1. Общий характер юридических учреждений

1. Общий характер юридических учреждений

Как судили людей? Для любой социальной системы пробный камень — это судебные учреждения. Так посмотрим, какими были суды в Европе примерно около тысячного года. С первого взгляда, мы можем выделить несколько характерных черт. Во-первых, большую дробность судебной власти. Во-вторых, запутанность судебных отношений. И наконец, неэффективность. Серьезными тяжбами одновременно занимались несколько судов, сосуществовавших бок о бок друг с другом. Теоретически, безусловно, существовали некие уложения, которые определяли компетенции каждого, но в реальности все попадали в царство зыбкости и неопределенности. Судебные дела сеньорий в том виде, в каком они дошли до нас, изобилуют актами опротестования решений конкурирующих между собой судов. Отчаявшись понять, каким властям нести на суд свои тяжбы, истцы часто сговаривались между собой и лично искали арбитров, которые бы их устроили. Приговору они предпочитали полюбовное соглашение; правда, потом обычно не соблюдали условий этого соглашения. Неуверенные в своих правах и своих силах, судьи заранее требовали от тяжущихся сторон согласия на то, что вынесенное ими решение будет принято. А что касается положительного решения? Для того чтобы оно осуществилось, зачастую не было другого пути, как идти на уступки строптивому сопернику.

Словом, изучая состояние судебных учреждений, историку нужно лишний раз вспомнить, что беспорядок тоже является существенным историческим фактом. И факт этот должен быть объяснен. В данном случае беспорядок в делах юриспруденции объясняется сосуществованием противоречивых принципов, которые являлись наследием различных правовых традиций, и еще тем, что все эти принципы юристы не слишком ловко приспосабливали к нуждам естественно меняющегося общества, что вело к дополнительным затруднениям. Но кроме этого, была еще и спецификой самого общества, из-за которого правосудие осуществлялось так, а не иначе.

В обществе, которое строилось на отношениях зависимости, каждый господин — сколько их было, одному только Богу ведомо — стремился стать судьей. Потому что только право судить давало возможность наблюдать, как исполняют свои обязанности подчиненные, не отдавая их на суд чужакам, обеспечивая одновременно и защиту, и господство. К тому же право это было весьма прибыльным. Оно позволяло брать штрафы, судебные издержки и получать немалые доходы от конфискаций, более того, именно суды как правовые органы способствовали превращению обычая в обязанность, что приносило сеньору множество выгод. Стало быть, когда значение слова «justicia» расширялось, обозначая все права сеньора, это происходило не случайно. На деле в желании судить проявлялась некая настоятельная необходимость, сопутствующая жизни любого коллектива; разве в наши дни предприниматель или командир отряда не является по сути дела своеобразным судьей? Но их возможности в качестве судей ограничены профессиональной сферой деятельности. Предприниматель судит рабочего в качестве рабочего, а командир — солдата в качестве солдата. Господин в феодальном обществе мог позволить себе много больше, поскольку его вассал, его слуга принадлежал ему целиком и полностью. Между тем вершить правосудие в феодальные времена было не таким уж сложным делом. Безусловно, оно требовало некоторого знакомства с правом. Там, где существовали письменные кодексы, наука состояла в том, чтобы выучить наизусть или заставлять читать себе содержащиеся в них правила, часто весьма многочисленные, подробные, но достаточно твердые, чтобы не нуждаться в каких-либо усилиях собственной мысли. А если право опиралось не на текст, а на обычай? Хватало знакомства с этими обычаями, всегда несколько расплывчатыми. Кроме того, нужно было знать все полагающиеся жесты и словесные формулы, которые придавали процедуре суда необходимый формальный характер. Словом, суд был делом памяти и привычки. Примитивный процесс доказательства не требовал больших усилий. Свидетелей обычно не искали, а записывали то, что сказали пришедшие сами. Фактически процедура сводилась к следующему: ознакомлению с записанным — правда, очень долго читали в редчайших случаях, — получению клятвы от одного или от обоих тяжущихся сторон, констатации результата Божьего суда или судебного поединка (последний становился все более и более распространенным в ущерб Божьему суду); все эти действия не требовали особой подготовки. Сами тяжбы касались весьма ограниченного круга вопросов, и вопросов без особых тонкостей. Коммерческая жизнь в те времена едва теплилась, поэтому вопрос договоров практически не возникал. Когда же среди отдельных групп населения оживились отношения обмена и возникли разнообразные споры на этой почве, сразу выявилась несостоятельность как общепринятого права, так и обычных судов, это повело к тому, что купцы очень рано стали сами разрешать свои споры, сначала неофициальным третейским судом, потом при помощи собственной юрисдикции. Обычными предметами спора в феодальном суде были споры из-за имущества, присвоенного по праву долгого владения, а также споры из-за владения людьми и имуществом. Кроме, само собой разумеется, разнообразных проступков и преступлений. Но в этих случаях судебные санкции были ограничены кровной местью. В общем, в подобных судах отсутствие умственных способностей не могло стать препятствием и помешать получить желанное право судить и стать судьей.

Наряду с обычными судами существовали еще суды церковные. Они судили непосредственно духовных лиц. Поскольку право суда у епископов и монастырей над теми вассалами и держателями, которые от них зависели, не называлось церковным судом, оно было точно таким же, как у любого сеньора. Вместе с тем у церковного суда была двойная роль: с одной стороны, ему подлежали все те, кто относился к церкви: клирики и монахи. С другой, рассмотрению церковного суда подлежали совершенные мирянами разнообразные проступки, имеющие отношение к религиозной жизни, начиная от ересей и кончая заключением браков или принесением клятвы. Развитие и укрепление церковного суда на протяжении эпохи феодализма свидетельствует не столько о слабости светских властей — хотя и об этом тоже: монархия Каролингов давала куда меньше воли своему духовенству, — сколько о стремлении клириков отделить непроходимой пропастью маленький мирок служителей Бога от всего остального мира. Как только государственная власть в стране усиливалась, она начинала воевать с церковным судом по поводу тех границ, до которых тот распространял свои компетенции, захватив, по мнению государственных деятелей, много больше, чем положено. Но поскольку церковное правосудие среди институтов, характерных для феодального общества, было все-таки на особом положении, иными словами, своеобразным государством в государстве, то со временем его роль в обществе стала абстракцией, и само оно потеряло свое значение.