Правление Хулагу. Уничтожение Ассасинов, завоевание Багдада и разрушение халифата

Правление Хулагу. Уничтожение Ассасинов, завоевание Багдада и разрушение халифата

Только двадцать лет спустя после завоевания Персии монголы подумали о том, что следовало положить конец временному режиму, который они там установили, и покончить с двойственностью чисто военного правления в Арране и Могане и налогового управления в Хорасане и Аджемистском Ираке, путем установления над ними законной политической власти. На курултае 1251 г. Великий хан Мунке решил передать вице-правление Ираном своему младшему брату Хулагу. [868]

Кроме этого, Хулагу получил от Мунке задачу устранить два духовных течения в Персии: княжество исмаилитов в Мазандаране и абассидский халифат в Багдаде, а затем завоевать Сирию». Распространяя обычаи, традиции и законы Чингиз-хана на берегах Амударьи вплоть до границ Египта, обходясь по-доброму и благосклонно ко всякому человеку, который показывает себя смиренным и подчиняется твоим приказам. Тот, кто не будет тебе повиноваться, подвергни его унижениям». [869]

Прибыв из Монголии несколькими небольшими отрезками пути через Алмалык и Самарканд, Хулагу пересек Амударью 2 января 1256 года. На персидском берегу реки его с почетом встретили представители новых вассалов, начиная от Керта Шемс ад-Дина, мелика Герата и сальгурида Абубекра, атабека Фарса, до двух сельджукидов Малой Азии – Кай-Кавуса II и Килидж Арслана IV. Согласно плану, намеченному Мунке, он вначале напал на исмаилитов или Ассасинов (убийц) в их орлином гнезде в Мазандеране, Меймундизе и Аламуте. Великий властитель исмаилитов Рох ад-Дин Куршаш, взятый в осаду Меймундже лично самим Хулагу, сдался 19 ноября 1256 г. [870]

Хулагу отправил его в Монголию к Великому хану Мунке, но по пути пленник был убит. Защитники Аламута сдались 20 декабря. Наводящая ужас секта, которая в XII в. сводила на нет все усилия сельджукских султанов, повергла в страх и султанат и халифат, став причиной деморализации и развала во всем исламском мире Азии, наконец, была ликвидирована. Это явилось огромной услугой, оказанной монголами для наведения порядка и ведения цивилизованного образа жизни.

Хулагу затем напал на аббассидского халифа Багдада, духовного лидера суннитского ислама и властителя небольшого временного владения в Арабском Ираке.

Правящий халиф аль-Мустаким (1242-1258) был слабохарактерным человеком, который рассчитывал, что при помощи хитрости ему удастся избежать монгольской угрозы, как это удавалось его предшественникам, которые последовательно оставались править в Иране: буиды, сельджукиды, хорезмийцы и даже монголы. [871]

Когда правители того времени прочно встали на ноги, халифат пошел на уступки, позволив править бунду эмиру аль-Омару в X в., и сельджукскому султану в XI в. Он покорно смирился, сразу же занявшись на какое-то время духовными функциями в ожидании, пока это эфемерное правление пойдет на убыль. Прошло время и халиф постепенно обретал силу, был третейским судьей, содействовал тому, чтобы они потеряли влияние. Это была почти божественная сила, которая позволяла править короткое время или век и, имея, как они считали, целую вечность перед собой. Но империя вселенной, которую Чингизханиды считали даром Тенгри, Вечного Неба, не допускали исключения из правил. Письменный диалог между Хулагу и халифом, таким, каким его нам представляет Рашид ад-Дин, является одним из самых примечательных в истории. Хан требовал возвращения от наследника тридцати шести халифов династии Аббаса временно данную власть Багдаду в руки буидских эмиров аль-Омари, затем великим сельджукским султанам: «тебе известна судьба, которую со времен Чингиз-хана создали миру монгольские армии. Какому унижению подверглись, благодаря помощи Вечного Неба династии шахов Хорезма, сельджуков, дейлемских правителей и других атабеков! Тем не менее, врата Багдада всегда были открыты всем расам, которые устанавливали там свое владычество. Так как же вход в этот город может быть закрыт для нас, для тех, кто обладает такой силой и властью? Так берегись, если вздумаешь препятствовать нашему победоносному Знамени!» [872]

На это официальное предупреждение Чингизханида, халиф ответил отказом. Он не желал отречься от преходящего аббассидского правления, которое было отобрано его предками у последних персидских сельджукидов. Он противопоставлял Чингизханидской вселенной империи духовную независимость, не менее универсальную мусульманского «папства»: «О, молодой человек, только что начавший восхождение в жизни, в сладкой и быстро исчезающей эйфории благополучия, вы считаете себя выше всех в этом мире, неизвестно ли вам, что, начиная от Востока до самого Магреба, все поклонники Аллаха, начиная от верховных правителей до нищих, все являются покорными слугами этого двора и, что я могу им дать приказ объединиться? [873]

«Тщетные угрозы. Аюбидские султаны Сирии и Египта, испытывавшие ужас от соседства монголов, промолчали. Что касается Хулагу и его военоначальников в лице шаманистов, буддистов или несторианцев, то их вовсе не тронули мусульманские пророчества, с которыми к ним с таким пафосом обратился халиф.

Продвижение монгольских войск на Багдад началось в ноябре 1257 г. [874]

Армия Байджу двинулась по дороге в Мосул, чтобы захватить Багдад с тыльной стороны западного берега р. Тигр. Лучший военоначальник под командованием Хулагу – найман Китбука (который был, кстати, несторианцем), направился с левым крылом на аббассидскую столицу по дороге Луристана. Наконец, сам же Хулагу спустился из Хамадхана на Тигр через Кирманшах и Холван. 18 января 1258 г. перегруппировка монгольских войск завершилась, и Хулагу разбил свою ставку в окрестностях Багдада. Немногочисленная армия халифата, пытаясь оказать сопротивление, занимая выгодное положение, все же была полностью разгромлена (17 января). 22 января монгольские военоначальники – Байджу, Бук Тимур и Сугунджак или Сунджак, заняли свои позиции в пригороде Багдада, расположившись на западе реки Тигр, в то время как противника поджимали с другой стороны Хулагу и Китбука. Для того чтобы успокоить монголов, халиф выслал к ним своего визиря, неистового шиита, который возможно в душе был с ними, [875] и несторианского католикоса Макиху. Но уже было поздно. Яростные атаки уже дали возможность монголам успешно продвигаться в восточном секторе крепостных фортификаций (5-6 февраля). Осажденным не оставалось ничего как сдаться. Солдаты крепостного гарнизона пытались бежать. Монголы настигли их, распределили между отрядами и предали смерти всех до одного. 10 февраля халиф лично явился к Хулагу, чтобы сдаться. Хулагу приказал ему, чтобы тот дал распоряжение всему населению выйти из города и сдать оружие. Разоруженные жители шли толпами, сдаваясь монголам, которые на месте казнили их. [876]

«Монголы, войдя в город, устроили массовую бойню и уничтожили тех, кто не выполнил распоряжения, после чего город был подожжен (13 февраля). [877]

Бесчинства продолжались семнадцать дней. Погибло девяносто тысяч жителей.

Что касается халифа, то монголы, заставив его отдать казну и потайные сбережения, учитывая его сан, не стали подвергать кровавой казни, а зашив в мешок, бросили под копыта скачущих лошадей (к 20 февраля). [878]

«Большая часть города была сожжена, в том числе святая мечеть, и были разрушены могилы аббассидов».