14. Протоколы православных мудрецов: «Малая» и «Великая» Россия

14. Протоколы православных мудрецов: «Малая» и «Великая» Россия

Прежде чем обратиться к Малой и Великой России, имеет смысл разобраться с Малой и Великой Русью. Дабы быть ненавязчивым, я опять процитирую российского автора (В. С. Бузин. Этнография русских. — СПб., 2007):

«Название Малая Русь впервые встречается в письменных источниках под 1305 г., так именовалась Галицкая митрополия. Своим возникновением она обязана тому, что в 1299 г. из переживавшего упадок после монголо-татарского нашествия Киева резиденция русского митрополита была перенесена во Владимир. Но управлять из Владимира православными церквями, находившимися на территории Великого княжества Литовского, было сложно, что и вызвало появление митрополичьей кафедры в Галиче.

Противопоставление названий “Великая” / “Малая” часто встречается на протяжении истории, но отнюдь не означает возвеличивание одного и принижение другого. Суть этих различий иная: понятие “Малая” применяется к исходной территории, метрополии, а “Большая” — к колонизуемой (в античности Малой Грецией называлась собственно Греция юга Балканского полуострова, а Великой Грецией — территория распространения древнегреческих колоний).

В XIV в. на Руси помнили о том, что северо-восточная Русь, куда переместилась кафедра дотоле киевского митрополита, не была исконно русской землей, каковой была в сознании населения Русь югозападная. Что же касается названия Великая Русь, то оно появляется гораздо позже — в середине XVI в.

Довольно быстро название Малая Русь из сугубо церковного приобретало и политико-территориальное звучание. В грамоте 1335 г. галицко-волынского правителя Юрия II используется титул Князь всей Малой Руссии (в латинских грамотах Dux totius Rutenia minorum). Co временем обозначение Малая Русь начинает отождествляться с понятием Украина, и оба названия становятся территориальными синонимами».

Вся эта дележка древнерусского наследия не так страшна для украинцев, поскольку сами украинцы перестали быть русинами и считать свою землю Руськой всего лишь в ХІХ в., проиграв борьбу с российской монополией на это слово. Россия же стала таковой официально лишь в 1721 г., перестав быть изначальной Московией; само слово «Россия» до того существовало лишь в книжно-официально-помпезном варианте — возникает оно в православной переписке в XV в. как греческое книжное название Руси. Известно, что для византийцев-греков вообще «Русь» выговорить было сложно, писалось «Рос», это слово воспринималось изначально по аналогии с упомянутым в Библии (не русским) народом «Рош». Производное для названия страны из «Рос» в «Росия», «Россия» вполне понятно. «Книжность» и «иностранность» слова «Россия» заметны хотя бы в том, что этнические русские называют себя «русскими», а не «россиянами». Последнее слово не было обыденным до начала 1990-х. До этого были «русские» и «другие национальности». Сейчас это понятие является термином для называния всех граждан России, не только русских. Нельзя сказать «россиянин удмуртского происхождения», поскольку удмурт- «россиянин» уже по определению. Такие уточнения могут относиться только к слову «русский» (Лермонтов — русский шотландского происхождения). Значит «Россия» — удобное слово, которое можно растянуть на любое по параметрам и происхождению сообщество людей.

«Запасные» понятия, такие как «Россия» в сравнении с «Московией», начинают жить, если предыдущие не удовлетворяют. Петр Первый в своей роли «герра Питера» и строителя внешне европеизированной империи, как известно, крайне не любил Москву и все, что с ней связано. Бояре, бороды, кафтаны — все не как у приличных людей. Победа над Швецией позволила утопить конкретную архаику Московии в церковно помпезных абстрактных понятиях «Россия» и «Российская империя», да и связать это все с новой столицей-символом Санкт-Петербургом. Мы не должны забывать, что эпический и помпезный стиль изложения панегириков, хвалебных од и государственных деклараций в православном пространстве XVII–XVIII вв. осуществлялся в а-ля церковнославянском «высоком штиле». Посему абсолютно чужое Древней Руси слово «Россия» уже в начале и середине XVII в. активно использовалось в просвещенных кругах киевской церковной учености, в частности в панегириках и торжественных стихах ректоров, профессоров и студентов Киево-Могилянского коллегиума, церковных иерархов. Просто выпендривались, что знают греческий язык.

Потом эти бывшие студенты, типа Феофана Прокоповича, поедут в Московию исправлять богослужебные книги, реформировать церковное устройство, модернизировать образование, обосновывать в своих трактатах «правду воли монаршей» — в общем, карьеру делать. Хорошее образование позволяло возводить сии сложные идеологические конструкции, равно как и помочь великому государю Петру Алексеевичу найти замену старому названию страны, которое использовалось во всей внешнеполитической документации («московские люди», «государь московский» и т. д.), но портило имидж своим весьма азиатским для европейцев стереотипом «Московии» как варианта «Татарии». Церковные круги были в Московском государстве, как и в Европе до Ренессанса, наиболее образованными и оперирующими «высокими понятиями». Поэтому образованный лучше российских коллег киевлянин Феофан Прокопович и придумал всю штуку с провозглашением в 1721 г. Российской империи и объявлением Петра I «отцом Отечества» — как римских цезарей.

Легкость обращения киевских церковных деятелей и образованных людей со словом «Россия» было очевидным для их столь же образованных современников. Хорошее образование, видимо, позволило Богдану Хмельницкому при торжественном въезде в Киев в январе 1649 г. не испугаться студентов Могилянского коллегиума, которые его приветствовали в торжественных стихах и от имени «России» (сохранились тексты). Во всяком случае, ученая православная поэзия этого круга в 1649 г. в приложении к казацкому реестру сообщала (за пять лет до воссоединения с Россией), что «С сынов Владимировых Россия упала, С Хмельницких при Богдане на ноги встала». Очевидно, что Россию киевские интеллектуалы XVII в. размещали явно не там, где она сейчас находится, а отождествляли ее с территорией вокруг Киева, т. е. нынешней Украиной. Но они не считали ее «Россией» в том смысле, какой вкладывают в это слово последние триста лет. Они все же имели в виду исконную Русь, но с эдаким гиберболическим вывертом.