VII. Осадная война

VII. Осадная война

Очень часто война приобретала осадный характер – либо потому, что противник не осмеливался встретиться с египетским войском лицом к лицу, либо потому, что после сражения в чистом поле у него все же оставалось достаточно воинов для защиты своих крепостей. Эти крепости обычно стояли на возвышенностях, иногда – на вершине крутой горы. Ров с водой и палисад составляли первую линию обороны. В соседних лесах укрывались беглецы и те, кто не успевал добраться до крепостных стен до закрытия ворот. Они пасли там стада буйволов, предпочитая зубы медведей стрелам египтян. Крепость была обычно окружена возделанными полями. Склоны возвышенности покрывали виноградники и рощи фиговых деревьев. Дороги обрамлял цветущий кустарник. Перед уходом египтяне, как правило, срубали все полезные деревья, как того требовал обычай.[509]

Сирийские крепости состояли из высоких зубчатых башен с нависающей платформой и стен по всему периметру возвышенности с воротами и окнами. Нередко город защищали два или даже три ряда стен. Иногда над нижней башней стояла вторая, а на ней – третья. Над самой верхней башней развевалось знамя.[510]

Египтяне осыпают стены стрелами и гонят перед собой беглецов. Одни из тех, кто уже находится на стенах, нагибаются и втягивают на руках запоздавших, другие мечут стрелы, дротики и камни, третьи стоят наготове с мечом в руке. Жрец возжигает смолистые курения на жаровне с ручкой, похожей на египетские курильницы «ах», прося защиты у богов города, и воздевает руки, как Моисей в битве с амалекитянами. Иногда он перегибается через зубцы, ободряя защитников нижнего этажа. Но все средства обороны оказываются недейственными. Подступы к крепости усеяны трупами. Защитники убиты на своих боевых постах. Египтяне приближаются к подножию стены, высаживают ворота, приставляют лестницы к стенам, и вот уже первая линия взята.

Когда осада доходила до этого момента, осажденным, если они дорожили жизнью, оставалось только прекратить сопротивление и постараться с помощью даров смягчить жестоких победителей. Вождь страны Амор протягивает свою курильницу Рамсесу III и левой рукой униженно приветствует его: «Дай нам дыхание жизни, чтобы могли от сына к сыну вдыхать от твоего могущества!».[511]

Побежденные военачальники появляются один за другим. Одни ползут на брюхе, другие несут вазы с искусственными цветами, амфоры с рельефными изображениями животных, драгоценности. Эти предметы очень ценились фараоном и великими жрецами, которые в конце концов заполучили их в свои храмы. Войско больше интересовали другие трофеи: зерно, вино, скот, оружие. Воинов ежедневно поили и кормили до отвала, как в дни великих праздников.

Сирийские города славились своими лошадьми. Цвет их воинства сражался на колесницах. Тутмос III только в одном Мегиддо захватил восемьсот девяносто две обшитые золотом колесницы «подлых» врагов. Правда, в данном случае царь Кадеша организовал против Египта целую коалицию. К нему стекались союзники даже с берегов Евфрата.

Этих чужеземных царьков Тутмос III отправил по домам, посадив их на ослов лицом к хвосту. Победа настроила фараона на шутливый лад.

Горы Ливана покрыты лесами. «Со времен богов» египтяне ходили на кораблях в Библ за лесом для священных ладей, для высоких столбов с лентами, которые устанавливали перед пилонами храмов, для сотни других надобностей храмов и городов. Больше всего ценилась пихта «аш», заостренная, как ость колоса, и прямой, как копье, красный ствол кедра «мер», рожковое дерево «сеснеджем» и неопределенное дерево под названием «уан», возможно – можжевельник. Став хозяевами Сирии, египтяне расширили заготовку леса. При Тутмосе III воины валили деревья в горах, а сирийские погонщики на быках перетаскивали стволы к побережью. На построенных здесь судах уплывали отсюда ливанские «князья» с драгоценными дарами.[512] Но для египтян XIX династии Сирия перестала быть колонией, которую можно эксплуатировать, как хочешь. За нее вступают в спор хетты, да и сами сирийцы защищаются все упорнее. И тем не менее огромное количество леса и другого сырья уплывает каждый год в Египет. Сети I тоже сумел заставить ливанских вождей заготовить для него драгоценные пихты.[513]