5

5

После операций легких надводных германских сил в Баренцевом море (23 марта и 2 мая) германское командование пришло к выводу, что флотилиям эсминцев трудно бороться с кораблями охранения союзных конвоев, в состав которых входили крейсеры. Между тем тяжелые надводные корабли после достопамятного мартовского выхода в море «Тирпица» в операциях против русских конвоев не участвовали. Как признавали в то время сами немцы, их воздушная разведка все еще оставляла желать лучшего и была не в состоянии обеспечивать операции, проводившиеся на огромных водных просторах. Кроме того, немцам не хватало определенных видов топлива. К примеру, во время одного-единственного короткого выхода в море «Тирпица», который сопровождали три эсминца, германские военно-морские силы израсходовали 7500 тонн нефти. Между тем в северной Норвегии у немцев больших запасов нефти не было, по причине чего крупные операции надводного флота, не обеспеченные точными разведданными о местонахождении кораблей противника, даже не обсуждались²⁶. Нехватка нефти однако не сказывалось на операциях, проводившихся подводным флотом, поскольку субмарины заправлялись дизельным топливом, которого было в избытке.

К началу мая постоянно увеличивавшийся в соответствии с приказом Гитлера Арктический флот в северной Норвегии состоял из крупнейшего линкора, двух тяжелых крейсеров, восьми эсминцев и двадцати субмарин, базировавшихся на Тронхейме, Нарвик и Киркенес. Из двадцати субмарин двенадцать должны были использоваться против конвоев, восемь же предназначались для обороны баз. Равным образом, в этом районе была усилена авиация. Так, пилоты сбитых торпедоносцев, захваченные союзниками во время проводки конвоя PQ-17, на допросе показали, что прежде базировались в Гроссето в Италии, но «в конце марта поступил приказ о переводе части торпедоносцев в Норвегию»; в начале мая в северную Норвегию были переведены первые 12 торпедоносцев, недавно переоборудованных из стандартных средних бомбардировщиков «Хейнкель-111»²⁷. Девять торпедоносцев Хе-111 из первой эскадрильи авиагруппы КГ-26, оказавшиеся в Норвегии, приняли участие в атаке на конвой PQ-15 уже 2 мая 1942 года. Тогда они потопили три союзных транспорта.

Во второй половине мая германский флот в Норвегии был усилен тяжелым крейсером «Лютцов», который именовался также «карманным линкором» и имел водоизмещение 11000 тонн. Теперь в распоряжении немцев имелось достаточно сил, чтобы начать широкомасштабные атаки на двигавшиеся на восток конвои союзников.

Хотя, по мнению Адмиралтейства, это было худшее для отправки караванов время, Арктический конвой PQ-16, который отплыл из Исландии 20 мая, насчитывал в своем составе тридцать пять торговых судов и мог по праву считаться самым крупным конвоев из всех, что до этого времени были отправлены в Россию. Один из американских моряков, ходивший на американском пароходе «Карлтон», вел дневник событий, связанных с походом Арктических конвоев. «Карлтон» — старый транспорт водоизмещением 5217 тонн, был загружен взрывчаткой, танками, снарядами для танковых пушек и имел команду сорок пять человек. Он вышел из Филадельфии в марте — за день до того, как Гитлер подписал приказ о начале полномасштабных атак на мурманские конвои. Была пятница, тринадцатое число; даже новички из команды знали, что это не сулит «Карлтону» ничего хорошего. Если разобраться, судьба «Карлтона» во многом предвосхитила судьбу конвоя PQ-17 — этот транспорт с первого дня преследовали неудачи. Куда бы он ни шел, на его пути обязательно вставали многочисленные препятствия, трудности и опасности, да и кончил он плохо. Моряка, который оставил записи о несчастном плавании «Карлтона», звали Джеймс Е. Акинс²⁸. Он завербовался на это судно в Филадельфии перед самым отплытием и только потом узнал, что пароход идет в Мурманск. Акинс был циником: «Мы были под завязку загружены всяким военным скарбом, включая 450 тонн тринитротолуола; взрывчатка лежала в ящиках на носу, на корме и посреди судна. Казалось, те, кто готовил „Карлтон“ к отплытию, приложили максимум усилий для того, чтобы корабль не дошел до России…»

Сначала «Карлтон» в одиночестве добрался до Галифакса, что в Новой Скотии. Матросы видели прибитые волной к скалам металлические скелеты торпедированных при входе в порт немецкими подводными рейдерами кораблей. Одним из них был танкер «Галф». Его торчавший из воды ржавый остов был первой ужасной вехой на 6000-мильном пути в Россию. Неделю «Карлтон» простоял в Галифаксе на якоре, после чего отбыл в составе атлантического конвоя в Европу. Часть насчитывавшего шестьдесят пять судов каравана направлялась в Исландию, а часть — в английские порты.

20 мая «Карлтон» в составе конвоя PQ-16 отплыл в Мурманск²⁹. Немцы планировали нанести по этому конвою массированный удар с использованием всех имевшихся в их распоряжении сил, но из-за нехватки нефти вывести в море крупные корабли так и не смогли. У конвоя PQ-16 был большой эскорт — пять эсминцев, четыре корвета, четыре тральщика, один минный тральщик и судно противовоздушной обороны. На одном из кораблей серии КАМ[6] находилась катапульта с истребителем «си-харрикейн». Шли дни; скоро моряки обратили внимание на круживший у них над головами самолет. Только когда один из эсминцев открыл по нему огонь, американцы поняли, что это немецкий самолет-разведчик. Сбить самолет не удалось, и он, хотя и отдалился от конвоя, продолжал висеть в небе над его походным ордером. «Если это и есть война, — задавался вопросом в своем дневнике Акинс, — то я не понимаю, за что военные моряки получают свои медали».

Тремя днями позже, 25 мая, Акинс получил наконец ответ на вопрос, что такое война на море. Моряки с транспортов увидели приближавшиеся к конвою на малой высоте восемь торпедоносцев; одновременно у них над головой зависли двадцать пикирующих бомбардировщиков Ю-88. Один за другим «юнкерсы» стали заходить на корабли, сваливаясь в пике. Неизвестный самолет оказался в непосредственной близости от «Карлтона»; матросы с транспорта открыли по нему огонь из зенитных автоматов и выпустили в него не менее пятисот пуль, после чего он загорелся. Потом, правда, выяснилось, что они подбили собственный истребитель прикрытия «си-харрикейн», который вытолкнула в воздух катапульта с корабля серии КАМ.

Когда пробило «восемь склянок», Акинс отправился на нос к набитому взрывчаткой трюму № 1, чтобы посмотреть, как развивается сражение. Позже он записал в дневнике, что готов был отдать правую руку, чтобы оказаться как можно дальше и от этого трюма, и от самого «Карлтона», так как в эту минуту на транспорт начали падать бомбы. «На нас спикировал бомбардировщик Ю-87 и сбросил четыре бомбы. Одна из них поразила полубак; вторая взорвалась в районе трюма № 4. Третья и четвертая упали по обеим сторонам от кормы на расстоянии примерно пятидесяти футов. Они погрузились и взорвались уже под водой». Корабль тряхнуло от взрывов как «ореховую скорлупку». Потом Акинс услышал крик мастера (капитан торгового судна), призывавшего членов команды собраться у спасательных шлюпок. Акинс писал, что, спеша к шлюпкам, побил все рекорды скорости. Когда он добрался до секции со шлюпками, там все было как в тумане от вырывавшегося из пробитых паропроводов пара. По некотором размышлении капитан «Карлтона» норвежец Хансен с оставлением судна решил повременить и попросил у главного инженера выяснить, какие повреждения нанесли судну бомбы. «Главный инженер особого желания лезть в машинное отделение не выразил; вообще, у него был такой вид, что, казалось, на состояние судна ему наплевать. Тогда капитан Хансен попросил облазать судно и определить тяжесть повреждений меня. Я согласился, но сказал, что я — простой матрос и осмыслить характер нанесенных кораблю повреждений не в состоянии».

Наконец два матроса — Акинс и один смазчик, которому так и не суждено было пережить поход каравана PQ-17, полезли в машинное отделение. Потом, поднявшись на палубу, они доложили, что практически все паропроводы повреждены. Тогда капитан послал Акинса и боцмана на самое дно судна — исследовать состояние гребного вала. «Мы, конечно, спустились в трюм, но особой радости по этому поводу не испытывали». Пока они проверяли шахту гребного вала, рядом с пароходом взорвались еще две бомбы с пикировщиков. Акинс потом рассказывал, что, когда они с боцманом рванули на палубу, он обставил боцмана на тридцать футов.

К потерявшему ход «Карлтону» подошли два британских эсминца охранения. Англичане выразили сожаление по поводу полученного ими распоряжения потопить пароход, но «Карлтон» задерживал эскорт, так что выбора у них не было. Капитан Хансен спросил у инженера, в состоянии ли он устранить повреждения на судне; инженер ответил, что если ему дадут два часа времени, то тогда, возможно, ему удастся восстановить ход. Хансен высказался против потопления судна и потребовал, чтобы с ним оставили корабли эскорта, так как конвой уже ушел далеко вперед. Командир эскорта предоставил ему тральщик «Нодерн Спрэй», который должен был отбуксировать его в Исландию. «В это время „черная банда“ (команда машинного отделения) стояла на палубе, отказываясь спускаться в машинное отделение без главного инженера. Капитан Хансен устроил им „разнос“, и они наконец спустились вниз, оставив главного инженера на палубе „следить за воздухом“.

Но на этом приключения „Карлтона“ не закончились. Американцы шли двенадцать часов на буксире у крохотного тральщика, не имея возможности даже попить вволю кофе, поскольку в цистерну с питьевой водой попало машинное масло. В это время из-за туч вынырнул самолет и спикировал на „Карлтон“. На тральщике по немецкому самолету открыли огонь из зенитных автоматов. „Карлтон“ тоже выпустил по немцу восемнадцать снарядов из своей четырехдюймовой пушки. Бомбардировщик начал пикировать слишком рано, и его бомбы до транспорта не долетели. Когда „юнкерс“, отбомбившись, взмыл вверх, „Карлтон“ обстрелял его из зенитных автоматов; потом американцы утверждали, что добились нескольких попаданий в этот бомбардировщик.

Когда возникла новая угроза, Акинс снова оказался на палубе. „Четвертый помощник объяснял нам, что надо делать в том или ином экстренном случае, как вдруг кто-то крикнул, что на горизонте показались корабли“. Американцы, понятное дело, заволновались. Им уже представлялось, что их окружает немецкий флот. Однако через некоторое время, когда с одного из кораблей поднялся самолет, они заметили у него на крыльях знакомые британские кокарды и вздохнули с облегчением. Как выяснилось, перед ними находился британский авианосец „Викториэс“, который сопровождал эскорт из трех эсминцев. С британских кораблей просигналили: „Поздравляем с возвращением в Исландию“.

Американский транспорт „доковылял“ до Исландии 30 мая; матросы сошли на берег в приятном предчувствии отдыха и „хорошей выпивки“. В Исландии, однако, никакой выпивкой крепче кофе разжиться было нельзя. Акинс выразил неудовлетворение тем обстоятельством, что корабль довольно быстро залатали и подготовили к новому рейсу. „Складывалось такое впечатление, что исландцы хотели побыстрее от нас избавиться. Боялись, должно быть, что наше корыто может затонуть прямо на рейде“. Потом, правда, настроение у американцев несколько улучшилось, так как ожидать отправки нового конвоя — PQ-17 — им пришлось довольно долго.

Пока „Карлтон“ находился на пути в Исландию, немцы продолжали атаковать караван PQ-16. До 30 мая немцы провели 245 бомбовых и торпедных рейдов на конвой, потопили еще пять кораблей и повредили три. Немцы считали, что потопили девять судов. Они полагали, что добиться подобного успеха им удалось за счет одновременных налетов с разных направлений пикирующих бомбардировщиков и шедших на малой высоте торпедоносцев. Подобная тактика, на их взгляд, создавала максимальные неудобства для корабельных средств ПВО³⁰.

К тому времени, как конвой PQ-17 вышел в море — а это произошло в конце июня, — немцам удалось сосредоточить на мысе Нордкап ударную воздушную группу из эскадрилий 5-й воздушной армии, которой командовал генерал-полковник Штумпф. В состав этой ударной авиагруппы входили 103 двухмоторных бомбардировщика „Юнкерс Ю-88“, 15 торпедоносцев „Хейнкель-115“ на поплавках, 30 пикирующих бомбардировщиков „Юнкерс-87“ и 74 разведывательных самолета разных классов, включая дальние 4-моторные разведчики „Фокке-Вульф-200“ „Кондор“, „Юнкерс-88“ и „Блом & Фосс-138“; все 42 торпедоносца типа „Хейнкель-111“ из 1-го штаффеля „Кампф Гешвадер“ 26 (1/КГ-26) были сосредоточены на аэродроме Бардуфосс; их экипажи прошли соответствующие тренировки. Таким образом, в распоряжении Штумпфа находилось около 264 боевых самолетов, готовых к нанесению удара³¹.

Не следует думать, что все базировавшиеся в Норвегии подразделения военно-воздушных сил Германии предназначались только для борьбы с конвоями. Некоторые приписанные к ВВС наземные части занимались исключительно разведывательными операциями большой важности. К примеру, одна рота 5-го Сигнального полка ВВС, квартировавшая в Киркенесе, занималась радиоперехватом и пеленгацией радиостанций, принадлежавших русским и англо-американцам. Особенное внимание уделялось перехватам радиосообщений с неприятельских самолетов³². Германская криптографическая служба также находилась на высоте. Из захваченных германских архивов мы знаем, что многие радиограммы, посылаемые Адмиралтейством, перехватывались и расшифровывались. Эти службы действовали настолько эффективно, что, если бы союзники узнали, с какой регулярностью их сообщения перехватываются и расшифровываются, они наверняка бы пришли в ужас. Но дело в том, что поступавшие из Киркенеса в штаб 5-й воздушной армии разведсводки не имели ссылки на источники, дабы разведка союзников не могла раскрыть методы работы этих подразделений.

Как было уже сказано, ко времени выхода в море конвоя PQ-17 большинство крупных германских надводных боевых кораблей были сосредоточены в норвежских водах. „Тирпиц“, „Адмирал Хиппер“, 5-я и 6-я флотилии эсминцев базировались в Тронхейме; более тихоходные „карманные линкоры“ „Лютцов“ и „Адмирал Шеер“, а также 8-я миноносная флотилия во главе с лидером миноносцев располагались дальше к северу в Нарвике. Данная диспозиция надводных кораблей отвечала поставленной перед ними задаче. Сосредоточенные в Тронхейме соединения образовывали так называемую „Первую линейную группу“, которая находилась под командой адмирала Шнивинда, державшего свой флаг на „Тирпице“. Соединение в Нарвике, именовавшееся „Второй линейной группой“, находилось под командой вице-адмирала Кумметца, флаг-офицера группы крейсеров (Шнивинд временно заменял вице-адмирала Цилиакса в должности флаг-офицера линкоров в связи с болезнью последнего)³³.

Начальство адмирала Шнивинда пребывало в нерешительности относительно использования крупных кораблей в атаке на конвои — боялось потерять свои драгоценные линкоры. Так, в конце мая командующий морской группой „Норд“ генерал-адмирал Карлс отмечал, что в связи с подвижкой льдов на север морской авиации становится все труднее устанавливать точное местонахождение тяжелых кораблей противника. Между тем точное знание диспозиции кораблей дальнего прикрытия конвоев являлось первейшим условием для выхода в море германского линейного флота. Карлс считал, что „Тирпиц“ должен выйти в море только после того, как диспозиция конвоя будет определена со всей возможной точностью, и действовать совместно с „карманными линкорами“. Но первыми завязать бой с конвоем должны подводные лодки, которым предстояло следовать за караваном на всем протяжении пути вплоть до Мурманска³⁴.

В отличие от адмирала Карлса адмирал Шнивинд был сторонником использования крупных надводных кораблей в борьбе с союзными конвоями. Когда 30 мая в Тронхейм прибыл с визитом гросс-адмирал Рёдер, адмирал Шнивинд поднес ему 15-страничный меморандум, где он излагал свою точку зрения на морские операции в Арктике. Так, он скептически относился к возможной высадке союзников в Норвегии; с другой стороны, он считал, что союзники сделают все возможное, чтобы помочь России, на территории которой немцы начали крупнейшее весеннее наступление. В этой связи он предлагал нанести по следующему союзническому каравану молниеносный удар огромной силы, дабы продемонстрировать союзникам преимущество Германии на море в этом районе. Шнивинд полагал, что идеальное время для этого в июне, когда установившийся 24-часовой полярный день позволит вести воздушную разведку чуть ли не круглосуточно, а силы поддержки линейного флота получат дополнительное количество эсминцев и торпедных катеров из Германии. В июне же в распоряжении морской группы „Норд“ должен был находиться запас нефти объемом в 15500 тонн, значительно превышающий запас нефти в мае. Если коротко, адмирал Шнивинд предлагал нанести одновременный удар всеми морскими силами, имевшимися в распоряжении Германии в северных водах, включая „Тирпиц“ и „Хиппер“; он полагал, что тотальное уничтожение союзного конвоя серии PQ будет иметь решающее значение для войны на море³⁵.

Морской штаб в принципе не возражал против этого предложения, и 1 июня вице-адмиралу Кранке — постоянному представителю Рёдера в ставке Гитлера — было предложено довести до сведения фюрера план удара по конвою с участием „Тирпица“³⁶. Июнь и впрямь был для такой операции самым удачным временем: период весенних штормов заканчивался, а улучшение погоды позволяло эсминцам осуществлять движение на полной скорости. Кроме того, в июне на море было меньше туманов — в среднем всего девять туманных дней по сравнению с девятнадцатью в июле. При этом положение льдов не позволяло конвою отойти от берега на большее расстояние, нежели 220–240 морских миль, что давало возможность тяжелым кораблям добраться до судов конвоя за восемь часов после поднятия якоря. Это, в свою очередь, позволяло немецким кораблям нанести удар и удалиться из зоны боевых действий задолго до подхода дальнего прикрытия конвоя, состоявшего из тяжелых кораблей. Исходя из прошлого опыта, тяжелые силы прикрытия союзного флота должны были располагаться к западу от острова Ян-Майен — чтобы не допустить возможного прорыва немецких „карманных линкоров“ через северный коридор в Атлантику.

4 июня штаб морской группы „Норд“ подготовил оперативную директиву об атаке на конвой PQ-17, после чего генерал-адмирал Рольф Карлс довел директиву до сведения адмирала Шнивинда, адмирала Шмундта (командующего подводным арктическим флотом) и командования 5-й воздушной армии. Письменный приказ имел маркировку „совершенно секретно“ и шапку: „Количество экземпляров этого документа должно быть сведено до минимума“. Карлс планировал, что после передачи в эфир условного сигнала обе линейные группы выйдут из своих баз, рассчитав скорость движения таким образом, чтобы одновременно подойти к месту рандеву у мыса Нордкап. После встречи корабли должны были двинуться наперехват и расстрелять конвой из тяжелых орудий. „Необходимо добиться внезапности и быстроты в проведении операции. Главная задача — молниеносная атака и скорейшее выведение из строя торговых кораблей конвоя. Захват неповрежденных судов, в особенности танкеров, также является одной из важнейших задач при нападении“³⁷. Операции было присвоено кодовое название „Рыцарский удар“.

Морской штаб в Берлине одобрил директиву группы „Норд“ и разработанный в деталях на ее основании адмиралом Шнивиндом план атаки. Скоро, однако, выяснилось, что фюрер по-прежнему испытывает некоторые сомнения относительно участия в операции крупных кораблей надводного флота. С другой стороны, он и не отверг предложенный план полностью. Подобный двойственный подход вызвал в Морском штабе известное разочарование; адмиралу Кранке было поручено убедить Гитлера в том, что в плане нет ничего от „авантюры“ или „азартной игры“, но все построено исключительно на основании точных расчетов. Кранке также должен был довести до сведения Гитлера, что успех операции во многом зависит от правильной координации действий флота и военно-воздушных сил³⁸. Этот пункт наводит на мысль, что Морской штаб — на случай неуспеха — уже заранее пытался найти себе оправдание.

ВВС также почувствовали в этом пункте подвох. Они заявили, что, хотя военно-воздушные силы согласны проводить разведывательные операции для флота, это вовсе не означает, что ВВС будут занимать по отношению к флоту подчиненное положение и откажутся от проведения собственных операций, тем более что в случае с конвоем PQ-16 их высокая эффективность была доказана. Подобное заявление, в котором содержался намек на то, что ВВС несут на себе основную тяжесть борьбы против конвоев, вызвало у моряков сильнейшее раздражение. Представители Морского штаба не преминули заметить, что, несмотря на „высокую эффективность“ действий ВВС, 25 кораблей конвоя PQ-16 до Мурманска все-таки добрались, в то время как морская операция „Рыцарский удар“ предполагает полное уничтожение кораблей конвоя»³⁹. В этой связи для адмирала Кранке или гросс-адмирала Рёдера (на тот случай, если бы последний первым встретился с Гитлером) была подготовлена подробная докладная записка, где основное внимание уделялось именно этому аспекту. Морякам хотелось во что бы то ни стало заручиться благословение Гитлера на проведение этой операции⁴⁰.

Тем временем самолет германской воздушной разведки, делавший в последний день мая облет британской базы Скапа-Флоу, сфотографировал стоявшие на якоре многочисленные английские и американские военные корабли. Среди них были три линкора, три тяжелых и четыре легких крейсера и двадцать два эсминца. Германские агенты и воздушная разведка докладывали также о том, что другие военные корабли союзников, включая авианосцы, собираются в Исландии.

В начале июня германская разведка донесла, что новый Арктический конвой PQ-17 формируется у юго-западного побережья Исландии. 11 июня адмирал Шмундт отдал приказ своим трем подлодкам (U-251, U-376 и U-408) приступить к патрулированию в Датском проливе с целью обнаружения кораблей конвоя. Эти три субмарины образовывали так называемую «Стаю ледяных дьяволов». Экипажам этих и всех других подлодок, впоследствии подключившихся к патрулированию, были даны определенные инструкции:

«Во время совместных операций с нашими надводными силами при передаче кодового слова „Конкорд“ будут последовательно вступать в силу следующие приказы:

(a). Следование за судами конвоя обретает приоритет над нападениями на корабли.

(b). Надводные военные корабли от эсминца и крупнее можно атаковать только в том случае, когда будет точно установлено, что корабль — вражеский. В случае тумана или дурной погоды нападение на военные корабли запрещается.

(с). У наших надводных сил есть приказ не атаковать субмарины глубинными бомбами; однако в остальном они будут действовать так, как если бы находились в зоне действия вражеских подводных лодок»⁴¹.

14 июня адмирал Шнивинд закончил разработку оперативных планов операции «Рыцарский удар»⁴², о чем Рёдер поставил в известность Гитлера на следующий день в Берхтесгадене.