6. Языковый баланс

6. Языковый баланс

Одной из регулярных тем в общественной и политической полемике в Украине является уже упомянутый выше вопрос о государственном и официальном языке, а точнее — о возможности предоставления такого статуса русскому языку. Следует отметить чрезмерную политизированность этой проблемы, что мешает участникам дискуссии трезво взглянуть на нее (если вообще присутствует такое желание), учитывая данные статистики и опыт других государств. Подобная попытка была сделана участниками круглого стола экспертов «Языковый вопрос в Украине», проведенного Центром им. В. Липинского в июне 2007 г.

Один из ведущих экспертов по данному вопросу Олег Медведев осуществил в 2006–2007 гг. исследование использования языков в разных сферах общественной жизни страны («Языковый баланс Украины»[67]). Основные выводы О. Медведева сводятся к следующему:

1. Украина в целом является двуязычным государством, в котором относительно большей является группа исключительно украиноязычных и несколько меньшими две приблизительно одинаковые группы — двуязычных и исключительно русскоязычных. Однако двуязычными являются преимущественно этнические украинцы и те, кто считает родным языком украинский. Этнические русские и те, кто родным языком называет русский, являются большей частью одноязычными: соответственно 80 % и 85 % говорят лишь по-русски. Среди этнических украинцев доля двуязычных в 2,7 раза больше, чем доля двуязычных среди этнических русских. Среди тех, кто считает родным языком украинский, количество двуязычных почти в 2 раза выше процента двуязычных среди тех, кто родным языком называет русский.

Граждане Украины в целом хорошо знают как украинский, так и русский языки, причем последний даже лучше. По данным социологических опросов, «свободно или на достаточном уровне» украинским владеет 86 %, а русским — 92 % населения.

Вопреки распространяемой известными политическими кругами мысли о том, будто в Украине украинский язык развивается «за счет русского», можно ответить, что все ««нерусские» языки, распространенные в Украине (в том числе и украинский) были и остаются «донорами» по отношению к русскому языку. Значительная часть граждан неукраинской и нерусской национальностей, а среди некоторых этносов — подавляющее большинство, равно как и 15 % этнических украинцев, считают родным русский язык, а не язык собственной национальности. Почти 20 % этнических украинцев общаются исключительно на русском языке.

Тот факт, что соотношение носителей украинского и русского языков не отвечает соотношению этнических украинцев и русских, свидетельствует об определенной деформации языковой ситуации.

2. В будущем благодаря естественному движению населения количество людей, которые используют лишь русский язык, увеличится, а тех, кто говорит лишь по-украински, — уменьшится, что будет означать сокращение украиноязычной практики и инерционное продолжение русификации, ранее на протяжении десятилетий являющейся государственной политикой Российской империи и СССР. Эти прогнозы основываются на социологических данных, согласно которым количество тех, кто считает родным украинский язык и кто говорит на нем в возрастной категории до 30 лет, является меньшим, чем в целом по массиву опрошенных, и меньшим, чем в старшей возрастной группе.

3. В целом по Украине во всех сферах общественной жизни, кроме образования и частично государственного управления, доминирует русский язык. Во многих сферах присутствие украинского является крайне низким или приближается к нулю, как-то: в бизнесе, интернете, сфере услуг, шоу- бизнесе, кино- и видеопрокате[68], производстве телесериалов и т. п.

В подавляющем большинстве сфер публичной жизни уровень распространенности и использования украинского языка не отвечает ни этническому распределению населения на украинцев или русских (77,8 % на 17,3 %), ни количеству граждан, которые соответственно считают родным украинский или русский язык (67,5 % на 29,6 %), ни реальной языковой бытовой практике, где 68,6 % граждан так или иначе употребляют украинский язык, а 61 % — русский. При такой численности национальных и языково-практикующих сообществ («украинофонов» и «русофонов»), при существенном преобладании тех, кто родным считает украинский язык, реальное его присутствие в большинстве сфер — ниже 50 %, равно как и ниже уровня распространенности русского языка.

Языковые права этнических русских, а также тех, кто считает родной язык русским, и в целом русскоязычных граждан Украины обеспечены значительно лучше, чем языковые права этнических украинцев и тех, кто считает украинский язык родным, и украиноязычных.

Если исходить из того, что в Украине все же существует дискриминация по языковому признаку, то статистика дает значительно больше оснований говорить о дискриминации украиноязычных граждан, чем русскоязычных.

4. Процесс возрождения и распространения украинского языка в разных сферах общественной жизни все же является очевидным, как и факт его ускорения на протяжении последних лет. Однако сам факт не является гарантией продолжения этой тенденции в дальнейшем.

Украинский язык стал доминирующим в сфере образования, при этом в восточных и южных регионах сохранена мощная инфраструктура русскоязычного образования. Возрастает влияние украинского языка на телевидении. Увеличилось количество украиноязычного музыкального продукта в шоу-бизнесе, на ТВ и радио. Пройдена «точка падения» на книжном рынке, крайне медленно, но оживает украиноязычная литература. Сдвинут с мертвой точки вопрос относительно распространения украинского языка в кинотеатрах и видеопрокате.

Однако в целом граждане не считают языковый вопрос приоритетным. В общем перечне тридцати острейших проблем, которые стоят сегодня перед страной, вопрос статуса русского языка граждане Украины поставили на 26-е место, а украинского — на 24-е. В список десяти приоритетных проблем, которые определял каждый респондент, вопрос русского языка внесли лишь 8 % наших соотечественников, главным образом из Крыма и Донбасса, а украинского — 9 %, большей частью на Западе Украины. 52,1 % граждан отнесли языковый вопрос к «неактуальным и вообще несуществующим».

Нынешнее соотношение сил в украинском политикуме определяет принципиальную (или же просто техническую) невозможность изменения языкового законодательства. В данных условиях попытка его ревизии будет иметь следствием лишь обострение общественно-политической ситуации. Очевидно, уместным является сохранение статус-кво, зафиксированного в компромиссном, еще советском (и ныне действующем) законе о языках 1989 г. и зафиксированных в его развитие нормах других законов.

По мнению О. Медведева, для Украины является важным достижение компромисса между двумя наибольшими языковыми сообществами. Украинофоны должны согласиться с ощутимым присутствием в Украине русского языка и осознать, что демократического пути к «одноязычной» Украине нет, впрочем, как и недемократического. Русскоязычные же обязаны понять, что время безраздельного господства русского языка прошло, что жить в Украине и быть свободным от украинского языка невозможно, а государственная поддержка украинского языка и вмешательство государства в языковую сферу необходимы для того, чтобы компенсировать отрицательные последствия многовековой дискриминации украинского языка и уравнять его в фактических правах с русским.

Социологическое исследование О. Медведева удачно дополняется мнением известного украинского дипломата и правоведа, эксперта по языковому законодательству европейских стран Владимира Василенко.

Согласно его сравнительному анализу, в подавляющем большинстве европейских государств основополагающие принципы языковой политики определяются их конституциями, прежде всего, путем определения официального (государственного) языка или языков. Сегодня в 50 государствах Европы статус официальных (государственных) языков, которые используются на всей территории страны, имеют 42 европейских языка. В этой связи, уточняет автор, термины «официальный язык» и «государственный язык» являются тождественными, поскольку официальный язык страны не может не быть государственным, а государственный язык не может не быть официальным. Неслучайно в конституциях европейских государств используется или термин «официальный язык», или термин «государственный язык», но никогда оба термина в одном законодательном акте — именно потому, что они тождественны. В конституциях отдельных государств, таких как Швейцария, Ирландия, Мальта, наряду с термином «официальный язык» используется термин «национальный язык» для определения языка или языков коренных титульных наций, а Конституция и законодательство Финляндии ограничиваются всего лишь термином «национальный язык», который можно понимать и как официальный язык. В конституциях некоторых государств кратко утверждается, что языком государства является язык титульной нации без прилагательных «официальный» или «государственный» (Франция, Турция).

По мнению В. Василенко, анализ конституций и законодательства европейских государств дает основания для вывода о существовании трех типичных моделей решения вопроса официального (государственного) языка.

Первая модель предусматривает безоговорочное признание официальным (государственным) исключительно один язык.

Вторая модель предусматривает возможность существования наряду с одним официальным (государственным) языком, который применяется на всей территории государства, других официальных в отдельных частях государства.

Третья модель предусматривает сосуществование в государстве нескольких официальных (государственных) языков.

Первую применяет подавляющее большинство европейских государств, признавая официальным (государственным) язык титульной нации, которая исторически сформировалась и автохтонно существует на территории данного государства, составляет большинство ее населения и дала название данному государству. К этим государствам принадлежат наибольшие и наиболее влиятельные европейские демократические государства, такие как Великобритания, Италия, Германия, Франция, Португалия, а также все государства Центральной и Восточной Европы (за исключением Белоруссии), прибалтийские и скандинавские страны. Исключениями являются Финляндия, Болгария, Румыния, Сербия, Турция.

Вторая модель применяется в государствах, в определенных частях территорий которых компактно проживают представители отличных от титульной наций автохтонных этносов. Такими государствами являются, например, Испания, Македония, Словения, Хорватия, Россия.

В рамках модели официального многоязычия, прежде всего, нужно выделить языковое законодательство государств, в пределах территорий которых существуют более или менее четкие этнические границы между автохтонными этническими группами. Такой является, например, Швейцария. Аналогичные, но отнюдь не тождественные модели, применяются такими государствами, как Кипр, Босния и Герцеговина. Особые режимы многоязычия существуют в Бельгии и Финляндии.

Анализ национального законодательства, языковой политики и языковой практики европейских государств свидетельствует, что каждое из них решает языковый вопрос, исходя из специфики языковой ситуации, присущей ей и обусловленной ее историческим прошлым и современными реалиями. Соответственно, в Европе, как и в мире, существуют разные модели определения статуса языков и регулирование порядка их применения. Вместе с тем, в рамках этих моделей можно выделить определенные общие правила, которыми руководствуются государства, выстраивая основы своего языкового законодательства и языковой политики.

• Подавляющее большинство европейских государств применяет конституционно закрепленную норму: одно национальное государство — один официальный (государственный) язык, который используется на территории всего государства. Причем это правило применяется независимо от того, какая концепция нации — этническая или гражданская — положена в основу развития государства.

• Вместе с тем практически во всех европейских государствах существует законодательство, направленное на обеспечение языковых прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам. Тем не менее, далеко не все европейские государства стали участниками «Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств», очевидно, считая достаточными уже существующие национальные системы защиты прав национальных меньшинств.

• Признание такими государствами, как Испания, Македония, Россия, Словения и Хорватия возможности существования наряду с общегосударственным официальным языком других официальных языков с территориально ограниченным статусом является скорее подтверждением, а не опровержением общего правила. Дело в том, что в определенных частях упомянутых государств компактно живут автохтонные этносы или отдельные этнические группы, которые составляют там преобладающее большинство населения и представители которых традиционно используют свой родной язык. Итак, в таких случаях общеевропейская норма «одно национальное государство — один официальный общегосударственный язык» не отрицается, а модифицируется в правило: одно национальное сообщество — один официальный язык, применяемый в традиционных этнических границах этого сообщества. Практически это правило действует также в Швейцарии, Бельгии, Кипре, Боснии и Герцеговине и частично в Финляндии.

• Конституции европейских государств устанавливают, что вопрос определения статуса языков, как и общего порядка их применения, относятся к компетенции высших законодательных органов государства и регулируются исключительно общегосударственным законом.

• Административно-территориальные единицы, не наделенные правом определять статус языков, могут вводить местный режим использования языков лишь согласно предписаниям Конституции и на основании законов, принятых компетентным законодательным государственным органом.

Сравнительный анализ правового регулирования языкового вопроса в Европе и в Украине дает основания для вывода о принципиальном соответствии украинского языкового законодательства европейским стандартам, несмотря на тот факт, что сегодня в Украине является действующим «Закон о языках в Украинской ССР», который был принят еще в 1989 г. Основополагающие нормы этого Закона о государственности украинского языка, применении языков и защите языков национальных меньшинств подтверждены действующей Конституцией Украины, в частности ее статьей 10, и конкретизированы решением Конституционного суда Украины о толковании этой статьи. В Украине действует норма, согласно которой в работе государственных органов, учреждений и предприятий и органов местного самоуправления, расположенных в местожительствах большинства граждан других национальностей, могут наряду с государственным использоваться другие национальные языки. Это открывает значительные юридические и практические возможности для применения языков национальных меньшинств, включая русский. Итак, предоставление русскому языку статуса регионального по решению некоторых органов местного самоуправления является необоснованным и антиконституционным, поскольку статус языков и порядок их применения согласно Конституции Украины могут определяться лишь законами Украины. Правовой нигилизм, продемонстрированный этими органами, не оправдывает и ссылка на «Европейскую хартию», поскольку этот документ не регламентирует порядок предоставления любого языкового статуса, а лишь вводит определенные механизмы защиты языков меньшинств, прежде всего тех, что оказались под угрозой исчезновения. От себя добавим, что статистика, проанализированная О. Медведевым, ничего не говорит о возможности исчезновения русского языка в Украине. Скорее наоборот, подобного рода проблемы могут в будущем ожидать украинский язык.

Критика действующего языкового законодательства Украины относительно его несоответствия европейским нормам основывается на незнании этих стандартов, а если точнее — то на намеренном их искажении и нежелании понять исторические условия их формирования и применения в конкретных государствах. Языковые ситуации в тех государствах, где внедрено несколько официальных языков, не являются тождественными языковой ситуации в Украине и принципиально отличаются от нее.

Заметим здесь, что с внедрением в Беларуси в 1996 г. русского языка как государственного наряду с белорусским привело к резкому сокращению сфер использования последнего и обрекает его на упадок и возможное исчезновение с языковой карты Европы.

По мнению В. Василенко, в силу особенностей украинской ситуации внедрение русского языка как второго официального языка неизбежно приведет к упадку украинского языка, к постепенному вытеснению его из всех сфер публичной жизни.