Гиганты и герои

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Гиганты и герои

Почти все народы, населявшие континентальную Африку полторы тысячи лет назад, исчезли. Память о них осталась лишь в легендах о древних предках – могучих мужах с сияющими глазами, наделенных беспримерной отвагой, открывших в незапамятные времена неведомые страны. Эти люди стали героями эпоса африканских народов, и их имена окружены таким же ореолом, как имена Феина и Беовулфа среди европейцев. Даже теперь легенды об их сказочных подвигах поражают, воображение.

«He ведая страха, эти люди пробирались туда, где еще не ступала нога человека», – рассказывал Грею старейшина племени буньоро из Уганды о первооткрывателях «Бахвези», живших во времена средневековья. «Никто не мог выдержать их взгляда, – добавляет легенда, – ибо глаза их сверкали подобно солнцу».

Лебеф говорит, что сао, обитавшие в древности на берегах озера Чад, «предстают перед нами в легенде, как гиганты, наделенные невероятной силой. Одной рукой они перегораживали течение рек. Их голоса были такими громкими, что доносились из одного селения в другое. Птиц словно ветром сдувало, когда кто-нибудь из великанов кашлял. На охоте они за день проходили сотни километров, а убитых слонов и гиппопотамов легко вскидывали на плечи и относили домой. Их оружием были луки, изготовленные из стволов пальмы. Даже земля носила их с трудом... До сих пор в честь этих великанов устраиваются великолепные празднества».

Вряд ли нужно говорить, что легенды не дают сведений о первых поселенцах. В легендах одно наслоение накладывается на другое. Все, что мы можем сделать, – это осторожно «соскабливать» слой за слоем. Такое «соскабливание» позволяет заглянуть в прошлое многих народов банту, составляющих сейчас большинство населения Центральной и Южной Африки, на 300-400 лет, а иногда, как, например, это удалось, Эмилю Гордею в отношении бушонго, даже глубже. Многие народы центральных и южных районов материка обосновались там, видимо, в течение последних нескольких столетий, но некоторые появились сравнительно недавно, вытеснив родственные им народы или смешавшись с ними.

История племени бушонго представляет собой пример древнего расселения. Это племя проживает в районе реки Санкуру, по-видимому, уже 700 или 800 лет. Оно создало развитый общественный строй, выработало высокую и своеобразную культуру, которой присуща высокая степень художественного мастерства. Примером противоположного типа может служить сала – одно из племен народа ила-тонга, обитающего в Северо-Западной Родезии. История племени напоминает историю многих других племен, переселившихся сравнительно недавно. По словам Джаспана, «история племени сала ведется примерно с 1820 года, когда вождь племени – женщина, по имени Намумбе, пришла из района к северо-востоку от Лусака и основала селение... Она умерла, очевидно, в 1835 году. Ей наследовала ее сестра Манинга, которую вскоре сверг сын Намумбе Чонго... Он установил налог на всю слоновую кость и на все шкуры животных, убитых его подданными».

Что вызывало распад одних и образование других племен и племенных групп, объединявших нередко самые разнородные элементы многих племен? Ответ на этот вопрос дают легенды. Хорошим примером может служить история народов Южной Лунды и родственных им народов Нижнего Конго. «Первое крупное переселение из государства Лунда, – пишет Мак-Куллох, – произошло тогда, когда его покинули Чингули и Чиниама, братья Луеджи – верховной правительницы Лунда в 1590-1610 годах. Братья и их сторонники оставили страну примерно между 1590 и 1625 годами. Одной из причин их ухода, как можно предположить, основываясь на сказаниях, было недовольство тем, что власть унаследована их сестрою... Чангули ушел на запад и в конце концов стал родоначальником племени бангала, заселившего Северную Анголу и западную часть Бельгийского Конго. Чиниама направился сначала к югу, а затем повернул на запад. Он и его сторонники положили начало племенам луэна, чокве и лучази».

Процесс образования племен был сложным и длительным. Элленбергер писал в 1912 году об истории народов Бечуаналенда: «Напо, младший брат Мочули, не желая, как он выразился, жить подобно тростнику в тени большого дерева, покинул владения своего старшего брата и направился к югу. Это произошло в конце. XV века...» Несколько лет назад Шапера добавил к этому сообщению новые штрихи: «С некоторой уверенностью можно утверждать лишь то, что цвана (ныне проживающие в Бечуаналенде. – Б. Д.) населяли восточную половину страны уже с 1600 года н. э.» В течение последующих двух столетий «каждая из существующих родовых ветвей давала все новые и новые побеги. История племени цвана богата расколами. Обычно недовольный член семьи вождя вместе со своими сторонниками уходил в дальние края, где возникало независимое племя, получавшее свое название по имени вождя».

Указанные выше даты, хотя и приблизительны, без сомнения, близки к действительности. Однако эти примеры, взятые наугад из истории миграции, не должны привести читателя к ошибочному заключению, что на африканском континенте происходило только механически повторяющееся перемещение людей в пределах одного, вырождавшегося и неспособного к изменению и росту, социального строя. Развиваясь каждая своими особыми путями, эти энергичные и жизнеспособные народности проявили большую изобретательность и смогли выжить и утвердиться в местах, которые никому прежде не удалось освоить. Некоторые из них достигли высокой и своеобразной культуры. Бушонго являет нам выдающийся, хотя и не единственный пример такого рода. Эти народности вышли победителями из схватки с силами природы и научились «сосуществовать» с нею. Термин «примитивные» к ним можно применить только условно, в узком и сугубо специальном смысле.

Именно этой точки зрения придерживался в своих комментариях Эмиль Гордей. Вот что он писал о Дамба Болонгонго, который стал царем бушонго около 1600 года н. э. и, по рассказам, распустил регулярную армию, и наложил запрет на применение дротиков во время войны. «В самом начале XVII века в Центральной Африке правил царь, который осуществил завоевания лишь в области культуры, общественного благосостояния и социального прогресса. Память о нем живет в народе до сих пор... Вероятно, он был поистине удивительный человек». Здесь, конечно, сказался огромный энтузиазм ученого. Однако его соображения относительно прошлого Центральной Африки – даже если на них и лежит налет романтического идеализма – все же ближе к истине, чем описания этого прошлого у других исследователей, увидевших в нем только дикость и хаос.

Говоря о процессе миграции, следует подчеркнуть несколько важных моментов. Если народы, населяющие континентальную Африку сейчас, ведут свое начало от небольших групп людей, пришедших туда около четырех или пяти тысяч лет назад, то, по-видимому, по-настоящему многочисленными эти народы стали сравнительно недавно – может быть, в последние тысячу или полторы тысячи лет.

Именно в силу самого факта этой миграции и расселения народов на протяжении 15 веков, предшествующих приходу европейцев в Африку, доисторический период приобретает огромное значение. Вот почему, когда подлинная история африканских народов будет в конце концов, вопреки сомнениям ученых мужей и домыслам обывателей, восстановлена и написана, она расскажет о возникновении земледелия на африканском континенте и особенно о том, как пришли африканцы к употреблению металлов, в частности железа. Вот почему в данной книге постоянно подчеркивается решающее значение и первостепенная важность этих вопросов. Ведь именно земледелие и использование железа, давая человеку все большую власть над природой, определяли необходимость и возможность успешной миграции на новые, неведомые земли.

Трудно переоценить важность этих достижений. Африканские народы осваивали новые земли и выживали, побеждая негостеприимно встречавший их континент, выживали, несмотря на то что не всегда находили достаточное количество съедобных растений, которые повсюду служили пищей человеку. Однако миграционный процесс в какой-то мере сдерживал социальное развитие и переход от одной формы общества к другой. Обладая постоянной возможностью продвигаться дальше, ибо земля была столь обширна, а населяло ее так мало людей, эти кочующие народы редко, а может быть, и никогда не переживали экономических или социальных кризисов, которые содействовали изменениям в человеческом обществе в менее обширных и более густо населенных районах. Охота, рыболовство и обработка небольших земельных участков давали им средства существования. А так как этих средств было достаточно, люди не стремились изменить установившийся порядок вещей. Они переходили с места на место, охотились на антилоп, которыми кишели леса и саванны, отыскивали новые пастбища, распахивали и засевали новые земли.

Тем не менее жизнь этих народов не имела ничего общего с застоем, ибо энергия била в них ключом. Они распахивали землю там, где ее никогда и никто не распахивал раньше. Они добывали руду и выплавляли металлы, хотя никто не мог показать им, как это делается. Они находили ценные лекарственные травы. Они постигли секрет разбивки и искусственного орошения полей на крутых склонах холмов. Они создавали новые и сложные социальные системы. Они заимствовали все, что удавалось, у других, более передовых социальных систем Севера, и переделывали, перерабатывали, добавляли, испытывали и изобретали до тех пор, пока в конце концов не сложились самобытные ремесло и искусство, философия, идеология и религия, образовавшие «негритянскую» культуру (negritude современных народов Африки).

«Век металла» в Африке, который продолжался в течение последних 15 или 20 столетий, и есть, по существу, период образования современной Африки. Этому периоду свойственна особая динамика роста и изменений, Он создал свои, чисто африканские культуры и цивилизации. «Век металла» – центральная тема данной книги.

Но прежде чем перейти к основной теме, полезно оглянуться на седую древность. В какой степени континентальная Африка обязана древним цивилизациям Севера своими достижениями досредневекового и средневекового периода? Откуда шло это влияние? Насколько оно важно?