5. Христианизация Севера

5. Христианизация Севера

Север между тем постепенно христианизировался: одна культура уступала место другой. Для историка нет работы более увлекательной, чем детальное восстановление этого удивительного процесса, тем более, что несмотря на неизбежные лакуны источники позволяют изучить все его превратности, и этот опыт может помочь прояснить другие подобные явления. Но мы не в силах вместить в свое исследование подобное подробное изложение и ограничимся упоминанием его ключевых моментов.

Если бы мы сказали, что северное язычество не оказало сопротивления христианству, мы погрешили бы против истины: христианству понадобилось три столетия, чтобы покорить северные страны. Вместе с тем была причина, которая изначально предполагала победу христианства: Скандинавии нечего было противопоставить хорошо организованному духовенству христианских стран, их единственными священнослужителями были главы родов и племен. Но вместе с тем короли вполне могли опасаться, что вместе с правом на священнодействие они лишатся и своего величия, и вполне могли активно противостоять новой религии. Но как мы покажем впоследствии, христианское духовенство не боролось против сакрального характера королевской власти. Произошло другое: переселение кланов на другие земли, с одной стороны, формирование общего государства, с другой, радикально изменило социальную структуру скандинавского общества: родовые и племенные вожди стали терять свой духовный авторитет. Похоже, что ко времени христианизации языческой религии не только не хватало церковной организации, но сама она как религия начала распадаться. В скандинавских произведениях этого периода герой часто человек неверующий, но примитивный скептицизм ведет не к исчезновению веры, а к принятию новой, к тому же привычное многобожие способствовало послушанию новым богам. Человеческому уму, не занятому критическим осмыслением действительности, близко все сверхъестественное, откуда бы оно ни являлось. Христиане отказывались молиться языческим богам не потому, что не верили в их существование, а потому что считали их злыми и опасными демонами, которые, однако, слабее единого Творца. Точно так же мыслили и норманны, чему мы находим свидетельство во многих текстах: они быстро признали Христа и Его святых как богов чужаков и в этом качестве старались при помощи своих богов одержать над ними победу и поиздеваться, но вместе с тем, отдавая должное их неведомому могуществу, считали разумным и предусмотрительным соблюдать таинственную магию их культа. Так в 860 году один заболевший викинг приносит обет святому Рикхарию. Немногим позже вождь-исландец, искренне уверовавший в Христа, тем не менее продолжает в особо сложных ситуациях обращаться к Тору^{17}. От признания Бога христиан как опасной силы до принятия Его как единственного Бога лежал долгий путь незаметных изменений сознания.

Грабительские экспедиции на Запад, заканчивавшиеся перемириями и переговорами, внесли свою лепту в изменение мировосприятия викингов. Вернувшись домой, викинги приносили к своему очагу вместе с добычей и новые верования. Оба великих короля-крестителя Норвегии: Олаф, сын Трюггви, и Олаф, сын Харальда, были крещены один в Англии в 994 году, второй во Франции в 1014, когда не были еще королями, а были просто предводителями дружин. Крещение или тяготение к вере в Христа становилось все естественнее по мере того, как приплывшие из-за моря викинги встречали все больше своих соотечественников, осевших на христианских землях и принявших закон своих подданных или соседей. Принятию христианства способствовали и торговые отношения, сложившиеся еще до периода военных набегов, и никогда, собственно, не прерывавшиеся. В Швеции большинство первых христиан были купцами, часто ездившими в порт Дорстед, главный центр связи империи франков с северными морями. Древняя готландская хроника сообщает о жителях острова следующее: «Они ездили со своим товаром в самые разные края; среди христиан они жили по христианскому обычаю; некоторые из них крестились и привозили с собой священников». В самом деле, следы самых старинных христианских общин мы находим в торговых городах: Бирка возле озера Меларен, Рипон и Шлезвиг, как крайние точки дороги от моря до моря, пересекавшей ютландский перешеек. В Норвегии к началу XI века, как проницательно замечает исландский историк Снорри Стурлусон: «большинство жителей побережья были христианами, а в глубине страны — в горах и долинах — оставались язычниками»^{18}. Долгое время обыкновенные человеческие контакты, связанные с сезонным торговым общением, были куда более действенными для христианизации язычников, нежели миссионерские путешествия, организованные церковью.

А миссионерская работа началась довольно рано. Каролинги считали своим долгом в качестве христианских государей бороться с язычеством, с одной стороны, а с другой, видели в этой борьбе наивернейший путь распространения своей власти над объединенными одной молитвой народами. По этому же пути шли и великие германские императоры, наследники каролингских традиций. Приняв крещение, Германия считала необходимым позаботиться и о германцах, живших на Севере. По инициативе Людовика Благочестивого миссионеры отправились возвещать о Христе народам Дании и Швеции. В христианских странах, подражая политике Григория Великого, которую он вел по отношению к Англии, выкупали на рабовладельческих рынках детейскандинавов с тем, чтобы вырастить их в христианской вере и приготовить к миссионерству. Оплотом христианизации скандинавских стран стало основанное в Гамбурге архиепископство, первым настоятелем которого стал вернувшийся из Швеции пикардийский монах Ансгар: митрополия эта не имела епископов, но зато перед ней открывались необъятные территории для проповеди: славянские и скандинавские страны. Однако успеху миссионерской деятельности мешало многое: в местном населении были еще крепко укоренены исконные верования, во Франкских священниках местные жители видели слуг иноземных государей, и поэтому они вызывали у них живейшее недоверие, среди самих миссионеров очень редко встречались пламенеющие верой души, такие, каким был Ансгар. В 845 году викинги опустошили Гамбург, пасая занятое миссионерской деятельностью архиепископство, церковные власти перевели его в Бремен, более древний и более богатый город, принадлежавший до этого кельнской епархии.

Теперь колыбелью надежд и упований становится Бремен. Начиная с X века служители новой епархии вновь занимаются миссионерской деятельностью, и на этот раз их ожидает куда больший успех.

Но в это же самое время священники с противоположного края христианского мира — из Англии — стали оспаривать у своих немецких собратьев честь окрестить язычников Скандинавии. Англичане давно преуспели в искусстве воздействовать на души, они внушали скандинавам гораздо меньше опасений, так как связи этих народов были давними и прочными, поэтому их жатва, очевидно, была более обильной. Свидетельством тому шведский религиозный язык: в нем гораздо больше заимствований из англосаксонского, чем из немецкого. И еще: патроны многих скандинавских церквей — английские святые. И хотя по церковной иерархии возникающие в Скандинавии недолговечные диоцезы должны были подчиняться епископству Бремен-Гамбург, скандинавские короли, если они были христианами, охотно посвящали своих ставленников в сан епископа в Великобритании. И совершенно понятно, что во времена Кнута и его наследников влияние Англии было особенно мощным не только в Дании, но даже и в Норвегии.

На деле решающее слово в вопросе христианизации оставалось за королем или верховным правителем. Церковь прекрасно это знала и заботилась прежде всего о том, чтобы привлечь власть на свою сторону. Христианские общины множились, язычники, осознавая приближающуюся опасность, готовились защищаться, и обе стороны: и язычники, и христиане — самые большие надежды возлагали на государя, который поможет им в борьбе и расправится с противником самыми суровыми мерами. Христианской церкви нужна была поддержка правителей еще и для того, чтобы размещать на их землях монастыри и аббатства, без которых она не могла бы поддерживать духовную жизнь и приобщать к ней население. Правители же в борьбе за престол и династических распрях всегда использовали религиозную рознь: не раз смена династии нарушала, правда, временно, строящуюся в стране церковную организацию. Можно считать, что христианство одержало победу после того, как во всех трех странах на престолах стали сменять друг друга государи-христиане: в Дании это было после Кнута, в Норвегии после Магнуса Доброго (1035) и значительно позже в Швеции после правления короля Инге Старшего, который в конце XI века разрушил древнее святилище в Упсале, где его предшественники так часто приносили жертвы: животных, а иногда и людей.

Все скандинавские страны точно так же, как Венгрия, заботясь о своей независимости, создали свою собственную церковную иерархию, которая подчинялась непосредственно Риму. Пастырям епископства Бремен-Гамбург пришлось стать весьма тонкими политиками для того, чтобы, смирившись с неизбежностью и жертвуя всякий раз малым для спасения главного, все-таки пытаться сохранять верховное положение, по традиции принадлежавшее именно их епархии. Архиепископ Адальберт в 1043 году задумал создать обширную северную патриархию, в лоне которой под руководством преемников святого Ансгара будут существовать национальные скандинавские митрополии. Однако римская курия косо смотрела на обладающие властью промежуточные звенья и не торопилась одобрить этот проект, а хлопотать о нем Адальберту мешали бесконечные распри немецких баронов. В 1113 году в Лунде (датская Скания) была основана архиепископская кафедра, ее власть распространялась на все скандинавские страны. В 1152 году Норвегия получила свою кафедру, которая расположилась в Нидаросе (Тронхейм), возле могилы короля-мученика Олафа, которая стала настоящим палладиумом норвежцев. В 1164 году шведская митрополия расположилась неподалеку от того места, где когда-то в языческие времена находилось святилище королей Упсалы. Таким образом скандинавская церковь избавилась от подчинения немецкой церкви. Что же касается политики, то государям Восточно-франкского королевства, несмотря на их многочисленные вмешательства в династические войны Дании, так и не удалось на длительный срок обложить их в знак подчинения данью, не удалось и изменить в свою пользу границы. В конце концов, две большие германские ветви разошлись еще дальше и разделение их пойдет все энергичнее. Германия не была и не могла быть единой страной для всех германцев.