Глава 3. БРАК И РАЗДЕЛЬНОЕ ВЛАДЕНИЕ ИМУЩЕСТВОМ

Глава 3.

БРАК И РАЗДЕЛЬНОЕ ВЛАДЕНИЕ ИМУЩЕСТВОМ

Тебе следует знать, что каждая женщина имеет права на свое состояние совершенно независимо от мужа, а он точно так же независим от своей жены, — восхищалась Кэтрин Уилмот в письме из России к своей сестре Гарриэт в 1806 г. — Следовательно, брак никоим образом не является объединением денежных интересов, и если женщине, имеющей большое поместье, случится выйти замуж за бедняка, она все равно считается богатой, в то время как муж может сесть в долговую тюрьму, так как он не имеет права ни на один фартинг из ее состояния. Это придает любопытный оттенок разговорам русских матрон, которые, на взгляд кроткой англичанки, пользуются огромной независимостью в этом деспотическом государстве!»^{188}

К тому времени как Кэтрин Уилмот приехала в Россию, имущественно-правовое положение русских дворянок в сфере наследования и контроля над имуществом существенно улучшилось. Европейские путешественники, побывавшие в России в начале Нового времени, отмечали подчиненное положение русских женщин как определяющую черту «отсталого» общества московитов. Зато в XIX в. иностранцы, наоборот, с изумлением обнаруживали существование обширных правовых привилегий русских женщин. Хотя иноземные путешественники зачастую неверно понимали или преувеличивали увиденное в России, в своих записках они освещают XVIII век как истинное время перемен для дворянок. И все же даже самые проницательные европейские наблюдатели едва коснулись вопроса о том, как русские женщины переживали преобразование своего правового статуса. Историки, со своей стороны, сравнительно легко выявили юридические вехи на пути расширения женских имущественных прав, однако не пытались оценить ни практическое значение раздельного имущества в повседневной жизни русских женщин и мужчин, ни истинный масштаб женского права распоряжаться имуществом. Являлось ли обособленное владение лишь юридическим механизмом, не влиявшим на то, как семьи управляли собственностью на деле? Продолжали ли мужья и жены присматривать каждый за своим имуществом после того, как соединялись их имения, или они мыслили исключительно в категориях общих семейных интересов? В отсутствие доказательств обратного ученые предполагают, что контроль женщин над их состоянием был номинальным, а мужчины являлись фактическими распорядителями общего имущества супругов. У. Вагнер находит, что «как государственные чиновники, так и общество в целом мало придавали подлинного значения правовым нормам; во всяком случае, последние, как кажется, были зачастую плохо известны и внедрялись неравномерно… Поэтому остается неясным, в какой степени соблюдались на практике те права, которыми формально пользовались замужние женщины согласно законам Российской империи»^{189}.

В этой главе будет рассмотрен центральный для нашей темы и весьма сложный для исследования вопрос: что же представляло собой на практике раздельное владение имуществом. Ниже мы проанализируем влияние раздельной собственности на отношения между мужьями и женами, а также те возможности контролировать имущество, которые получили дворянки после 1753 г. Для начала коснемся личного присутствия дворянок при заключении имущественных сделок как важного показателя активности замужних женщин в сфере распоряжения собственностью. Затем исследуем имущественные споры, возникающие при супружеских разногласиях и говорящие о том, что раздельная собственность действительно играла большую роль в жизни дворянских семей. Вопреки общему мнению, я утверждаю, что контроль над имуществом со стороны дворянок далеко не был всего лишь юридической формальностью: в частности, стремление судов поддерживать права женщин, лишенных имущества, говорит о той важности, которую могла иметь раздельная собственность для дворянок. При всей своей ограниченности, закон об обособлении имущества супругов предоставил русским женщинам свободу в такой области, которая была почти недоступна европейским дворянкам: они получили шанс защитить свои имения от посягательств мужей или спастись от нестерпимо жестокого обращения[83].