Принятие восточными Монголами ламаизма

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Принятие восточными Монголами ламаизма

Одновременно, они начали значительно глубже воспринимать отпечаток тибетского ламаизма, реформированного Желтой Церковью. До этого, шаманисты, либо более или менее неопределенно колебавшиеся в доктринах старой тибетской Красной Церкви, Монголы, достаточно успешно избегали влияния буддизма, значительно более сильного в среде их предков в Китае в эпоху Юань, чем их уход из Китая обязательно вовлекал для них не которое интеллектуальное обнищание. Но желтая ламаистская Церковь, основанная на Тибете Тсонг-ха-па в начале XV в., устремлялась в моральную атаку народов, в которой она видела возможных защитников.

Ордосцы являются примером, воспламенившись в 1566 г. ламаизмом. [1378]

Один из их лидеров, джинон Хутуктай Сетчен хонтайджи [1379] из знамени Ушин, в том году вернул в Тибет многих лам, которые приступили к этому обращению в другую веру. В свою очередь Хутуктай Сетчен обратил в ламаизм влиятельного лидера Тумедов, своего старшего дядю Алтан-хана, причем, как мы уже видели, в период расцвета его мощи (1576). [1380]

Ордосцы и Тумеды решили торжественно восстановить под видом Жёлтой Церкви, тибетский буддизм среди Монголов. Безусловно, и мы это увидим, прецедент их предка Хубилая и ламы Пхагс-па вдохновил их в проведении этой политики. Алтан-хан и Хутуктай Сетчен пригласили Великого Ламу Бсод-намс-ргиа-мтсо, руководителя Жёлтой Церкви, приехать из Тибета. Они его встретили с пышной помпой на берегу Куку-нора, и созвали вместе с ним собрание, где Монгольская Церковь была официально учреждена (1577). Алтан-хан вспомнил перевоплощение Хубилая, в то время как Бсод-намс-ргиа-мгсо сделал то же самое о Пхагс-па. Алтан пожаловал Бсод-намсу титул далай-ламы или Тале-лама, который с тех пор носят приемники понтифика. А Желтая Церковь посвятила свой духовный авторитет реставрации Чингизханидов, осуществляемой Дайаном и Алтаном, тогда как монгольские восстановленные силы будут направляться на службу Желтой Церкви.

Возвратившись в Тибет, Бсод-намс ргиа-мтсо оставил у Алтана "живого Будду", Донгкура Манджусри Хутукту, который обосновался около него, в Куку-хото. После смерти Алтан-хна (1583), Бсод-намс ргиа-мтсо приехал к Тимедам, чтобы приступить к его кремации (1585).

Великий-хан чахаров-Тумен Сасакту (1557-1593) в свою очередь, принял новую религию и обнародовал новый монгольский свод законов, полностью вдохновленный буддистскими доктринами. Его второй преемник, Великий хан Легдан (1604-1634), также строил храмы, и перевел с тибетского на монгольский буддистскую компиляцию Канджура. Что касается Халхинцев, они с 1588 года приступили к охвату верующих и в 1602 г. новый "живой Будда", Мэтрейа Хутухту, расположился среди них в районе Урги, где их реинкарнации продолжались вплоть до 1920 г. [1381]

Перейдя вместе со своим народом в тибетский буддизм, Алтан-хан и другие Дайаниды думали возобновить эпоху Хубилая. Но когда Хубилай перешел в другую религию, захват Китая Монголами был практически осуществлен. Напротив, если Алтан-хан перешел во многих местах Великую стену и поджег окрестности Пекина, там его успехи приостановились. Монгольское завоевание возобновилось в районе боя. Итак, первенство ламаизма явилось непосредственным влиянием, усыпляющим восточных Монголов. Ордос и Тумед, Чахар и Халха, особенно первые, очень быстро потеряли свои мужественные качества под набожным влиянием тибетского клерикализма. Эта буддийская Церковь, которая ранее превратила ужасных Тибетцев эпохи Тан в народ мечтателей и чудотворцев Тсонг-ха-па, ввергла современных Монголов в ещё больший упадок вследствие недостатка у них философских качеств, так как они воспринимали в религии лишь ханжество и клерикализм. Они, которые снова двинулись в путь, в конце XV века, для того, чтобы вновь начать Чингизханидскую эпопею, внезапно остановились, погрузившись в благочестивую инерцию, всецело заботясь о щедром содержании своих лам. Их история, так как она была описана ордосским принцем Сананг Сетченом, кажется, совершенно забыла о Потрясателе Мира и его славе, предпочитая мечте о завоевании душ. [1382]

Достигнув этой степени духовного совершенствования и святости, восточные Монголы созрели для того, чтобы испытать нашествие калмыков или нашествие манчжуров. Как отмечает Курант, речь идет лишь только о том, кем из этих двух они будут покорены.