Роберт де Рос (1172–1227)

Рядом с графом Пембруком подле северной стены Круглого нефа находится прекрасно сохранившееся надгробие с изображением молодого воина – сэра Роберта, лорда де Роса. Рыцарь одет в кольчугу, на его левом плече длинный щит, ладони в кольчужных рукавицах молитвенно сложены на груди. Эта эффигия – самая изящная и интересная в церкви Темпла. Голова рыцаря не покрыта, лицо, обрамленное длинными вьющимися локонами, юное и весьма миловидное. На левом боку воина – тяжелый меч на кожаной перевязи, декорированной львиными головами, на ногах – кольчужные чулки, поддерживаемые кожаными ремешками, и наколенники из толстой кожи. Ступни попирают поверженного льва, ноги скрещены в знак того, что этот воин был одним из крестоносцев, которые столь странно сочетали религиозность и романтику, «чьи подвиги образуют связующее звено между фактом и вымыслом, историей и легендой».

Долгое время считалось, что эта интересная скульптура создана для того, чтобы отобразить облик типичного рыцаря-тамплиера в облачении ордена – «ниспадающей мантии с капюшоном», надетой поверх кольчуги. Этот предполагаемый капюшон – не что иное, как складки приспущенного на шею койфа – кольчужного чепца, который было сложно идентифицировать из-за покрывающего его толстого слоя краски, а мантия – это плащ, который был в употреблении у мирских воинов тех времен, а не орденское облачение. Кроме того, рыцарям ордена тамплиеров устав не позволял отпускать длинные локоны – братья коротко стриглись и не брили бороды.

В старинной поколенной росписи семейства Рос, созданной в начале царствования Генриха VIII, в 1513 году, через два столетия после упразднения ордена тамплиеров, указано, что Роберт де Рос вступил в орден тамплиеров и был похоронен в Лондоне. Автор, по-видимому, ошибается, поскольку известно, что этот рыцарь владел своими поместьями до самой смерти и завещал их своему старшему сыну, который, вступив в наследство, выплатил положенную пошлину в королевскую казну, что было бы невозможно, если бы лорд де Рос вступил в орден Храма. Сей рыцарь, несомненно, был собратом ордена или же его почетным членом, и то обстоятельство, что он погребен в церкви Темпла, вероятно, и породило это заблуждение. На щите, высеченном на его надгробии, явственно просматриваются три двойных бурдюка[593] – геральдический знак дома де Рос, этот же герб можно обнаружить в галерее северного нефа Вестминстерского аббатства.

После смерти отца, погибшего в цвете лет, тринадцатилетний Роберт де Рос стал владельцем большого состояния. На втором году царствования Ричарда Львиное Сердце (1190 год) он заплатил королю подать в одну тысячу марок (666 фунтов 13 шиллингов и 4 пенса) за право наследовать отцовские земли. В 1195 году он стал кастеляном замка Бонвиль в Нормандии, годом позже Ричард I поручил ему надзор над взятым в плен Гуго де Шомоном, богатейшим рыцарем Франции, близким друга короля Филиппа-Августа. Знатного узника было приказано беречь пуще собственной жизни, однако тому удалось бежать. Страж замка – Уильям де Спини (де Эпине), подкупленный неприятелем, помог де Шомону совершить побег из Бонвиля. Разъяренный король Ричард повелел Роберту де Росу выплатить 1200 марок, или 800 фунтов, в качестве штрафа за то, что тот упустил столь важного узника, а предателя де Спини – повесить[594].

По восшествии на престол король Джон, благоволивший Роберту де Росу, даровал оному баронский титул отца его прабабки, Уолтера де Эспека (ум. 1153), и наследные земли в графстве Нортумберленд.

Вскоре барону де Росу была поручена весьма важная миссия – доставить королю Шотландии Вильгельму I Льву верительную грамоту и сопроводить его в Англию, где королю скоттов предстояло присягнуть на верность английскому монарху. Во время пребывания в Шотландии Роберт влюбился в Изабеллу, прекрасную дочь шотландского короля, и просил ее руки; вскоре был заключен брак, в котором впоследствии родилось четверо сыновей. Роберт де Рос сопровождал своего царственного тестя в его путешествии в Англию, был свидетелем принесения королем Шотландии вассальной присяги на кресте достопочтенного Хьюберта, архиепископа Кентерберийского, королю Джону на холме возле Линкольна в присутствии сановников обоих королевств и многочисленных подданных[595].

Когда начались волнения среди знати, лорд де Рос какое-то время оставался верен королю Джону, за что удостоился множества привилегий и в 1213 году был назначен шерифом графства Камберленд и его столицы Карлайла, но по мере того, как росло недовольство правлением сумасбродного монарха, все больше и больше храбрейших и достойнейших аристократов переходило в стан бунтовщиков. Лорд де Рос примкнул к смелым патриотам, требовавшим принятия Великой хартии вольностей. Он был одним из двадцати пяти баронов, вынудивших короля Джона восстановить и соблюдать права и свободы, утвержденные при короле Эдуарде[596]. Под влиянием и по настоянию лорда-протектора, графа Пембрука[597], барон де Рос присягнул на верность юному Генриху, наследнику почившего короля Джона, за что удостоился королевской милости и возвращения фамильных владений.

Роберт де Рос умер в 1227 году на одиннадцатом году правления Генриха III и был похоронен в церкви Темпла[598]. Ранее было сказано, что лорд де Рос был щедрым благотворителем – он даровал собратьям-тамплиерам манор Рибстейн и патронат над тамошней церковью; селение Уэлсфорд и ветряную мельницу в нем; селение Хальсингор с лесом и ветряной мельницей; а также все свои земли в Кэттеле и различные домовладения в Конинг-стрит в Йорке[599].

Уивер[600], очевидно, неправильно отнес надпись на древней плите над могилой брата Константия Ховера, главного визитатора ордена тамплиеров, к Роберту де Росу.

Другие эффигии в церкви Темпла, к великому сожалению, совершенно невозможно идентифицировать, ибо время не пощадило ни имен, ни званий, стерев со щитов сих достойных рыцарей геральдические знаки и не оставив ничего, что могло бы послужить ключом к разгадке. Не вызывает сомнений, что две из этих эффигий были высечены в память о сыновьях лорда-протектора – Уильяма и Гилберта Маршалов, 2-го и 4-го графов Пембруков. Матфей Парижский сообщает нам, что эти рыцари были похоронены подле своего отца в церкви Темпла. Однако какие именно эффигии принадлежат графам Пембрукам, выяснить невозможно из-за того, что все надгробные плиты в церкви Темпла были удалены со своих мест и расположены «по ранжиру» Роджером Джиллингемом, обессмертившим тем самым свое имя.

Рядом с лордом де Росом покоится суровый воин. Его руки сложены на груди, на голове поверх койфа нашлемник в виде стального венца, на левой руке – щит, лишенный каких-либо геральдических знаков. Рядом с этим скульптурным надгробием находится каменная плита в виде крышки древнего саркофага, выступающие грани которого образуют крест, увенчанный трилистником с головой агнца в основании. Боковые поверхности надгробия украшены парой цветочно-лиственных розеток. Поскольку агнец был эмблемой храмовников, вполне вероятно, что под этой плитой покоилось тело одного из магистров или одного из генеральных визитаторов ордена Храма.

Среди скульптурных надгробий в северной части церкви Темпла имеется всего две эффигии со скрещенными ногами. Первый рыцарь в ряду, что в южной части храма, держит в правой руке обнаженный меч острием вниз; прямые ноги попирают леопарда, изголовье украшено цветочно-лиственным узором[601]. У третьего в ряду рыцаря – меч на правом боку, руки крестообразно сложены на груди. Поза четвертого рыцаря наиболее динамичная: скрещенные ноги попирают дракона, правая рука лежит на рукояти полуобнаженного меча, левая – придерживает ножны, на плече массивный щит, складки длинного сюрко мастерски высечены из камня. Эта эффигия, сохранившаяся, пожалуй, лучше других, символизирует воина – заступника веры, разящего врагов христианской церкви[602]. Последний в ряду рыцарь, со скрещенными ногами (правая поверх левой), позой и одеждой не отличается от остальных, правая рука покоится на груди, в левой – меч, на плече – щит. Возможно, именно эти две эффигии, облаченные в одинаковые одеяния и сходные внешне, и есть памятники сыновьям лорда-протектора – Уильяму и Гилберту Маршалам.