Единство в многообразии

Единство в многообразии

Только сейчас мы начинаем понимать, что в действительности представляла собой «культура Нок».

Всего несколько лет назад науке стали известны достижения народа сао в районе озера Чад.

По мастерству исполнения и выразительности золотые изделия, изготовленные методом «потерянной формы» на Берегу Слоновой Кости, к западу от мест обитания йоруба, не уступают памятникам Бенина. Медные изделия, изготовленные тем же способом, очень напоминают бенинские и иногда даже неотличимы от них, по крайней мере в своих наипростейших формах, но создали их народы даннгере, населявшие Либерию, Французскую Гвинею и Берег Слоновой Кости, а также некоторые племена Камеруна.

Знаменитая золотая посмертная маска царя ашанти, которая находится сейчас в Лондоне в собрании Уоллеса, – еще один пример высокого искусства обработки металлов, за которым, судя по смелому сочетанию реализма с символикой, стоят прочные культурные традиции и поколения искусных мастеров.

Этот список можно продолжать почти до бесконечности: маски бауле, резьба по дереву в Экваториальной Африке, деревянные и металлические изделия племени бамбара (верховья Нигера) и многое другое – все это порождение чисто африканской культуры и ее декоративного искусства, которые в совокупности создали неповторимый мир Африки.

Этот творческий синтез формировался из многих компонентов. Творцы его не только заимствовали, но и многое создавали сами. Идеи и технические навыки, корни которых мы находим в Северной Африке или нильской долине, – это мелкие ручейки полноводного потока местной изобретательности и выдумки.

Статуэтки из долины Нок, причудливая голова Джемаа, статуи предков сао и котоко уводят нас в седую старину. Самый замечательный шедевр древнего искусства Африки – изображение сидящих мужчины и женщины на скале в Сефаре, в горах Тассили. Оно было создано, когда первых фараонов Египта еще и в помине не было.

Определить южные границы сферы, охваченной процессом эволюции африканского общества, не представляется возможным. Когда, миновав пределы саванн, мы оказываемся в лесном поясе, дороги начинают ветвиться, расходятся на юг и юго-восток континента, во все стороны, и, иной раз невозможно догадаться, где начинаются эти дороги и где кончаются. Многие древние обычаи, в том числе возведение мегалитов, связывают воедино большую часть континентальной Африки. Но как, когда и какие племена шли по этим дорогам (если вообще шли), для нас остается загадкой. Если, например, сейчас сравнительно легко догадаться, каково происхождение обожествления особы царя и культа барана, то значительно труднее установить, почему племена Южной Эфиопии считают рог на лбу (причем у них такой poг имеет ярко выраженный фаллический характер) символом победы и благородства, точно так же как народы Ифе и Бенина. Пришли ли к этой идее совершенно не связанные друг с другом народности самостоятельно или у них были какие-то общие предки, восходящие к увенчанному рогоподобной короной царю Мероэ?

Дальше к югу очертания африканской цивилизации становятся более четкими. Объясняется это главным образом тем, что формирование общества в эпоху железного века совпало с прогрессирующим распространением негроидных племен в южной части континента и, без сомнения, стало возможным благодаря этому процессу. Таким образом, мы снова и снова встречаем здесь одинаковые моменты: обожествление особы царя, обработку земли, племенной коллективизм, выплавку металлов, каменные постройки. Такие предметы, как железные гонги, такая техника обработки земли, как террасирование, такое искусство, как резьба по дереву, связывают между собой самые отдаленные районы.

За исключением Восточной Африки, где пастушеские племена варваров с севера появились во времена средневековья и в послесредневековый период, разрушив тамошние оседлые общества железного века с их поселениями, городами, искусством и ремеслами, мы находим здесь тесно связанные культуры, оказавшие влияние на большую часть центральных и южных районов континента. Эти культуры сейчас достояние банту. Но отсюда вовсе не следует, что их нужно приписывать народам, которые ныне пользуются их благами. Вполне можно допустить, что в эпоху железного века, еще до появления банту, в Центральной и Южной Африке существовали культуры, сходные с культурой этого народа. Такие же культуры, по всей видимости, существовали и в Восточной Африке.

Последнее положение следует удержать в памяти, несмотря на то, что в африканистике оно фигурирует пока на правах гипотезы. В противном случае можно впасть в серьезную ошибку, воображая, будто последовательная смена культур в центральной и южной частях континента совпадала с последовательными волнами миграции. Мигрирующие народы шли в южном направлении, неся с собой новые идеи и новые практические знания, но эти народы встречали на своем пути других людей и смешивались с ними. В результате такого смешения культура менялась. Этот процесс чрезвычайно сложен, и его никоим образом нельзя втискивать в рамки застывшей схемы.

В формировании культуры железного века в центре и на юге Африки играл важную роль еще один фактор, благодаря которому ее горизонты значительно расширились. Речь идет о неуклонном росте морской торговли через Индийский океан. Эта торговля продолжалась на всем протяжении века металла в районах, лежащих к югу от Сахары. В развитие Африки она внесла, пожалуй, не меньший вклад, чем древний Египет и Куш, североафриканские народы ливийско-берберской группы и морские государства Южной Аравии.

Иран, Индия, Индонезия, Китай в течение столетий поддерживали связь с восточным побережьем Африки, оставив здесь заметный след. «Никогда в жизни я не видел столько разбитого фарфора, сколько мне довелось увидеть за последние две недели вдоль этого берега и на островах Килва, – сказал в 1955 году Мортимер Уилер после поездки в Танганьику. – Черепки можно было буквально грести лопатой. Имея в виду средние века, начиная с Х века и далее, я думаю, можно сказать, что история Танганьики, скрытая под землей, написана на китайском фарфоре».

Западную Африку торговля через Индийский океан не затронула. При раскопках в миссионерской часовне в Мбанца, на расстоянии 200 миль от атлантического побережья, в «герцогстве Мбата», находившемся в вассальной зависимости от древнего царства Конго, был найден небольшой обломок китайского фарфора. Однако этот черепок, попавший сюда по чистой случайности, относится к XVII или XVIII веку.

В развитии Судана и, пожалуй, всей Западной и Центральной Африки большую роль сыграла торговля через Caxapy. Для Восточной и Юго-Восточной Африки такое же значение имела торговля через Индийский океан. Она вовлекала древнее население этих отдаленных равнин и холмов в орбиту тогдашнего цивилизованного мира, содействовала развитию других обществ железного века и других цивилизаций. В истории Восточной Африки до прихода европейцев ее роль чрезвычайно велика.