2.1. Романтик на российском престоле
2.1. Романтик на российском престоле
Биография и личные черты Александра II обладали уникальной особенностью, отличавшей его от всех остальных правителей России за последние три века: он оказался единственным, кто с детства твердо знал, что ему предстоит возглавить Россию.
У Петра I возникала масса проблем, пока он не утвердился на российском троне вопреки интересам многих россиян, включая его ближайших родственников, не менее Петра имевших права на престол.
После Петра тем более все пошло вкривь и вкось: «От Петра I престол перешел к его вдове императрице Екатерине I, от нее ко внуку преобразователя Петру II, от него к племяннице Петра I, дочери царя Ивана Анне, герцогине курляндской, от нее к ребенку Ивану Антоновичу, сыну ее племянницы Анны Леопольдовны брауншвейгской, дочери Екатерины Ивановны, герцогини мекленбургской, родной сестры Анны Ивановны, от низложенного ребенка Ивана к дочери Петра I Елизавете, от нее к ее племяннику, сыну другой дочери Петра I, герцогини голштинской Анны, к Петру III, которого низложила его жена Екатерина II. Никогда в нашей стране, да, кажется, и ни в каком другом государстве, верховная власть не переходила по такой ломаной линии. /…/ Виною того был сам преобразователь: своим законом 5 февраля 1722 г. /…/ он отменил оба порядка престолонаследия, действовавшие прежде, и завещание, и соборное избрание, заменив то и другое личным назначением, усмотрением царствующего государя. /…/ По привычному и естественному порядку наследования престол после Петра переходил к его сыну от первого брака цесаревичу Алексею, грозившему разрушить дело отца. Спасая свое дело, отец во имя его пожертвовал и сыном, и естественным порядком престолонаследия».[275]
Выше мы имели возможность выяснить, что же действительно ценное и полезное для России было сооружено Петром. Нуждалось ли начатое им дело в продолжателе, какового так ведь и не получило, и стоило ли поэтому Петру I столь уж стараться на эту тему? Ведь Петр I не только лишил своего сына престолонаследия, но и умертвил его. Похоже, что проклятье за это легло на всех его преемников.
Петру I только и оставалось, что объявить о своем произвольном праве (естественно, в последующем — и праве его преемников) самостоятельно назначать своего наследника.
Так и осталось неведомым, назначил ли кого-нибудь в наследники сам Петр и кого именно: все концы ушли в воду. Воцарение его вдовы (некогда солдатской потаскушки шведских кровей) произошло не в соответствии с его письменной или хотя бы устной волей (возможно, сокрытой в момент его смерти), а благодаря интриге заинтересованной группы высших царедворцев. Так же, фактически, происходило и в дальнейшем — вплоть до конца XVIII века, хотя все эти интриганы, имея и собственное внутреннее тяготение к монархическому принципу, и стараясь соблюсти определенное реноме перед российской и зарубежной публикой, ограничивали свой выбор кругом все-таки близких царских родственников.
Екатерина II свергла мужа и, по всей видимости, распорядилась его убить; во всяком случае, ничем не воспрепятствовала этому убийству. Их сын, Павел, с детства пребывал в напряженнейших отношениях с матерью, а престол она завещала, по всей вероятности, его сыну — своему старшему внуку, будущему Александру I. Благодаря, скорее всего, коварному расчету последнего, императором все же стал его отец.[276]
Павел I, долгие годы страдавший от неопределенности в отношении своей будущей судьбы, решил избавить от того же собственных потомков, издав вскоре после восшествия на престол — 5 апреля 1797 года — новый закон, передающий наследование престола к потомку исключительно мужского пола, старшему по мужской же линии.
Александр I несколько ужесточил этот закон, запретив наследовать престол потомкам от неравных браков императоров с женами, не относящимися к признанным европейским династиям (с целью досадить своему брату Константину Павловичу, которого он не отстранил от прав на престол — это не входило в коварные замыслы Александра, но зато он лишил прав на царское звание жену Константина и их так и не родившихся потомков).
Позднее этот закон так и не подвергся пересмотру (что лишает прав на российский престол всех ныне имеющихся претендентов), но выразительные примеры самовластия Петра I и его правнука Павла I представляли соблазн к ревизии этого закона их преемниками — к этому прямо предпринял шаги Александр II в последний год своей жизни, к чему нам, разумеется, предстоит возвращаться.
Характерно, что заботы Павла о наведении порядка в престолонаследии также практически ни к чему путному не привели. Сам он был убит через несколько лет — несомненно с санкции собственного старшего сына, Александра I.[277]
Последний, оставшись без прямых потомков (сыновей у него не было; две законные дочери умерли в младенчестве, а выросшая любимая незаконная также не пережила своего отца), затеял хитроумнейшие интриги, в результате которых оба его потенциальных преемника — братья Константин и Николай — так и терялись в неизвестности в отношении собственных прав — вплоть до смерти Александра I и даже почти целый месяц спустя.[278]
14 декабря 1825 года потрясенная Россия узнала, что следующим царем становится Николай I.
Его старшему сыну, Александру Николаевичу, было в то время семь лет. С этого момента мальчик твердо знал, что ему предстоит унаследовать трон Российской империи.
Знала об этом и вся Россия: памятуя о собственных бедах и трудностях, Николай I внес изменения в текст присяги: отныне подданные царя присягали не только императору Николаю I, но и его наследнику Александру Николаевичу, ставшему позднее Александром II.
Всего этого фактически лишились, в силу разных обстоятельств, преемники самого Александра II.
Сначала его наследником числился его старший сын, Николай Александрович (1843–1865), умерший внезапно и неожиданно для всех. Молва гласит, что по уму, образованности и душевным качествам умерший был чуть ли не совершенством!
Затем престолонаследником стал Александр Александрович — следующий сын царя, которому в 1865 году исполнилось двадцать лет. Ни он сам и никто другой до того не предполагали, что этому молодому человеку средних способностей, ранее предназначавшегося исключительно к строевой гвардейской службе, в перспективе предстоит взвалить на себя все государственные проблемы России.
Будущий Александр III настолько не был подготовлен к такому повороту судьбы, что даже и в дальнейшем не обзавелся ни малейшими представлениями о том, как ему самому предстоит в будущем воспитывать собственного наследника.
Оказалось полнейшей нелепостью, что Александр III пошел на поводу у своего старшего сына, не имевшего никакой тяги к учебе, и официально позволил ему не отвечать на вопросы его преподавателей. В результате следующий Николай Александрович долгие годы выслушивал индивидуальные лекции квалифицированнейших специалистов, а лекторы не имели ни малейшей возможности проверять, что же было усвоено учеником. Это было полнейшей потерей времени как для его учителей, так и для него самого. Его первые шаги в роли самодержавного монарха безоговорочно продемонстрировали, что не было понято и усвоено почти что ничего!
Николай II формально с самого рождения имел даже еще больше оснований готовиться к будущей царской карьере, чем его дед Александр II. Но — не в коня корм: в результате столь дикой ситуации с его образованием, он оказался к моменту своего восшествия на престол самым некомпетентным изо всех правителей России в историческую эпоху. Потому-то совсем не случайно ему предстояло стать последним русским царем!
Ходили слухи, что его собственная мать после смерти своего супруга пыталась отстранить наследника от престола, учитывая полную его неспособность к исполнению роли царя, но никаких законных возможностей для этого не нашлось, а на незаконные никто не решился!
Очевидно, что все последующие владыки России, фактически правившие на самодержавных основах — от Ленина и Сталина и до Ельцина и Путина, тем более не имели никаких оснований быть готовыми с детства к исполнению своих будущих сложнейших обязанностей. Неудивительно, что они вовремя не научились многому из того, что впоследствии очень бы им не повредило!
Нелишне пояснить, что избрание главы государства таким образом, как это производили коммунисты ХХ века, ничем, по сути, не отличается от подобных же избраний на царствование российских монархов XVII столетия — деда Петра I, царя Михаила Романова, и нескольких его предшественников, так что вполне соответствует древним российским традициям, хотя коммунисты, конечно, не стремились заострять внимание на этой параллели.
Избрание же всенародным голосованием президентов России Бориса Ельцина и Владимира Путина отстоит, конечно, от этих традиций, но также не отходит слишком далеко от монархического принципа. Ведь институт российского президентства напрямую подражателен президентству американскому, а последнее четко, с учетом опыта европейских веков, задумывалось в соответствии с монархическими принципами управления: США, по сути своей, — классическая конституционная монархия, притом с очень значительной индивидуальной властью монарха, хотя и контролируемого периодическими персональными заменами.
Александр II, в конечном итоге, оказался единственным из правителей России, который имел возможность загодя, без волнений и политических интриг, готовиться к исполнению своей будущей роли. Он действительно добросовестно старался подготовиться к этому и сумел это сделать настолько качественно, насколько это позволяли ему его природные способности.
Последние были немалыми, и мы рискнем даже объявить его политическим гением — чего он заведомо не удостоился до настоящего времени.
Александр II был очень неглуп (в этом-то ему никто не отказывал!) и великолепно образован.
С детства его обучали по индивидуальному и весьма продуманному плану. Громадное влияние имел на него главный наставник — знаменитый мыслитель и поэт В.А. Жуковский, а среди его гражданских преподавателей блистали такие звезды, как М.М. Сперанский, Е.Ф. Канкрин и К.А. Арсеньев. Генералы же учили его дисциплине, строю и военным наукам. Александр учился легко и охотно, хотя и не блистал в абстрактных предметах.
Воспитание цесаревича включало в себя и непосредственное ознакомление с Российской империей и зарубежными странами.
Если будущий Николай II, также отправленный в 1890 году странствовать по России и загранице — в подражание к воспитанию деда, пополнял свое образование главным образом на официальных банкетах, а также в припортовых кабаках и публичных домах, и дошел даже до конфликта с японским полицейским, едва не завершившимся трагически,[279] то совсем по-иному путешествовал будущий Александр II.
Во время путешествия по России в 1837 году цесаревич Александр действительно старался вникнуть в суть местных проблем; встречался и беседовал с самыми различными людьми — включая ссыльных декабристов; удостоился и знакомства и бесед с молодым ссыльным оппозиционером Александром Герценом, в смягчении участи которого будущий Царь-Освободитель сыграл заметную роль, о чем сам Герцен предпочитал позднее не распространяться.[280]
Во время путешествие цесаревича Александра по Европе в 1838–1839 годах он знакомился с важнейшими политическими институтами и общался с самыми выдающимися политическими умами того времени. Но не только этим была заполнена тогда его довольно бурная жизнь, но и романтическими похождениями, в которых его стиль поведения также совершенно не роднил его с его будущим внуком.
Еще пятнадцатилетний Александр Николаевич воспылал страстью к фрейлине Наташе Бороздиной (бывшей, естественно, много старше него); ее тут же удалили из дворца и выдали замуж; она счастливо прожила долгую оставшуюся жизнь в Лондоне.
Позже уже двадцатилетний Александр имел серьезный роман с другой фрейлиной своей матери — полькой Ольгой Калиновской. В качестве реакции на это весной 1838 года родители и отправили его в длительное путешествие в Европу. В марте 1839 года он познакомился со своей будущей супругой — принцессой гессен-дармштадтской Марией-Вильгельминой; знакомство это, по всей видимости, не произвело тогда на него сколь-нибудь заметного впечатления.
Вслед за этим цесаревича заносит в Англию — и тут едва не рушатся все основы мировой политики: цесаревич Александр Николаевич, будущий российский император, и английская королева Виктория (коронованная в 1837 году), бывшая моложе его на год и еще незамужней, влюбились друг в друга! Дело происходило в мае 1839 года.
Такой сюжет невероятным образом мог повлиять на судьбу двух величайших империй мира, со времени после Наполеоновских войн и до кануна Первой мировой войны бывших постоянными антиподами в мировой политике. Как только ситуация дошла до дипломатов, с обеих сторон были предприняты самые крутые меры — и влюбленных разлучили менее чем через месяц после знакомства.
Много позже, в их зрелые годы, ничто из прежних взаимных симпатий уже не сохранилось ни у него, ни у нее; они стали вполне самостоятельными политическими фигурами, в меру циничными и прожженными личностями, оказавшимися к тому же во враждебных политических лагерях.
Но каковы упущенные исторические возможности!..
Александра Николаевича срочно возвращают в Россию — и тут же возобновляется его роман с Калиновской. Последнюю решительно выдают замуж, а Александра женят на Марии-Вильгельмине, ставшей в православии Марией Александровной; венчание состоялось 16 апреля 1841 года.
Брак оказался многодетным (шестеро сыновей и две дочери), но семейная идиллия хотя и была продолжительной, но только выглядела счастливой.
В этих эпизодах проявилась и характернейшая черта сначала молодого, а затем уже и немолодого Александра: он и впредь постоянно в кого-то влюблялся, и почти всю жизнь прошагал, будучи обуреваем романтическими страстями, обычно приводившими (вероятно — не в случае с Викторией, хотя кто знает!) к вполне материальным физическим последствиям.
Все это прекраснейшим образом сочеталось с его семейной жизнью, завершившейся в 1880 году кончиной царицы Марии Александровны.
Помимо восьмерых законных потомков, еще четверых детей он приобрел в параллельном браке (двух девочек и двух мальчиков; один из них умер во младенчестве), начавшемся в 1866 году, узаконенным венчанием в 1880 году после смерти первой жены и завершившимся гибелью самого Александра II.
Современники утверждали, что он не был примитивным дон-жуаном и развратником; что уж тут поделаешь с тем обстоятельством, что людям свойственно влюбляться, а некоторым — чаще, чем остальным!
Но при дворе Александра II сложилась и своеобразная индустрия (как, впрочем, и вокруг многих иных первых лиц России, включая, как хорошо известно, императрицу Екатерину II, передавшую, вероятно, свой выдающийся темперамент собственным потомкам!).
В 1874–1876 годы генерал А.Л. Потапов занимал «пост шефа жандармов /…/.
Я его однажды спросил, /…/ в чем в сущности заключаются теперь его обязанности.
— Как вам сказать? Следить за всем, вмешиваться во все и нигде ничего не достигать. Впрочем, — прибавил он со своей обычной улыбкой, — одно серьезное дело у меня есть: следить за дамами, которые приглянулись Его Величеству и… передавать им деньги.
— И много этих дам?
— Порядочно.
— Из общества?
— Ну, конечно.
— И берут деньги?
— Просят, а не берут»,[281] — это снова свидетельство уже неоднократно цитированного Н.Е. Врангеля.
Нет указаний на то, что такие многочисленные связи оказали какое-то влияние на политическую деятельность императора. Зато его долго длившееся двоеженство сыграло весьма немаловажную роль: обе его жены были его полноценными подругами, упорно поддерживавшими собственное значение; они заметно тянули не слишком волевого императора в противоположные стороны.
Сложности семейных отношений со временем воздвигли и прочнейший психологический и политический барьер между императором и его повзрослевшим наследником-сыном Александром Александровичем, а также и женой последнего.
Недостатки характера Александра II считались очевидными и неоднократно отмечались многими его современниками: всю жизнь ему будто бы не хватало жесткости, твердости и внутренней уверенности.
Возможно, он и сам отчасти ощущал это; отсюда и чрезмерное стремление самоутвердиться, реализуемое в сфере отношений с женщинами. К тому же к концу жизни на него стали давить и горькие размышления о том, что не все получилось так, как мечталось (об этом нам предстоит ниже писать), и что современники и соратники далеко не в полной мере воздают его заслугам. В противовес этому безотказные «дамы из общества» могли поддерживать иллюзию неизменного успеха и несомненно помогали преодолевать мрачные мысли.
Но даже и в этих негладких жизненных моментах проявлялись его незаурядные дипломатические качества, какие он демонстрировал не только в амурных делах, но и в гораздо более серьезных и ответственных политических кампаниях.
Они-то и помогли ему при проведении сложнейшей реформы, ставшей величайшим достижением его жизни. Последовательность и упорство, которые он при этом проявил, в конечном итоге добившись всех целей, которые ставил перед собой, заставляют подозревать, что отмечаемые всеми нетвердость и нерешительность были в значительной степени сценическим поведением, хорошо срежиссированным им самим.
Царь допускал дискуссии по уже неоднократно, казалось бы, обсужденным вопросам, заражая всех оппонентов уверенностью в том, что ничего еще не решено окончательно и все можно попытаться переиграть. Он редко проявлял непреклонную волю, но это разоружало и его оппонентов: они тоже не часто имели основания для безоговорочного сопротивления, и все снова и снова пытались убедить царя в том, с чем он на самом деле не имел никаких намерений соглашаться. Дневники его постоянных сотрудников (П.А. Валуева, Д.А. Милютина и других) полны описаний того, как сами они целыми годами периодически пытались в чем-то переубедить императора, искренне считая, что это вполне возможно; однако, чем позднее, тем менее оставалось у них такой уверенности: все-таки они были совсем не дураки!..
Между тем, Александр II, регулярно, казалось бы, подпадая под чужое влияние, на самом деле только поддерживал видимость этого, и с беспощадным цинизмом по сути, но не по внешним формам поведения, мгновенно избавлялся от ближайших сотрудников, как только они действительно начинали ему серьезно противодействовать или даже тогда, когда царь по соображениям политического момента ощущал необходимость к демонстрации перемены собственного курса. Примеры подобного его поведения сопровождали всю его царскую карьеру и неоднократно демонстрируются ниже.
Словом, с его пресловутой мягкостью и нерешительностью дело обстояло очень и очень непросто.
Вернемся назад, к прерванной нами биографии будущего Царя-Освободителя.
С 1841 года цесаревич Александр стал полноценным членом Государственного совета, а с 1842 — Кабинета министров. С этого времени он брал на себя руководство всеми государственными делами России в отсутствие отца в столице. Напомним, что именно в те годы император Николай I наиболее близко подходил к вопросу о ликвидации крепостного права, но так ни на что и не решился.
Кроме того, с 1844 года Александр командовал гвардейской пехотой, а с 1849 года был начальником военно-учебных заведений.
На последнем посту его начальником штаба и ближайшим помощником стал Яков Иванович Ростовцев — таинственнейший участник событий 14 декабря 1825 года, хитроумный интриган, приобретший позорную славу предателя, с каковой он прожил большую часть жизни, мужественно скрывая существо роли, в которой не он был главным инициатором и виновником.[282]
Позднее Александр II совсем не случайно сделал Ростовцева своим основным помощником при подготовке Реформы 19 февраля 1861 года. В 1859–1860 годы Я.И. Ростовцев — председатель Редакционных комиссий, разработавших основные положения реформы.
Словом, воспитание будущего царя и его первоначальные шаги включали в себя и знакомство с теорией, и великолепную практику, которую он, подобно курсанту нормальной автомобильной или авиационной школы, без спешки и суетливости осваивал при двойном управлении — с помощью квалифицированных инструкторов.
Александр II вступил на престол незадолго до того, как ему исполнилось тридцать семь лет: возраст зрелости мужчины и молодости государственного деятеля.