Тендерный аспект в поведении завещателей

Тендерный аспект в поведении завещателей

Обсуждать поведение завещателей можно, лишь помня о той напряженной обстановке, которая неизменно сопутствовала разделам наследства. Историки часто утверждают, что раздельное наследование способствовало упадку русского дворянства^{361}. Но внимательный анализ завещаний не позволяет сомневаться в том, что некоторые дворяне старались смягчить последствия дробления имений и что женщины играли важную роль в этой сфере экономического существования семей. Дворянки со средствами при помощи своего имущества стремились уменьшить вред от разделов наследства, либо самостоятельно выделяя землю дочерям при условии, что те не станут требовать долю отцовской земли, либо дополняя скудное наследство сыновей. К тому же дворяне обоих полов называли в завещаниях мало наследников: когда подходило время разделить свои мирские блага, мужчины и женщины обозначали настолько узкий семейный круг, насколько позволял закон. И даже если завещаемые ими земля и движимое имущество являлись благоприобретенными, завещатели обоих полов почти неукоснительно соблюдали правила наследования без завещания, безжалостно исключая других потенциальных претендентов на наследство и требуя, чтобы наследники не нарушили их последнюю волю.

Сравнительный обзор показывает, что поведение русских дворянок, распределявших свои земные богатства между наследниками, выглядело необычно на европейском фоне. Авторы многочисленных исследований поведения завещательниц во Франции, Англии, Италии и Соединенных Штатах начала Нового времени единодушно приходят к двум выводам: во-первых, что женщины делали те или иные завещательные распоряжения скорее под влиянием пристрастий и чувств, чем ради долговечности родовой ветви. Например, в патрицианских фамилиях Венеции в эпоху Возрождения завещания мужчин определялись «приверженностью непреходящим интересам отцовского рода», а завещания женщин чаще вдохновлялись любовью к родным — к собственной и родительской семье^{362}.[145] Женщины-завещательницы, таким образом, раздавали имущество более широкому кругу людей, да и между своими детьми тоже распределяли собственность иначе, чем их мужья^{363}.[146] Во-вторых, эти ученые утверждают, что женщины больше, чем мужчины, верили в способность других женщин управлять имуществом. В результате они охотнее мужчин завещали имущество родственницам и назначали их своими душеприказчицами^{364}. Эти расхождения между мужской и женской моделью завещаний проистекали отчасти из различия, между видами собственности, принадлежавшими завещателям. У женщин гораздо реже бывала в распоряжении недвижимость, и к тому же, решая, кому достанется их собственность, они пользовались большей свободой благодаря тому, что их дети и так уже были обеспечены наследством из отцовских владений. Но все эти авторы без исключения видят в женском выборе наследников некое проявление специфической женской системы ценностей[147]. По словам одного автора, посредством завещаний матери «давали дочерям больше авторитета и власти, чем их отцы, тем самым тонко выражая критическое отношение к патриархальным воззрениям своего времени»^{365}.

Всякая попытка сравнить поведение русских дворянок с образом действий европейских женщин немедленно наталкивается на громадные препятствия. Если англичане и англичанки всех классов общества составляли завещания во множестве, то далеко не все русские дворяне обоих полов стремились письменно выразить последнюю волю перед смертью. Такое нежелание позаботиться о своих родных отчасти вызывалось неясностью в законе положений о правах завещателей^{366}. Ограничения свободы завещания в императорской России тоже отбивали охоту зафиксировать свою последнюю волю. Ни мужчины, ни женщины не могли завещать родовую собственность никому, кроме наследника по прямой линии, и лишь в крайних обстоятельствах допускалось лишение детей наследства. Составляя завещания, дворяне тщательно проводили различие между вотчинными и купленными землями и цитировали статью екатерининской «Жалованной грамоты дворянству», разрешавшую им завещать последние по собственному усмотрению. Главное внимание в большинстве завещаний, представленных в моей подборке, уделяется разделу недвижимости, а перечни движимого имущества в них встречаются редко. Эти документы также дают мало информации о размерах или о цене поместья завещателя. Но при всех своих недостатках дошедшие до нас завещания свидетельствуют о том, насколько сужали круг родных и мужчины, и женщины, распределяя свои земные богатства, и как все они, когда писали завещания, беспокоились об одном и том же.

Итак, обзор 133 завещаний, зарегистрированных с 1703 по 1867 г., ясно показывает, что русские женщины как завещательницы имели больше общего в поведении с мужчинами-завещателями, чем со своими европейскими сестрами^{367}. В самом деле, традиция разделов наследства заставляла представителей обоих полов чрезвычайно внимательно подходить к материальным вопросам, в результате чего тендерные различия в этой сфере имущественных отношений оказались стертыми. Впрочем, в завещаниях все же заметна известная разница: женщины чаще оставляли землю дочерям, а мужчины больше беспокоились об обеспечении своих супруг. Но общая модель говорит о том, что завещатели обоих полов оставляли свои владения немногочисленным лицам, завещали все свое недвижимое имущество детям (а в отсутствие детей — двум-трем членам своей родной семьи), и для них был важен не столько пол наследников, сколько степень родства с ними.