнулся лично, участвовали бывшие кулаки, трудившиеся на принудительных работах в Магнитогорске. Как Вы знаете, этих людей обычно используют на строительных работах. Сейчас все еще находятся в стадии строительных работ турбины второй очереди магнитогорской электростанции. Это большие турбины: некоторые из них имеют мощность пятьдесят тысяч киловатт, другие — двадцать пять тысяч киловатт. Бывшие кулаки заливают цемент, кладут фундамент, настилают полы и так далее. Как и почти на всех других строительных площадках Советского Союза, оборудование здесь устанавливали до того, как сделали фундамент и закончили строить здание. Вследствие этого бывшие кулаки все еще находились на строительной площадке после того, как уже установили некоторые турбины. Однажды утром механики обнаружили в основном подшипнике (сердечнике) одной из турбин измельченное стекло. Немедленно начали проводить расследование, и рядом с сарайчиком, куда бывшие кулаки каждое утро приходили отмечаться о выходе на работу, обнаружили второе ведро с измельченным стеклом. Электросварщики пользовались им, растворяя его в специальной жидкости, для нанесения покрытия на электроды. Очевидно, один из бывших кулаков насыпал этого стекла сначала себе в карман, а потом в сердечник турбины. Какой-то крестьянин решил причинить вред Советской власти в отместку за коллективизацию — иными словами, за конфискацию своего имущества. Как я говорил, большинство этих крестьян были чрезвычайно озлоблены, и некоторые из них настолько сильно ненавидели Советскую власть, что прибегали к преднамеренному, умышленному вредительству. Я уже рассказывал о крестьянине, который засунул лом в один из генераторов на магнитогорском комбинате[91]. После таких инцидентов бывших кулаков либо снимали со строительных работ, либо за ними пристально наблюдали охранники из ГПУ, пока устанавливалось какое-либо оборудование.

Директор-мошенник. Директор строительной конторы, занимавшийся возведением новых домов для рабочих комбината, был не удовлетворен своей зарплатой, составлявшей тысячу рублей в месяц, и двухкомнатной квартирой. Поэтому он построил себе отдельный дом, куда переехал через год после окончания строительства. В доме было пять комнат, и он смог его хорошо меблировать: повесил шелковые портьеры, поставил рояль, застелил пол коврами и т. д. Затем он начал разъезжать по городу в автомобиле в тот момент (это происходило в начале 1937 года), когда в городе было мало частных машин. В то же время годовой план строительных работ был выполнен его конторой всего лишь приблизительно на шестьдесят процентов. На собраниях и в газетах ему все время задавали вопросы о причинах такой плохой работы. Он отвечал, что нет стройматериалов, не хватает рабочей силы и т. п. Началось следствие, в ходе которого выяснилось, что директор присваивал себе государственные фонды и продавал строительные материалы близлежащим совхозам по спекулятивным ценам. Было также обнаружено, что в стройконторе есть люди, которым он специально платил, чтобы проворачивать свои «дела». Состоялся открытый, длившийся несколько дней, процесс, на котором судили всех этих людей. О нем много говорили в Магнитогорске. В своей обвинительной речи на суде прокурор говорил не о воровстве или даче взяток, а о вредительстве. Директор обвинялся в том, что саботировал строительство жилья для рабочих. Он был осужден после того, как полностью признал свою вину, а затем расстрелян.

Что такое «вредительство»? По-видимому, все вышеперечисленные случаи надо, несомненно, назвать актами вредительства. Первые два случая, по-моему, можно квалифицировать именно так. Однако из сотен дел арестованных мужчин и женщин, которых я знал, вероятно, только десять процентов подпадают под эту категорию.

В основе ненависти этих людей к советской диктатуре лежали личные причины и мотивы, однако люди эти не являлись членами какой-либо контрреволюционной организации. Большую часть случаев, о которых мне известно, можно назвать сомнительными, так как трудно прийти к какому-либо определенному выводу относительно виновности, поскольку ГПУ никогда не публикует результаты проведенных им расследований.

2. Сомнительные случаи вредительства

Свастика на башнях Кремля. В конце 1936 года местная газета «Магнитогорский рабочий» в одном из своих номеров напечатала фотографию Московского Кремля. Если внимательно рассмотреть ее с помощью увеличительного стекла и лупы, то можно увидеть, что стеклянные звезды на Кремлевских башнях имели очертания свастики. Тираж этого номера газеты был конфискован рано утром, но многие люди уже успели купить газету. Редактора немедленно арестовали, а работники редакции были «прочесаны» ГПУ. Были арестованы несколько поляков-эмигрантов, работавших в фотоотделе.

Ситуация осложнилась. Все жители города заговорили об этом деле, и постепенно все смогли увидеть эту фотографию со свастиками в припрятанном кем-то номере газеты. Люди начали интересоваться, чья же это работа. Некоторые утверждали, что это дело рук ГПУ, которому просто надо оправдывать свое существование. Другие предполагали, что это просто случайность — какой-то фотографический курьез, возникший в результате оптических искажений. Несколько человек клялись и божились, что это работа гестапо. Поляки так и не были освобождены, а я, как и Вы, могу только гадать, что это было: вредительство или контрреволюционная деятельность?

Случай Завенягина. В конце 1936 года стало очевидно, что в большом запасе резервного угля Магнитогорского комбината происходит процесс самовозгорания. В связи с этим директор комбината Завенягин, который в это время был членом Центрального Комитета партии, решил пользоваться этими резервными запасами угля. Некоторое время не делали заявок на новые поставки угля для комбината, поскольку Завенягин. очевидно, считал, что с финансовой точки зрения лучше не иметь мертвого капитала в виде больших резервов угля. Вероятно, он планировал пополнить запасы, как только резервный уголь начнет подходить к концу. Однако его подвела природа, сыгравшая с ним злую шутку. Как раз в тот момент, когда практически весь уголь был использован и несколько составов с новым запасом шло из Кузнецка в Магнитогорск, началась пурга. Движение на дорогах остановилось дней на семь. Так как уголь имелся лишь в мизерных количествах, а для нормальной работы комбината необходимо около семи тысяч тонн в день, то комбинат на несколько дней пришлось остановить. Снежные завалы были наконец расчищены, и комбинат возобновил производственный процесс.

Хотя этот инцидент обошелся комбинату в миллионы рублей, никто даже не упоминал о вредительстве. Сам Завенягин в это время был занят выявлением вредителей на комбинате, и его ошибка была объяснена случайным стечением обстоятельств.

Некоторое время спустя Завенягина назначили первым заместителем наркома тяжелой промышленности, и он уехал из Магнитогорска. Он был избран в Верховный Совет; считали, что у него большое будущее. Внезапно он исчез.

На Магнитогорском комбинате ходили разговоры о том, что случай с углем был одной из главных причин его исчезновения с политической арены Советского Союза. Я знал Завенягина и могу сообщить Вам некоторые факты, которые, вероятно, сыграли гораздо большую роль в его падении, чем инцидент с углем.

Завенягин был сыном бедного еврейского разносчика. Аккуратный, умный, в глубине души добрый и человечный, он быстро сделал себе карьеру, в основном только благодаря своим способностям. Завенягин блестяще закончил Московский горный институт, его незаурядный ум привлек внимание начальства, его стали назначать на ответственные должности, он работал на южных металлургических заводах. Это был преданный делу коммунизма человек до тех пор, пока власть, данная ему в Магнитогорске, не вскружила ему голову. Когда он прибыл на комбинат в 1933 году, чтобы привести здесь все дела в порядок, ему было около тридцати лет. К этому времени он уже стал членом Центрального Комитета Коммунистической партии, и его считали восходящей звездой на небосклоне большевизма.

Очевидно, в Магнитогорске его опьянила полнота власти. Он стал бюрократическим тираном. Завенягин любил людей и хотел, чтобы его любили, но некоторые личности воспользовались его дружбой и положением. В конце концов он сделался недоступным. Проведенная на комбинате чистка, ответственность за которую частично лежит и на нем, лишила Магнитогорский комбинат нескольких лучших инженеров. На комбинате не было заметно никаких значительных изменений к лучшему, когда им руководил Завенягин. Казалось, что в Политбюро им довольны. Его звезда продолжала подниматься все выше и выше. Как я уже говорил, Завенягин был сыном бедного разносчика и получил образование при Советской власти, а это — идеальные биографические данные для любого честолюбивого юноши в Советском Союзе. Я думаю, его можно считать типичным «выдвиженцем» («выдвиженец» — это человек, выдвигаемый начальством на более высокие должности обычно благодаря каким-то своим положительным качествам и заслугам). Особенно много таких людей сделали карьеру за последние восемнадцать месяцев. Завенягин принадлежит именно к этой группе «выдвиженцев», которые, как мне известно, не могут долго удерживать свои посты при сталинском режиме. Завенягин был слишком молод и тщеславен. Он также слишком много знал и был слишком умным и здравомыслящим человеком, чтобы стать фанатиком-сталинистом.

Вероятно, его арестовали и сослали. Может быть, он еще вернется, отбыв какой-то срок под надзором ГПУ на одной из больших строек, где используется принудительный труд. Диктатуре нужны такие люди. Было ли его падение вызвано вредительством? Если внимательно разобраться в истории его жизни, то мне кажется, что даже с советской точки зрения этот случай можно классифицировать как сомнительный.

Однако мне кажется, что закат его карьеры начался в тот момент, когда он привел в состояние шока нескольких подлинных коммунистов в Магнитогорске, людей совестливых и порядочных, и вызвал зависть у всех остальных, построив излишне просторные и комфортабельные дома для себя и некоторых близких к нему людей, среди которых был и начальник ГПУ. У Завенягина был самый большой дом из четырнадцати комнат, стоимость которого вместе с обстановкой составила 300 тысяч рублей. Все это не привлекло бы такого внимания и не вызвало бы столько разговоров, если бы дело происходило где-нибудь в другом месте, а не в Магнитогорске, где рабочие жили в грубо сколоченных деревянных бараках, а инженеры и технический персонал — в довольно-таки убогих квартирах, где были открытые канализационные сточные канавы, и что хуже всего — больница размещалась в неотапливаемых барачных помещениях, в которых даже не были настелены полы.

Вскоре после того как был арестован и расстрелян в январе 1937 г. Пятаков. Завенягина назначили заместителем наркома тяжелой промышленности, которым к тому времени стал Межлаук, а позднее — Каганович.

Увеличение выпуска продукции, закончившееся катастрофой. В 1935 году произошел сильный взрыв на домне № 2 в Магнитогорске. Кирпичи выпускного отверстия раскрошились, горячий чугун расплавил пластины охладительной камеры и несколько кубических метров воды вылилось на сотни тонн расплавленного чугуна в доменной печи. Произошел взрыв, в результате которого снесло крышу с литейного цеха и несколько человек получили увечья. Восстановительные работы обошлись приблизительно в один миллион рублей, а домна № 2 почти в течение месяца была закрыта на ремонт.

В это время рабочих-доменщиков заставляли увеличивать объем выпуска продукции. Бригады соревновались между собой. И мастеру, и начальнику производства, и почти всем остальным было известно, что выпускное отверстие домны № 2 не в порядке, но никто не хотел взять на себя ответственность и остановить домну для проведения текущих ремонтных работ. Москва все время подгоняла директора. В результате ничего не было сделано, чтобы отремонтировать выпускное отверстие, пока не произошел взрыв. После этого арестовали начальника доменного цеха, и, как говорили на комбинате, дали ему десять лет. Эти слухи трудно проверить, поскольку единственные люди, которые обычно узнают о судьбе арестованных, — это их родители или родственники, хотя даже им часто приходится годами ждать известий об участи своих близких.

Экспертная техническая комиссия, устанавливавшая причины взрыва, пришла к выводу, что он произошел в результате «варварской, неумелой эксплуатации, безразличного отношения к оборудованию комбината и вредительской деятельности».

Ошибки, допущенные при строительстве газохранилища. В Магнитогорске инженеры рассказывают историю о двух газохранилищах, закупленных в Германии и установленных немецкими инженерами. Общая стоимость этих газохранилищ, включая стоимость их установки, составила около двух с половиной миллионов золотых рублей. Когда деньги уже были выплачены, оборудование доставлено и проверено, а установочные работы выполнены на восемьдесят процентов, некоторые любознательные личности стали интересоваться, выдержат ли эти газохранилища чрезвычайно низкие температуры воздуха Магнитогорска. Когда этот вопрос был задан немецким инженерам, они ответили, что газохранилища предназначены для хранения газа при температуре не ниже 15 градусов ниже нуля (по Фаренгейту)[92], а зимой в Магнитогорске ртутный столбик часто опускается до тридцати — сорока градусов ниже нуля.

Оказалось, что газохранилищами невозможно пользоваться, так как при низких температурах вся влага, находящаяся в газе, конденсируясь и замерзая, оседала бы на стенках и толстый слой образующегося таким образом льда проломил бы стенки контейнеров своим весом. Работы по установке газохранилищ были прекращены на год, пока ГПУ проводило расследование.

Результаты этого расследования так и не были опубликованы. Однако инженеры в Магнитогорске поговаривали, что даже ГПУ, так хорошо умеющее отыскивать саботаж, не смогло обнаружить никаких доказательств злого умысла. Немцы получили заказ, выполнили всю работу и им ее оплатили. Различные советские организации также выполнили все, что от них требовалось. В то время как был сделан заказ, не было никого, в чьи функции входило бы выяснение вопроса: будут ли газохранилища нормально функционировать в погодных условиях Магнитогорска. Единственное лицо или организация, которой ГПУ могло бы предъявить обвинения, это, очевидно, советская администрация в целом. Дело, по-видимому, закрыли, хотя, вероятно, могут еще найти какого-нибудь козла отпущения.

Дело товарища Шевченко. Шевченко, бывший директор коксохимического завода в Магнитогорске, в прошлом имел несчастье служить под знаменами белого генерала Деникина на Украине. Когда армия генерала была разбита красными, Шевченко, сын буфетчика, сумел скрыть свое прошлое и стал профсоюзным деятелем. Это был энергичный, решительный, но грубоватый человек, и эти качества весьма пригодились ему в профсоюзной работе. Он вступил в партию, а в 1932 году стал начальником строительства коксовых батарей Магнитогорского комбината. Однажды загорелась деревянная конструкция, возведенная над коксовальной печью для баланса температурного режима. Вместо того чтобы дать ей догореть, пожарники направили струю воды на горячие кирпичи и таким образом было уничтожено на один миллион двести тысяч золотых рублей огнеупорного кирпича, закупленного в Германии. Шевченко присутствовал на месте происшествия, и его и еще одного человека арестовали. Тогда вмешался Марясин, начальник всего строительства, и, использовав свои связи в Москве, умудрился выручить обоих из беды.

Об этом инциденте забыли. Конечно, дело, заведенное тогда на Шевченко, осталось в досье местного ГПУ. Шевченко получил повышение и стал начальником производства коксохимического завода. Его речи на партийных собраниях стали еще более пылкими, и он публично заявлял о том, что получил орден Ленина за свои заслуги перед партией. Он продолжал работать энергичнее и лучше, чем большинство остальных начальников производства.

Но через некоторое время его друга — Марясина — арестовали как троцкиста, работающего на японскую контрразведку. Насколько было справедливо выдвинутое против Марясина обвинение в троцкизме и шпионской деятельности, я сказать не могу. Однако мне известно, что с этого момента Шевченко имел вид человека, перепуганного до смерти. Его положение еще более осложнилось тем, что на комбинат приехал рабочий с Украины и начал рассказывать о том. как Шевченко служил в армии генерала Деникина. Обнаружили «связи» между Марясиным и Шевченко. Последнего сняли с работы. Через месяц его лишили ордена Ленина и арестовали.

Конечно, существует вероятность того, что Марясин действительно возглавлял какую-то контрреволюционную или шпионскую организацию в Магнитогорске и что, шантажируя людей, пытавшихся скрыть свое прошлое, он заставлял их помогать себе. Вполне возможно, что он узнал и о прошлом Шевченко, и о его службе у Деникина, и о том, что Шевченко занимается мелким взяточничеством. Это довольно запутанная история, и о деятельности этой организации (если таковая существовала на самом деле) ничего не известно. Шевченко осудили на десять лет. Был ли он вредителем? Я привожу этот случай как типичный сомнительный пример, ибо не исключено, что вредительство здесь имело место.

Закрытие электростанции. 7 ноября прошлого года[93] в Магнитогорске разразился скандал. В тот день, когда праздновалась двадцатая годовщина революции, электростанция в течение многих часов была закрыта. Комбинату пришлось брать энергию из Челябинска и Златоуста, а им самим ее не хватало. Это была неприятная история, и ГПУ занялось выяснением. Был арестован сменный инженер, и началось следствие.

Здесь произошло вот что. Ученые прекрасно знают, что вода при определенных условиях замерзает, образуя особую разновидность льда, называемого русскими «придонный лед», поскольку он не плавает, а скапливается на дне. Такой лед иногда нарушает работу насосов. Летом прошлого года теплые сточные воды химического завода спускали в дальнюю часть озера, чтобы они не нагревали поток воды, поступающей на завод, поскольку часть ее используется для охлаждения. Все знали об этом изменении в технологии сбросов, которое дало желаемый результат. Поступающая на завод вода стала холоднее, и все были довольны. 6 ноября 1937 года был сильный мороз и труба, по которой вода поступает на электростанцию, оказалась забитой тяжелым придонным льдом. Поскольку для работы электростанции требуется большое количество воды, сменному инженеру пришлось отключить моторы. Насколько мне известно, ГПУ так и не освободило этого инженера.

Польский шпион. В Магнитогорске жил один польский беженец. Это был беззаботный, веселый парень, предпочитавший девушек книгам. Он поступил в институт, однако летом 1936 года его исключили из комсомола и из института. Некоторое время спустя он был арестован. Его обвиняли в том, что он, будучи агентом польской разведки, соблазнил многих студенток и, таким образом, помешал их учебе.

Я его хорошо знал, и если обвинение его в донжуанстве было достаточно справедливо, то обвинение в том, что его любовные похождения были целенаправленным саботажем учебы его возлюбленных, слишком смехотворно, чтобы в это можно было поверить. Большинство студентов не относилось к этому обвинению серьезно, однако никто из них не осмелился сказать об этом на собраниях.

3. «Новые люди»

Рассказывая о взлете и падении таких людей, как Завенягин. мне кажется, имеет смысл познакомиться поближе с типами новых людей, выдвигаемых Кремлем на более высокие должности. Некоторых из них ждет участь Завенягина, другие, поднявшись, сумеют выжить. Может быть, Вам будет интересно узнать кое-что о некоторых «выдвиженцах».

Павел Иванович Коробов. Коробову немногим более тридцати. Он из замечательной династии рабочих-металлургов. Его отец сорок пять лет проработал у доменной печи. Несколько его братьев также стали рабочими-металлургами. Семью наградили орденом Ленина, и недавно они были приняты в Кремле Сталиным.

Коробов учился в Московском университете, по окончании которого его направили на один из южных металлургических заводов. Через три года он стал директором завода по выплавке чугуна. В 1936 году он прибыл в Магнитогорск и начал здесь работать на такой же должности. В этом же году началась большая чистка, и. когда главный инженер и директор завода исчезли, Коробова назначили сначала главным инженером, а потом директором всего комбината. В свои тридцать лет он возглавил предприятие, выпускающее десять процентов прокатной стали и приблизительно двенадцать процентов чугуна от всего производства стали и чугуна в Советском Союзе. Коробов был директором комбината во время процесса чисток, повлиять на который он практически не мог, и поэтому ему приходилось быть очень осторожным в работе. Очевидно, он был не очень уверен в себе. Тем не менее к тому времени, как я ушел с комбината, он сумел добиться увеличения выпуска продукции в некоторых цехах, включая и мартеновские, — и это произошло в тот момент, когда количество продукции, вырабатываемой большинством других комбинатов, уменьшалось, а такие прославленные металлурги, как Гвахария из Макеевки, были арестованы.

Коробов много учится и работает. Помимо всего прочего, он читает иностранные технические журналы. Его любят и уважают подчиненные. Однако инженеры старшего поколения подсмеиваются над его техническим образованием и способностями. Втайне он мечтает стать писателем и очень любит читать художественную литературу. Это чувствительный и искренний человек, преданный идеалам коммунизма.

Продвижение Коробова вверх по служебной лестнице дало ему возможность занять такое положение, где он начинает понимать все то, что раньше даже не приходило ему в голову. Я несколько раз разговаривал с ним и почувствовал, что чтение иностранных журналов и его постоянно расширяющийся кругозор заставляют Коробова, сомневаться в том, что Советское государство сможет когда-нибудь догнать такие развитые капиталистические страны, как Соединенные Штаты. Он также начинает видеть не только героическую, но и темную сторону жизни в Советском Союзе, он замечает карьеризм, тосты, награды, аресты, нажим, интриги и тому подобное.

Пока что дела у директора комбината Коробова идут хорошо, но в основном благодаря его репутации. Однако опыт и ответственность — отличные педагоги, и если ему повезет и он сумеет продержаться на своем посту еще десять лет, то сможет быть хорошим руководителем. Однако он приближается к осмыслению некоторых аспектов жизни в Советском Союзе, а это могло бы в дальнейшем привести его к такому критическому отношению к действительности, что в конце концов он может стать жертвой сталинских чисток.

Сергей Васильевич Солтиков[94] (Салтыков?). История Солтикова — также типичный пример жизни людей нового типа, обязанных своим продвижением вверх по служебной лестнице процессу чисток. Этот человек наполовину татарин, сын кочевника. В 1930 году его отправили учиться в Московский горный институт. В тот момент он имел образование на уровне учащегося четвертого класса американской школы. Это было время, когда горный институт принимал таких людей, хотя, насколько мне известно, сейчас уровень требований несколько возрос. В 1934 году Солтиков получил диплом об окончании института, но как инженеру знаний ему не хватало. В институте он вступил в партию и научился хорошо говорить на собраниях.

В Магнитогорске он стал главным мастером бензольного цеха на коксохимическом заводе, получил комнату площадью около девятнадцати кубических метров[95] и женился на хорошенькой русской девушке. Жизнь казалась Солтикову прекрасной; он присутствовал на всех партийных собраниях, регулярно платил взносы и говорил все, что должен говорить хороший сталинист.

Потом началась большая чистка, которая смела почти весь технический состав коксохимического завода. Солтиков стал директором завода. К тому времени он уже имел двухлетний опыт работы, но все еще недостаточно хорошо знал химию. Однако он очень старался восполнить пробелы своего образования, и завод продолжал работать более или менее нормально. Кочевник, сумевший стать во главе предприятия, живущий, с его точки зрения, в хороших условиях и обладающий авторитетом, Солтиков теперь является олицетворением типа «нового человека», довольного всем. Он не знает и не интересуется тем, что происходит во внешнем окружающем мире, никогда не читает классическую литературу и удовлетворен знанием того, что советская система — лучшая в мире, так как она дала ему возможность возвыситься.

Если не произойдет никаких взрывов или аварий и работа будет идти более или менее хорошо, то, вероятно, у Солтикова не будет неприятностей и его не арестуют. Представляется весьма сомнительным, что ему в голову могут прийти какие-нибудь непочтительные или крамольные мысли — по крайней мере, еще много-много лет они у него не появятся. Он не достиг и может так никогда и не достичь того состояния, которое я считаю опасным для добропорядочного, верного сталиниста.

Атясов. Атясову, секретарю заводского комитета (завкома) коксохимического завода в Магнитогорске, двадцать шесть лет. Его буквально «вытолкнули» на эту должность прямо из кабинки его подъемного крана, где он получил звание рабочего-стахановца. Все прежние профсоюзные работники в результате проведения чисток исчезли, и надо было их кем-то заменять. Как Вам, вероятно, известно, заводской комитет, или завком, — это профсоюзная организация под непосредственным контролем дирекции завода.

Атясов имел весьма смутные представления о профсоюзной работе, но, по-видимому, он знал достаточно, чтобы понимать, что задачи заводского комитета — помогать администрации улучшать качество продукции, уменьшать затраты и снижать себестоимость, поддерживать трудовую дисциплину и так далее. Наверное, он также знал (или ему кто-нибудь рассказал), что существуют определенные регламентирующие условия труда законы и правила, которых надо придерживаться, однако, если правила слишком явно нарушались, это могло вызвать критику со стороны общественности, общественное порицание, выражавшееся в большом количестве разговоров, не имевших никаких последствий.

Отец Атясова был бедным крестьянином и поэтому он не смог дать сыну образование. Атясов писал так, как пишут дети, и делал задачки на сложение с большим трудом. Я видел его кабинет, в котором царит такой беспорядок, что Солтиков никогда не может ничего найти. Но Атясов в восторге от своей работы. За помощью он обращается к секретарю парткома цеха. Он еще не достиг той стадии развития, на которой мозг начинает кое-что подвергать сомнению и задавать вопросы, и возможно, никогда ее не достигнет. У него не возникает никаких вопросов, его не волнуют ни еретические мысли, ни угрызения совести, он предан, как собака. Если только он не попадет в плохую компанию и его не сделают козлом отпущения за какую-нибудь аварию, то он, несомненно, сможет подняться достаточно высоко в сталинской иерархии.

Выводы. Сейчас в Советском Союзе молодым мужчинам и женщинам без образования и специальной подготовки доверяют все более ответственные должности. Отсутствие профессиональной подготовки для многих не играет большой роли, так как они многому учатся в самом процессе работы и умудряются как-то двигать дело вперед. Но у этих молодых людей есть мечты, надежды, иллюзии и даже идеалы, которые могут быть легко разбиты. Прошедший год стал для них временем, когда они столкнулись с устрашающими событиями, увидев, как исчезают не только многие старые и заслуженные большевики, но и такие люди, как Завенягин, чья звезда, казалось, только восходила. Некоторые из этих новых людей станут жить более или менее нормально и никогда не будут обеспокоены, однако другие могут достичь той стадии вопросов и сомнений, о которой я уже говорил. Они начнут анализировать, находить прорехи в кружевах кремлевской пропаганды, так как между фактами и пропагандой огромная пропасть. Аресты руководящих работников, деятельность ГПУ, парадоксы и противоречия — все это, несомненно, плохо отразится на многих из этих молодых людей.

Мне кажется, у Советского Союза нет блестящего будущего. Если партия не сможет вернуть себе, хотя бы частично, прежнюю роль ведущей силы в стране и если ей не будет разрешено пропагандировать основные социалистические принципы, то не будет того цементирующего влияния, которое могло бы препятствовать деморализации и разрушению идеологии, заменяющей молодежи веру или религию. Я только что прочитал в «Правде» от 27 января 1938 года, что сто тысяч новых людей были назначены на руководящие должности. Сколько из них лишатся головы из-за предоставленных им сейчас власти и авторитета, сколько людей начнут высказывать критические мысли и будут арестованы? Сколько Солтиковых и Коробовых присоединятся в Сибири к таким людям с изломанной судьбой, как Завенягин? Несомненно, очень многие. Этот процесс происходил и в прошлом, но теперь, он вероятно, намного ускорится — по крайней мере в ближайшие несколько лет. Жизнь в Советском Союзе жестока, и режим не знает жалости.