Часть VIII Социалистический город

Часть VIII

Социалистический город

Глава I

Квартира была для нас приятным пристанищем, где можно было укрыться и отдохнуть от суровой и беспокойной работы на заводе. После того как я расстался со строительной бригадой, моя жизнь стала менее хаотичной: я проводил большую часть времени дома, играя с ребенком, возился с домашними электроприборами и радиоприемниками или же стучал на своей старенькой пишущей машинке «Корона».

Маша много работала — по семь или восемь часов в день, а Вера поддерживала в квартире порядок и следила за тем, чтобы на нашей электрической плитке всегда стоял котелок щей или борща.

Ко мне начали приезжать американцы из Москвы. Туристы заходили навестить меня, и я старался показать им город. В 1936 году приезжали профессор Джордж Каунтс и А. А. Хеллер, а однажды ко мне влетел Боб Мерриман. Боба очень интересовали школы и больницы, поэтому я взял на работе отгул и мы с ним пошли посмотреть на все, что было возможно. Сначала мы отправились в Социалистический город, или иначе Соцгород.

Социалистический город, переименованный в Кировский район, на самом деле не был действительно образцовым социалистическим городом, которым можно было бы похвастаться. Он состоял приблизительно из пятидесяти больших трех-, четырех- и пятиэтажных жилых домов, в каждом из которых было от семидесяти пяти до двухсот комнат. Дома были построены из кирпича и камня, снаружи отштукатурены и покрашены в разные цвета, поэтому они очень хорошо смотрелись зимой на белом фоне. Все они располагались длинными рядами, наподобие военных бараков, и имели одинаковую форму спичечного коробка, поставленного на одну из узких боковых граней. Металлические крыши домов были выкрашены в красный и синий цвета. Во всех домах были балконы. Ряды домов отделялись друг от друга широкими улицами с тротуарами, вдоль которых было посажено много деревьев. В центре жилого массива находились две открытые площади-скверы с фонтанами, скамейками, детскими площадками, цветниками, обнесенными аккуратными зелеными железными изгородями, и саженцами, которые через десять лет должны были превратиться в большие деревья с широкой густой кроной.

Ярко светило солнце. Пока мы шли в толпе людей, нас окружали женщины с хозяйственными сумками. Навстречу нам попались несколько мужчин, одетых не по-рабочему.

Кировский район имел некое определенное очарование, особенно летом: били фонтаны, огромное множество детишек в купальных костюмах, закрывавших только очень небольшую часть их загорелых тел, брызгались и плескались в воде. Дорожки были заполнены рабочими всех возрастов, вышедшими подышать свежим воздухом. Все скамейки были заняты мужчинами и женщинами, старыми и молодыми, читающими и разговаривающими. Хоры, оркестры, радиоприемники и патефоны наполняли музыкой воздух. Мне особенно запомнился хор украинских домохозяек, обычно устраивавший свои репетиции вечером на открытом воздухе; их всегда окружала толпа людей, которые им аплодировали, а некоторые и подпевали. Часто рабочие выносили на улицу гитары и балалайки, и казалось, что ты находишься в каком-нибудь маленьком городке в Италии. Гораздо меньше была заметна традиционная привычка русских напиваться a la russe[68], поглощая большие количества водки, сбивавшей человека с ног так, как будто его ударили по голове молотком. Напившимся не разрешалось ходить качаясь или валяться по улицам; их тут же увозила милиция.

Пока мы шли, я рассказывал Бобу все, что знал о Кировском жилом квартале. Огромным недостатком этого района была перенаселенность. В 1934 году на одного человека в этом районе приходилось в среднем 3,34 квадратных метра (35 квадратных футов) жилой площади. Это означало, что в одной комнате жили по четыре-пять человек. Однако русские привыкли к перенаселенности и по этому поводу было меньше жалоб, чем можно было бы ожидать в любой другой стране.

Очень часто возникали споры по поводу того, кто займет освободившуюся комнату или квартиру. Иногда в такую квартиру вселялись «скваттеры»[69] и отказывались выехать оттуда или впустить тех, кому предназначалось это жилое помещение. В таких случаях было много ругани, слез и зубовного скрежета. Получение жилой площади само по себе было очень сложным процессом. Все здания принадлежали комбинату, а не городскому Совету. Администрация комбината выделяла определенное количество комнат и квартир каждому цеху и предприятию, входящему в состав комбината.

Квартплата зависела от жалованья и составляла приблизительно от двух до десяти рублей в месяц за каждый квадратный метр жилой площади. Мы платили восемьдесят рублей в месяц. Во всех домах Кировского района были электричество, центральное отопление и водопровод. Еду готовили в основном на плитах, топящихся углем, но и электричество, которое стоило всего лишь 12 копеек за киловатт-час, использовалось все больше и больше.

Мебель в квартирах, как и сами дома, изначально принадлежала заводу. Квартиросъемщик платил за использование мебели пять процентов ее оценочной стоимости в год. По мере того как она приходила в негодность и исчезала, замена мебели обычно производилась самим жильцом, поэтому постепенно рабочий обзаводился все большим количеством собственной мебели, обычно деревянной и очень простой.

Первоначально каждая жилая квартира была оборудована ванной, но эти ванны мало-помалу исчезали или же использовались совсем для — других целей, например для хранения угля. Большинство жителей мылись в общественных русских банях, которых было очень много.