Предисловие к первому изданию

Вкратце об этой книге можно сказать то, что она посвящена не истории русского феминизма как такового, а скорее истории российского женского движения, частью которого и был феминизм. Поскольку данное движение можно рассматривать в двух различных исторических контекстах — в контексте европейского феминизма XIX в. и в контексте коммунизма XX в., то вначале было бы целесообразно остановиться именно на них. Европейский феминизм нового времени, начало которому положили И. Фон Гиппель и М. Уоллстонкрафт, женщины французской революции 1789 г., довольно быстро умер из-за отсутствия поддержки в обществе. Когда же в 30–40 годах XIX в. он вновь вернулся к жизни, то, как и раньше, стал развиваться одновременно с более «существенными» и привлекающими большее внимание событиями (революция, национальные волнения, эмансипация других угнетенных социальных слоев), переплетаясь с проблемами экономических и социальных изменений в интересах женщин среднего класса, которые и стояли у истоков этого движения. Кучки образованных женщин, обладавших как свободным временем, так и осознанием своего подчиненного положения, перешли от абстрактных дискуссий о «женском вопросе» к организованной деятельности. Первоначально она заключалась в основном в благотворительности и попытках улучшить образовательный, профессиональный и юридический статус женщин, нежели в стремлении добиться права голоса, хотя суфражизм уже заявил о себе во Франции в 1848 г. и в Великобритании в 1860-х гг. В начале следующего столетия «политический» феминизм был возрожден и выдвинут на первое место феминистской борьбы. Почти одновременно с этим, в ответ на насущные потребности растущего класса работниц, придерживавшиеся социалистических взглядов женщины допытались создать «пролетарское женское движение», политические цели которого носили демократический характер, но зачастую находились в конфликте с целями так называемого «буржуазного» феминизма. Свое отражение эти три периода развития феминизма нашли в трех крупнейших международных женских организациях: Международном женском совете, созданном в 1888 г. для координации международной благотворительной деятельности феминисток; Международной суфражистской ассоциации (1904 г.); и международном женском социалистическом движении, возникшем в 1907 г. Близко к этой схеме развивалось и русское женское движение.

Если же эмансипацию женщин в России рассматривать преимущественно с точки зрения современных коммунистических революций (в Китае, Вьетнаме, Югославии или на Кубе), то здесь также становятся видны некоторые общие черты. Во всех этих обществах феминистки и социалистки были вынуждены бороться с глубоко укоренившимися антифеминистскими ценностями. Здесь так же, как и в Европе, феминистское движение, возникнув на волне крупных политических потрясений и социальных кризисов, рано или поздно разделилось на радикалок и убежденных феминисток, хотя это разделение не всегда было четким и определенным. Как и в России, женщины, принадлежавшие к немарксистскому радикальному крылу, играли интересную с точки зрения истории роль, принимая участие в борьбе либо с собственными режимами, либо с иностранным правлением. И хотя память об их подвигах и революционной деятельности обычно связывалась с образами женщин-марксисток, эти женщины отличались от марксистов тем, что не стремились или же не могли установить связи с работницами. С другой стороны, марксистки в Китае, Вьетнаме и, частично, в Югославии, уделяя значительное внимание организации сельских, а не городских, женщин, отличались тем самым от своих русских и европейских соратниц. Как и в большевистской России, женские объединения в этих странах столкнулись с трудной постреволюционной задачей воспитания и пробуждения политического сознания в умах в основной своей массе пассивных и неграмотных (за исключением Кубы) женщин. Результаты, хотя и разноречивые, были впечатляющими, если их рассматривать в историческом контексте, но по своему характеру они существенно отличались от результатов, достигнутых феминистским движением на Западе.

В конечном итоге, классический феминизм (вполне оправданный термин, несмотря на разнообразие входивших в него движений) сконцентрировался на праве голоса для женщин, рассматривая его как краеугольный камень женской эмансипации на Западе. Вместе с тем, это не означает, что предоставление политических прав считалось окончанием феминистской борьбы. Очевидно, что для большинства феминисток политическое равноправие было всего лишь средством, продолжением процесса эмансипации, но уже на более высоком уровне: женщины-избирательницы станут выбирать женщин; женщины будут оказывать влияние на проведение реформ, которые отвечают интересам не только их пола (право на развод, образование и т. д.), но также (апелляция к женской чуткости, что иногда противоречило основному направлению феминистской риторики) будут способствовать национальному возрождению и уничтожат такие пороки как алкоголизм, проституция и война. Однако достижения феминисток в этих областях, после того как право голоса было ими завоевано, также оказались весьма разноречивыми. Действительно, тот контекст, в котором осуществлялись два совершенно разных подхода к проблеме женской эмансипации (западный и коммунистический), был, и остается, настолько различным, что сравнивать их довольно-таки трудно, зачастую неверно, а иногда даже и неуместно.

Цель данной книги — проследить с исторической точки зрения истоки разнообразия коммунистического освобождения женщин в России. В первой и второй частях рассматривается положение образованных женщин в русском обществе, появление в нем «женского вопроса» и основные реакции на него. В третьей главе, посвященной первым феминисткам, основное внимание уделяется их благотворительной деятельности и их достижениям в деле допуска женщин на университетские курсы. Так называемый нигилистский взгляд на женщин анализируется отдельно (Глава IV), поскольку он отличался как от феминизма, так и от радикализма, тем, что основной акцент делался на личное освобождение, сексуальную свободу, интеллектуальное совершенствование и на экспериментирование с образом жизни. Глава о радикальном отклике (Глава V) исследует революционные движения и роль в них женщин, а также описывает то отношение к сексу, феминизму и политике, которое побудило некоторых женщин подчинить дело своей эмансипации всеобъемлющей миссии социальной революции. Данная фаза женского радикализма закончилась в 80-х годах XIX в. с распадом «Народной воли» и была отмечена в 1881 г. казнью первой женщины как политической преступницы.

В третьей части (1881–1920 гг.) изучается влияние процессов индустриализации и урбанизации на женщин и на формирование женских проблем и движений, возникших в начале XX в. В Главе VI описывается наплыв крестьянок в города, что привело к увеличению «женского пролетариата», росту уровня проституции и формированию нового профессионального женского класса, из которого вышли как феминистские, так и радикальные лидеры. В Главе VII рассматривается смещение интересов феминисток от благотворительности и образовательной деятельности к женским избирательным правам и прослеживается развитие суфражистского движения. Ядро Главы VIII составляет анализ марксистской теории женского вопроса и основанного на ней пролетарского женского движения, представлений социалистов о будущем семьи и секса, новых ролей женщин в условиях радикальных и террористических движений. Глава IX посвящена исследованию феминистской и большевистской реакции на войну 1914 г., революцию 1917 г. и Гражданскую войну.

Так как с моей точки зрения четкое понимание социальной истории осложняется традиционным реверансом в сторону 1917 г. как водораздела, то в четвертой части книги я рассматриваю освобождение женщин и решение женского вопроса в советское время в неразрывной связи с дореволюционными стремлениями, достижениями и неудачами женщин, а также в свете яростной полемики между феминистками и марксистками. Данная часть определяет пределы равноправия, которого русские женщины достигли к 1930 г., а также устанавливает связь «сексуальной революции» 20-х годов и ее результатов с более широким вопросом о роли женщины в советском обществе. В Главе XII предпринимается попытка соединить существующие на Западе и в СССР представления о положении женщин в советском обществе с некоторыми личными наблюдениями, сделанными во время многочисленных визитов в Советский Союз в течение последнего десятилетия.

Данное исследование не выдвигает какого-либо единого утверждения или положения. Сомнительно, что это было бы возможно при серьезном анализе столь сложного движения. В этой работе довольно много от «интеллектуальной истории», но это не Ideengeschichte[1] в смысле генеалогии идей. В большей степени представленная работа — этическая история или же история этоса, нежели история идеи, как ее понимают в формальном отношении «интеллектуальные» историки; это попытка показать влияние идеалов и ценностей на определенные социальные группы. Опять же, хотя предметом изучения является часть общества, подход к проблеме не является в строгом смысле «социальной историей», по крайней мере, в том отношении, как данный термин понимается в настоящее время. Это в большей степени изучение малых групп, биографий, персоналий и личных взаимоотношений, нежели строгий социологический и статистический анализ широких слоев населения. Описательное изложение фактов уравновешено биографическими характеристиками, без которых история социальных движений кажется мне безжизненной и нереальной, и постоянным анализом.

Поскольку людей, которых необходимо поблагодарить за их роль в создании этой книги (и не несущих ответственность за ее недостатки) слишком много, чтобы всех их перечислить здесь, я хотел бы выразить свою признательность следующим лицам: Хилари Конрой и Ричарду Барлоу, которые стимулировали мой интерес к истории в университете Пенсильвании, Родерику Дэвисону, который делал то же самое в университете Джорджа Вашингтона; Ричарду Пайпсу, научному руководителю моей диссертации в Гарварде, который поощрял изучение мною темы, не совсем актуальной в то время; Роберту Вулфу, чьи суровые, но в тоже время добродушно-критические стилистические замечания я всегда помнил; а также персоналу Публичной библиотеки Нью-Йорка, Библиотеки Конгресса и Библиотеки Уайденер в Гарварде, где в 1964–1967 гг. я писал диссертацию (в чем-то схожую с первой и второй частями этой книги).

Исследование проводилось в основном в Европе с 1967 по 1973 г. За возможность работать в советских архивах, а также за достопамятный семестр, проведенный в Ленинграде, я хотел бы поблагодарить Межуниверситетский комитет грантов на поездки (ныне IREX) и моего консультанта, профессора Наума Григорьевича Сладкевича. В последующие годы мой материал существенно увеличился благодаря работе с богатейшими коллекциями библиотек Ленинградского университета, Академии наук и Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, а также благодаря любезной и компетентной помощи их персонала, в особенности Анатолия Терентьевича Быстрова и Натальи Сергеевны Баталовой из Публичной библиотеки. В 1968 г. благодаря щедрым грантам от Национального Фонда Гуманитарных Наук и Американского Философского Общества, я получил возможность работать с архивными и опубликованными материалами в Международном институте социальной истории в Амстердаме и прибегнуть к помощи Бориса Моисеевича Сапир, Лиан Кист и Лео ван Россум. Грант, полученный в 1969 г. от колледжа Ликаминг, позволил мне провести четыре месяца, работая с великолепной Славянской коллекцией в библиотеке университета Хельсинки, где моим изысканиям содействовала ныне покойная Мария Виднас с ее огромными познаниями в библиографии. Я также хотел бы выразить свою благодарность Нуду Расмуссену и Эйгил Стеффансен из Славянского Института Копенгагена, персоналу Королевской библиотеки Копенгагена, в особенности Кэрол Голд и Чарльзу Беноффу, персоналу библиотеки Британского музея и библиотеки Милисент Фосетт в Лондоне.

После возвращения из Европы, я обязан ряду организаций, групп и отдельным лицам: Русскому исследовательскому центру в Гарварде за возможность работать в 1974–1975 гг. со Смоленскими архивами и проверить мои записи; историческому факультету Брауновского университета за возможность апробации содержания данной книги на семинаре в 1974 г.; Дороти Аткинсон и Александру Даллину из Стэнфорда и Гейл Лапидус из Беркли за конференцию «Женщины в России», проведенную в 1975 г., и обогатившую меня; декану Артуру Адамсу, профессору Марвину Захнисеру и Джеймсу Биддлу из государственного университета Огайо за моральную и финансовую поддержку на последнем этапе; Джуди МакБрайд и Катрин Бигелоу из того же университета за профессиональный набор огромной и трудной рукописи; Роберту Дэниелсу из университета Вермонта, Кааре Хэйг из университета Осло и Хенрику Ленчик из университета Упсалы за предоставление библиографических и иных сведений о Коллонтай; Барбаре Клементс из университета Эйкрона, Роберту Драмму из Колумбийского университета, Рут Даджеон из университета Джорджа Вашингтона, Вере Данхэм из Королевского Университета, Барбаре Энгел из университета Колорадо, Беатрис Фарнсворт из Колледжа Уэллм, Ксении Гасиоровски из университета Висконсина, Сьюзан Хьюман из Колумбийского университета, Бернис Мэдисон из Сан-Франциско, Роберту Маннинг из Бостонского колледжа, Чарльзу Шлэксу из университета Питсбурга, а также Реджинальду Зелкину из университета Беркли за комментарии и обсуждения предмета этой книги.

Большую помощь в объяснении некоторых русских понятий, фигурирующих в первых главах книги, оказал профессор Лео Уинстон из колледжа Ликаминга. Главы II и X в той или иной форме были опубликованы в журналах «Канадско-Американские славянские исследования» и «Русская история», редакторов и издателей которых я также хотел бы поблагодарить. Отдельные части рукописи были прочитаны Розой Гликман, работающей в настоящее время в Ленинградском университете, Рошель Ратшильд из Школы Кембридж-Годдард, Норалин Ньюмарк из университета Сиднея, Кэрол Юбэнк из университета Беркли и Эми Найт из Лондонского университета. Полностью работа была прочитана Эбботт Глизон из Брауновского университета, Сирел Блэк из университета Принстона, Шейлой Фитцпатрик из Колумбийского университета и Дэвидом Йоравски из университета Нортвестерна. Каковы бы ни были достоинства этой книги, они обязаны конструктивным замечаниям и советам всех перечисленных моих друзей и коллег. Я также обязан тем людям из издательства Принстонского университета, чья заинтересованность превратила рукопись в книгу: Кэрол Орр за обработку текста; Льюису Батеману за профессиональную редактуру; и особенно Памеле Лонг, которая верила в ее успех. Огромную долю личной благодарности заслуживают мои старинные друзья и болельщики: Томас МакМэйхон и Джозеф Вагнер из Филадельфии; Эбботт Глизон, который мне всегда помогал, моя тетушка, Флоренс Стайтс, которая много сделала для меня в начале моей карьеры; мой отец; и, превыше всего, моя жена Таня, которая наравне со мной является автором этой книги.

Ленинград

Сентябрь 1976 г.