Глава 6 Революция 1917 года

Глава 6

Революция 1917 года

1917 год все упростил, снес все многослойные наносы осадочного общества; отбросил сословия, классы, этносы и оставил простое противостояние: «белые» против «красных».

Нейтралитет между противостоящими сторонами был невозможен. Даже при том, что ни одна из сторон не сражалась за восстановление прежней самодержавной империи, их представления о России были несовместимы. «Белые» довели политику русификаторов до логического завершения, намереваясь создать государство с господствующим положением этнических русских: «Россия для русских!», «Россия единая и неделимая!». «Красные» боролись за социалистический порядок, за государство рабочих и крестьян, которое стало бы предвестником «пролетарского интернационализма».

В марте 1917 года, когда царский режим пал, его сменил не один режим, а два — наступило так называемое «двоевластие». Это было естественным результатом довоенного расклада политических сил, когда царь противостоял не одному оппоненту, а двум, общественности и народу. Подобная двойственность чрезвычайно затрудняла установление единой власти. Новое Временное правительство, состояло, главным образом, из членов Думы и добровольных организаций. Его глава, князь Георгий Львов, являлся председателем «Земгора», тогда как Павел Милюков, министр иностранных дел, и Александр Гучков, военный министр, были лидерами кадетов и октябристов, двух основных либеральных партий в Думе. В то же время Временное правительство не могло ссылаться на Думу как на легитимный источник власти, так как рабочие и крестьяне не признавали ее в таковом качестве. Вместо этого Временное правительство объявило себя наследником дела революции, пользующимся поддержкой и общественности, и народа. «Всеобщий революционный энтузиазм народа… и решимость Государственной Думы создали Временное правительство»: так гласила его первая прокламация.

Для преодоления двойственности Временное правительство намеревалось созвать Учредительное собрание, избранное на уже известных принципах. Оно также объявило политическую амнистию, пообещало ввести гражданские свободы, отменило полицейские силы и смертную казнь, в том числе в воинских частях. Таким образом, новое правительство лишилось какой-либо принудительной силы и стало зависимым от сохранения гармоничного союза народа и общественности, которому и приписывало свое появление на свет.

В течение нескольких последующих месяцев Временное правительство пыталось воплотить в жизнь свое представление о России, унаследованное от поколений интеллигенции и общественности, то есть России, как единой и патриотической нации, в которой рабочие, крестьяне и солдаты пользуются широкими гражданскими свободами и могут, насколько возможно, жить в собственных самоуправляющихся сообществах. Любая дискриминация по сословному, религиозному или этническому признаку запрещалась, что было необходимым предварительным условием для создания современного национального государства.

Разгар мировой войны одновременно являлся и лучшим, и худшим временем для осуществления этой задачи. Если решение и было возможно, то только при условии — правительству удастся убедить общественность и народ в том, насколько у обоих высоки ставки в этой войне. Таким образом, на протяжении всего периода существования Временного правительства важнейшими вопросами для него оставались: «Какую войну мы ведем?» и «Какие средства мы вправе использовать в ней?». Таким образом, на практике Временному правительству пришлось — хотя и с неохотой — принять на себя наследие империи, но без тех сил принуждения, которыми располагала империя.

Другой стороной «двоевластия» была сеть Советов. Как только очереди к продуктовым магазинам Петрограда стали превращаться в бушующие толпы, рабочие, припомнив свои недолговечные мечты 1905 года, начали стекаться к Таврическому дворцу, где заседала Дума, чтобы учредить по-настоящему свое представительное собрание. Инициатива исходила от рабочих, членов военно-промышленного комитета, а организационную форму новой власти придали петроградские меньшевики. 28 февраля на фабриках и в воинских казармах начались поспешные выборы, однако в некоторых местах затянувшиеся на несколько дней: ко второй половине марта в Петроградский Совет было избрано около трех тысяч делегатов, из которых две тысячи были солдаты, хотя количество рабочих в столице в несколько раз превышало количество солдат.

Можно с уверенностью сказать, что эти разношерстные собрания вызвали энтузиазм народа: они реально воплощали представление рабочих и крестьян о самоуправлении. Только уже по этой причине Временному правительству пришлось отнестись к собраниям народа со всей серьезностью. Но кроме того, правительство не имело силы, способной оказать на Советы сдерживающее воздействие, даже если бы оно и захотело это сделать. Сами же Советы в то время вовсе не проявляли желания брать на себя правительственную власть: согласно социалистической теории, случившееся являлось началом буржуазной эпохи, в течение которой представители народа должны исполнять роль бдительной оппозиции.

Важным вопросом в отношениях между Временным правительством и Советами оставался вопрос о войне — он определял те условия, в которых могла осуществиться какая-либо реформа. Кроме того, отношение к войне сказывалось и на отношении к образу новой России. Некоторое время казалось, между общественностью и народом возможен компромисс на базе того, что обновленная демократическая Россия сражается за идеалы, отличные от идеалов прежнего режима. Царская Россия воевала за проливы и панславянский город Константинополь, новый режим отказался от империалистических целей и вел чисто оборонительную войну, в то же время пытаясь вступить в переговоры о мире «без аннексий и контрибуций». Компромисс, получивший известность как «революционное оборончество», имел огромное значение, так как без него не мог осуществиться союз общественности и народа.

Первым испытанием этого союза стала апрельская нота Милюкова союзникам, в которой говорилось, что Временное правительство все же не отказалось от аннексионистских целей в войне. Еще более серьезная проверка произошла в июне в связи с массивным наступлением на фронте, которое многие солдаты считали несовместимым с концепцией чисто оборонительной войны. В результате третьего испытания, связанного с августовским мятежом Корнилова, компромисс, наконец, лопнул — в самой наглядной форме поднял проблему власти и дисциплины, необходимых в армии для продолжения боевых действий. Здесь все опять сводилось к упрощению: чтобы продолжать войну, Временное правительство не могло не принять на себя наследие империи, даже против своей воли.

За то время, когда компромисс продолжался, Временное правительство все же допустило учреждение широкого круга представительных институтов, выражающих интересы рабочих, крестьян и солдат. Впрочем, иного выбора и не было, так как Временное правительство не могло воспрепятствовать их появлению, но зато пыталось побудить их работать ради создания новой России. Рабочие получили восьмичасовой рабочий день и перспективу большего влияния на внутреннюю жизнь предприятий — «рабочий контроль». Власти пообещали крестьянам провести земельную реформу и дать право на самоуправление в деревнях. Солдаты должны были получить право на участие в управлении своими подразделениями вне боевых действий. Нерусским народам пообещали самоопределение. Воплотить все эти обещания в жизнь и придать им законную форму предстояло Учредительному собранию.

Однако Временное правительство постоянно откладывало созыв Учредительного собрания. И эта задержка, в конце концов, оказалась роковой для складывающегося союза новой России. Колебания показывали, что взаимное недоверие между общественностью и народом, усилившееся событиями 1905–1906 годов, вовсе не исчезло. Более того, с уходом в прошлое царского режима оно обнажилось еще сильнее. Временное правительство считало себя обязанным принять полную ответственность за империю, то есть, по сути, заменить царский режим. Кадетская партия, в которой царское правительство видело союзника террористов, подрывающих устои России, теперь считала себя основным гарантом целостности Российского государства. После того как народное недовольство вытеснило кадетов из правительства, логика событий подтолкнула даже лидеров Советов, эсеров и меньшевиков к компромиссу с неоимпериализмом, ценой которого стал раскол внутри их собственных партий, оказавшийся впоследствии роковым.

Между тем надежды и чаяния народа, находившие выражение через его собственные институты и поддерживаемые большевиками, оказались несовместимыми с ведением какой-либо войны или — по сути — с продолжавшимся существованием центральной власти в любой форме. Империя, на короткое время доставшаяся в наследство Временному правительству, распалась, погрузив Россию в пучину гражданской войны, из которой страна смогла выйти только с появлением новой, еще более суровой и жестокой имперской власти.