Кровь Нарышкиных Разрыв с Москвой

Кровь Нарышкиных Разрыв с Москвой

Царь Федор умер 27 апреля 1682 года двадцати лет от роду, не оставив наследников. В условиях противостояния двух кланов — Ми-лославских и Нарышкиных (родня первой и второй жен царя Алексея Михайловича) — старший сводный брат являлся единственной гарантией спокойного существования Петра.

Федор был немощен, но здрав рассудком, а вот слабоумный Иван -единственная надежда Милославских — к какой-либо государственной деятельности оказался непригоден, хотя формально и имел право раньше Петра вступить на престол. Именно поэтому сразу же после смерти Федора Боярская дума и Священный собор — представители тогдашней русской элиты, собравшиеся на похороны, отклонив кандидатуру Ивана, высказались в пользу Петра. На его стороне оказался и патриарх, чье слово весило тогда много. Наконец, толпа собравшихся в Кремле людей также криками высказалась за здорового, а не больного наследника престола. Позже некоторые историки стали называть все это Земским собором, хотя, конечно, та вынужденная импровизация мало походила на серьезные выборы государя.

Милославские ответили, но чуть позже. Если сыновья Алексея Михайловича по этой линии не отличались ни здоровьем, ни умом, ни решительностью, то его дочь Софья аккумулировала всю энергию и волю, не доставшиеся братьям. Это была самая эмансипированная и честолюбивая женщина России того времени. Она и возглавила борьбу Милославских против Нарышкиных и десятилетнего Петра. Самым активным ее помощником стал наиболее влиятельный представитель семейного клана Иван Милославский.

В кратчайшие сроки, уже к маю, Софья, умело интригуя, смогла поднять против новой власти бунт, опиравшийся на стрельцов, основу тогдашней русской армии. Самая страшная сцена, как и планировали организаторы мятежа, была разыграна в Кремле, где на глазах малолетнего Петра толпа зверски растерзала многих из рода Нарышкиных. Формальным результатом майского бунта явилось двоевластие Ивана и Петра (причем слабоумный брат считался первым царем, а умный - вторым). Ну а фактически правительницей страны стала Софья.

Петр, по свидетельству очевидцев, держался во время майского бунта с удивительной, какой-то недетской твердостью и навсегда запомнил в лицо и поименно всех своих врагов. Позже, когда он придет к власти, то не простит даже мертвых. Во время казни стрельцов царь прикажет раскопать гроб с умершим к тому времени Иваном Милославским и поставить этот гроб под эшафот, чтобы на него стекала кровь казненных. Чуть ли не первой покупкой, сделанной Петром во время его знаменитой поездки за границу, будет топор палача. Причем царь тут же отправит «сувенир» домой, оставшемуся на хозяйстве князю Федору Ромодановскому - своего рода министру внутренних дел и политического сыска. Князь, прекрасно поняв намек, сразу же по получении страшного подарка подробно доложит царю, как и для чего «инструмент» пущен в дело.

Еще позже, срочно вернувшись из заграничной поездки в связи с угрозой нового стрелецкого бунта, Петр лично будет вести дознание в пыточных камерах, а затем рубить стрельцам головы. Не исключено, тем самым «сувенирным» топором.

Петр, широко открытыми глазами и без единой слезинки взиравший на то, как толпа раздирает на куски Нарышкиных, никому ничего не простил. Не простил даже кремлевским стенам и самой Москве, где ему в детстве пришлось испытать ужас. И повзрослев, он возвращается в нелюбимый город только в случае крайней необходимости, не хочет здесь жить, все время перебирается с места на место, предпочитая ночевать по чужим домам, по окрестным подмосковным селам и усадьбам, в Немецкой слободе, но только не в Кремле, где за каждым поворотом ему чудится привидение.

Любимый дом появится много позже. На болоте, в еще не обустроенном, промозглом Санкт-Петербурге, то и дело затапливаемом наводнениями, живя даже не в доме, а в бараке, Петр будет чувствовать себя спокойно и уютно. Главное, подальше от Кремля и его призраков. Московские дворцы ассоциировались у него с адом, петербургские болота он называл парадизом - раем.