Бьерк

Поражение в войне с Японией похоронило идеи русского господства в Азии. Но, если будущее России не в Азии, то оно должно находиться в Европе. Политический кризис 1905 г. вызвал необходимость в переосмыслении связей с Западом. По оценке С. Булгакова, в будущем, “в борьбе за российскую культуру мы должны сражаться также за более глубокое, исторически осознанное западничество”. И Россия не должна замыкаться на один из европейских центров. “Из огромного переплетения ветвей западной цивилизации, — утверждал философ, — мы выбрали лишь одну ветвь, не зная и не желая знать о других ветвях, будучи полностью уверенными в том, что мы имеем дело с наиболее аутентичным проявлением западной цивилизации. Но европейская цивилизация имеет не только множество плодов и много ветвей, но и корни, которые питают дерево”.

Россия после 1905 г., после революционных потрясений (в ходе которых все политические программы и лозунги были сугубо почерпнутыми из западных источников) как бы снова поворачивается на Запад, будучи готовой к сближению не только с романскими, но и с германскими народами. Ориентация на одну Францию не принесла Петербургу ожидаемых геополитических результатов.

Столь быстрое поражение России не входило в планы императора Вильгельма Второго. Стимулирование интересов Росси на Тихом океане не дало долгосрочных результатов. Теперь Россия могла «отвернуться» от Тихого океана и снова сделать Европу центром своих интересов. А здесь ее союзница Франция была уже как бы и не одна: французская дипломатия сблизилась с британской и наметились контуры Антант кордиаль — Сердечного согласия. Союз же «троих» — Франции, России и Британии создавал устрашающий «штальринг» — стальное кольцо стратегического окружения. Поворот в российской политике вовсе не вызвал восторга в Берлине, где хотели видеть Россию занятой если не на Дальнем Востоке, то в приятной для немцев близости к англичанам — в Средней Азии. Один из германских стратегов пишет в это время, что завершение строительства немцами Багдадской железной дороги предполагает изоляцию России от Ближнего Востока и сосредоточение ее на Средней Азии — «ее подлинной сфере влияния». Как явствует из мемуаров Вильгельма Второго, ни Германия, ни Запад не знали, каким будет курс России после поражения от Японии.

Кайзер метался, и не всегда удачно. 31 марта 1905 г. его силы высадились в Тпнжере для того, чтобы предотвратить превращение Марокко во французский протекторат. В тени этого — всеевропейского кризиса германский император вознамерился решить свои проблемы за счет резкого сближения с униженной Россией. Россия испытывала необходимость заручиться более тесными связями с европейскими силами. Только это могло страховать ее от провалов, подобных дальневосточному.

Приплывший на яхте в финские шхеры (в Бьерк) в 1905 г., когда Россия переживала горечь поражений в Манчжурии, кайзер Вильгельм Второй составил проект договора между Германией и Россией, к которому в будущем должна была присоединиться Франция. Именно в тот исторический момент, когда Россия переживала горечь поражений в Маньчжурии, Германия постаралась разомкнуть дипломатический «штальринг» — кольцо враждебного окружения. Русский и германский императоры пришли к соглашению о союзе.

Через 12 лет, в августе 1917 г., Временное правительство опубликовало текст этого договора русского и германского императоров. Согласно самой важной, первой статье, в случае, «если любое европейское государство нападет на одну из двух империй, союзные стороны окажут друг другу помощь всеми силами, наземными и морскими». Россия заключала этот договор с условием если и не полнокровного участия в нем Франции, то требуя ее полного уведомления о договоренности Петербурга и Берлина. Русский посол в Париже Нелидов изложил содержание договора в Бьерке французскому правительству.

Понятен произведенный этим сообщением шок. После некоторой паузы в начале октября 1905 г. премьер-министр Франции Рувье ответил Нелидову достаточно прямо: наш народ не согласится на установление тесных взаимоотношений с Германией. Французское правительство ни при каких обстоятельствах не согласится с позорным для него Франкфуртским договором, отнявшим у Франции Эльзас и Лотарингию. К тому же Париж только что заключило договор о сердечном согласии («Антант кордиаль») с Британией. Реванш за поражение в 1870 г. в условиях союза Парижа не только с Петербургом, но и с Лондоном, обещал более чем когда-либо внушительное противостояние с имперским Берлином. Успех смотрелся более реальным, чем когда-либо. Вследствие этого Франция исключила для себя возможность тройственного союза Париж — Берлин — Петербург.

Одновременно Витте и Ламздрф объяснили государю, что подписанный без согласования с ними договор направлен своим острием против Англии, у которой уже сформировались особые отношения с главной союзницей России — Францией. Это обстоятельство — несогласие Франции, великой континентальной страны и главного союзника России войти в триумвират с Германией обязало и вынудило Николая II сообщить императору Вильгельму о невозможности реализации Бьеркского соглашения. Испарился (достаточно призрачный) шанс оздоровить обстановку в Европе и продолжать российское развитие на основе как французских инвестиций, так и германской технологии.

После неудачной попытки разбить ось Париж-Петербург и создать союз в Бьерке кайзер сделал вывод: ”Русские одновременно и азиаты и славяне; как первые, они склоняются, в конечном счете, к союзу с Японией, несмотря на недавнее поражение; как вторые, они постараются связать свою судьбу с теми, кто сильнее”[20]