Глава 4. «КТО В ДОМЕ ХОЗЯЙКА»: ТЕНДЕР И КУЛЬТУРА ДВОРЯНСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Глава 4.

«КТО В ДОМЕ ХОЗЯЙКА»: ТЕНДЕР И КУЛЬТУРА ДВОРЯНСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ

На каждом доме в Москве и в Санкт-Петербурге находится надпись с именем его владельца, — заметил Август фон Гакстгаузен в своем очерке русской жизни 1840-х гг. — Идя по улице, можно быть уверенным, что найдешь женское имя на каждом третьем доме. Так же обстоит дело с недвижимостью в сельской местности; наверное, от одной пятой до одной четвертой части этой собственности находится в руках женского пола»^{256}.

Подобно многим и многим приезжим из-за границы, Гакстгаузен в России был заинтригован таким явлением, как женщины, владеющие недвижимостью. Иностранных наблюдателей удивлял и факт экономической независимости замужних женщин, и масштаб женского землевладения. Это наводило их на размышления о различии между женщинами в России и на Западе. Впрочем, только Гакстгаузен попытался оценить, сколько же имущества сосредоточено в женских руках, и его оценка никогда не оспаривалась. В предшествующих главах настоящего исследования показано, как в сфере имущественного права постепенно стиралась разница в правовом подходе к мужчинам и женщинам. Теперь нам предстоит выяснить, преобразовалось ли юридически закрепленное равноправие в реальные экономические выгоды для женщин. Учитывая, что дворянские дочери могли рассчитывать лишь на скромную долю семейных владений, можно предполагать, что большинство помещиц располагало совсем ничтожным количеством земли, не способным дать своим хозяйкам настоящую экономическую независимость. Как отмечали историки российской экономики, владелицы крупных поместий или больших фабрик были редкостью. В самом деле, у них не было никаких оснований считать, что число женщин, владевших крупной собственностью, могло быть сколько-нибудь значительным.

В данной главе я покажу, насколько заметное место занимали женщины среди собственников, и проанализирую объем их активности в экономике. Возникающие в связи с этим вопросы на первый взгляд кажутся довольно простыми. Были ли дворянки активными участницами экономической жизни России? Какое количество недвижимого имущества находилось фактически во владении женщин? Участвовали ли женщины других социальных групп в экономических операциях или же владение имуществом было исключительной привилегией благородных дам? И наконец, что показывает сравнение экономической деятельности женщин и мужчин? В поисках ответов на эти вопросы я выхожу за рамки изучения правового статуса женщин, чтобы поближе присмотреться к дворянской культуре собственности.