Осада Акры (1291)

«Неисчислимое множество людей всех племен и языков, – говорится в хронике тех времен, – жаждущих христианской крови, собралось из пустынь Востока и Юга; земля содрогалась от их тяжелой поступи, воздух раздирали звуки их труб и кимвалов. Отблески солнца, отражаясь от их щитов, сияли на отдаленных холмах, а наконечники их копий сверкали, словно бесчисленные звезды небесные. Когда они надвигались, их копья словно густой лес вырастали из земли, заполоняя все пространство вкруг себя. ‹…› Они бродили вдоль стен, выискивая в них бреши и уязвимые места; одни лаяли, словно псы, другие рычали, словно львы, прочие мычали и ревели, словно быки; одни били в барабаны кручеными палочками, какие у них в ходу, другие метали дротики, швыряли камни, пускали стрелы из арбалетов»[379].

5 апреля войско султана осадило Акру. Надежды на спасение не было, но выход в море был открыт, и в гавани стояло немало христианских судов и галер орденов Храма и Госпиталя; но ни тамплиеры, ни госпитальеры не посмели предать свой последний оплот и отступить на соседний дружественный остров Кипр, ибо они поклялись защищать Акру до последней капли крови. На протяжении ста семидесяти лет их мечи не ржавели в ножнах без дела, земля священной Палестины повсюду была обагрена кровью лучших и храбрейших рыцарей, и теперь, верные своим обетам и своему рыцарскому долгу, они приготовились похоронить себя в руинах последнего оплота христианской веры.

Гильом де Боже, Великий магистр Храма, ветеран войн и участник многочисленных сражений, принял командование гарнизоном, число защитников которого составляло 12 тысяч воинов, к ним присоединились силы тамплиеров и госпитальеров, а также 500 пехотинцев и 200 конных воинов под командованием короля Кипра[380]. Из этих сил было сформировано четыре подразделения, которые заняли позиции вдоль стены. Первое подразделение возглавил английский рыцарь Хьюго де Грандисон[381]. Старики, немощные, женщины и дети были отправлены морем на христианский остров Кипр, в обреченном городе остались лишь те, кто был готов сражаться и принять мученическую смерть от рук иноверцев.

Осада длилась шесть недель, и в течение всего этого времени тамплиеры совершали вылазки в стан противника и атаковали врага. Ни днем ни ночью не стихали крики сражавшихся, грохот камнеметов и удары осадных машин; неприятель пытался проломить стены и в то же время беспрерывно вел подкоп. Более шести сотен катапульт, баллист и других проломных орудий были брошены на сокрушение крепостных стен; стенобитные машины были так велики и тяжелы, что неприятелю потребовалось сто повозок, чтобы перевезти отдельные брусья одной из них[382].

У христиан также были передвижные башни, установленные на судах, оборонявших Акру с моря. Их рабочие и передовые стороны были защищены барьерами из плетеного ивняка, на которые были натянуты коровьи шкуры. Благодаря этому ухищрению франкские лучники и арбалетчики были недоступны для вражеских стрел, намертво застревавших в сырой коже.

Долгое время предельные усилия мусульман сводились на нет – осажденные непрестанно совершали вылазки, опрокидывали и сжигали их башни и мангонели, разрушали подкопы. И все же численность гарнизона день за днем сокращалась, тогда как войско врага неустанно пополнялось воинами из безбрежных аравийских пустынь, одержимыми таким же диким фанатизмом своей религии, каким прославились воинственные монахи Храма.

4 мая, после тридцати трех дней непрерывных боев Великая башня, именуемая мусульманами Проклятой, ключевое укрепление Акры, не устояла под ударами осадных орудий. Чтобы усилить ужас и смятение осажденных, султан аль-Ашраф велел трем сотням своих барабанщиков взобраться на верблюдов со своими барабанами и производить как можно больше шума, а затем дал знак к общему наступлению. С 4 по 14 мая атаки на крепость не прекращались, 15 мая обрушилась двойная стена. Король Кипра, охваченный паникой, ночью бежал к своим кораблям и отплыл на остров Кипр со всеми своими приближенными и почти тремя тысячами защитников гарнизона. На другой день сарацины атаковали пост, брошенный королем; они завалили крепостной ров телами убитых людей и коней, обломками стен, камнями и землей, и, когда переход был готов, их трубы протрубили сигнал к штурму.

Под развевающимися желтыми знаменами Магомета мамлюки с оскорбительными выкриками ринулись в пролом с мечами в руках и устремились в сердце города. Их дерзкое вторжение было остановлено закованными в броню рыцарями-тамплиерами и госпитальерами, которые промчались верхом по узким улицам и изгнали неприятеля, понесшего в ходе отступления большие потери.

На рассвете следующего дня воздух взорвался от нестерпимого шума – под оглушительный бой барабанов и рев труб в пролом трижды пытались ворваться осаждавшие, но святые братья заградили его своими телами, перекрыв путь врагу, словно стальная стена. Ожесточенное сражение между христианами и сарацинами продолжалось с рассвета до заката, с одной стороны слышались громкие призывы к Аллаху и Магомету, с другой – к Престолу Небесному и его угодникам, и лишь ночная тьма положила конец этой бойне.

На третий день, 18 мая, после того как большая часть башен и стен пала, неверные предприняли генеральный штурм со стороны ворот Святого Антония. Великие магистры тамплиеров и госпитальеров сражались плечом к плечу во главе своих рыцарей, и некоторое время успешно отбивали атаки врага. Они смело вступили в рукопашный бой с мамлюками, но их ряды неуклонно таяли, и вскоре почти все они пали от острых ятаганов мусульман. Сдерживать яростный натиск врага становилось все сложнее, ибо резерв рыцарей иссяк, тогда как неверных становилось все больше и больше. Израненный маршал госпитальеров пал замертво, Гильом де Боже, в качестве последней меры, попросил Великого магистра этого ордена выбраться из крепости через соседние ворота с пятью сотнями всадников и атаковать неприятеля сзади. Как только Великий магистр отдал этот приказ, его сразила вражеская стрела; деморализованные воины гарнизона бежали в порт, а неверные ринулись за ними с дикими криками: «Аллах акбар! Аллах акбар!»

Три сотни тамплиеров, уцелевших в жестоком бою, последние представители прославленного ордена в Акре, остались один на один с торжествующими мамлюками. Сплоченным строем с мечом в руках они проложили путь себе и нескольким сотням христианских беженцев к замку храмовников и, заперев ворота, снова бросили вызов наступающему врагу.