IV. Судоходство по Красному морю

IV. Судоходство по Красному морю

Целью почти всех путешествий по Красному морю была страна Пунт, расположенная за Баб-эль-Мандебским проливом на сомалийском побережье, напротив аравийского берега.[*63] Это была страна благовоний. Добрый Змей из «Сказки о потерпевшем кораблекрушение» объявляет себя властителем Пунта и обладателем благовоний «антиу».

Египтяне посещали Пунт «со времен богов». Еще в эпоху Древнего царства они обозначили судоходный путь от Библа на сирийском побережье до берегов Пунта, от Порта пихт до Порта благовоний.[402] Суда выходили из Библа, достигали египетского побережья и по Нилу через Танисский рукав поднимались до Бубаста, а дальше шли по каналу до Вади-Тумилат, которое можно считать самым восточным ответвлением Нила. Вади было несудоходным большую часть года, но в период разлива по нему могли проходить египетские гребные суда с мелкой осадкой. Они пересекали Горькие озера, достигали Красного моря и продолжали свое медленное плавание до самого Пунта. Кочевники, «живущие на песках», хоть и были полудикими, но все же понимали свою выгоду и охотно провожали путешественников по суше и переносили их товары. Морской путь был для них помехой, и они не раз пытались его перерезать. Пепи I направлял против них множество экспедиций, однако нападения кочевников не прекращались. Похоже, что после царствования Пепи II от путешествий пришлось временно отказаться; они возобновились только в эпоху Среднего царства и были снова прерваны нашествием гиксосов.

Царица Хатшепсут возродила эту традицию, а после нее ее поддерживали Тутмос III, Аменхотеп II, Хоремхеб, Рамсес II и Рамсес III.[403] Для того чтобы соединить свою резиденцию в Дельте с Красным морем, Рамсес II ценой огромных усилий и затрат восстановил древний канал между двумя морями, остатки которого были найдены при рытье современного Суэцкого канала. Вдоль него стояли города Пер-Рамсес, Бубаст и Питом, а на берегах – гранитные стелы на высоких пьедесталах, восхищавшие мореходов и рассказывавшие им о величии фараона и смелости его замыслов.[404]

Представим, что сирийские суда выгрузили пассажиров и товары в Пер-Рамсесе и путешественники должны пересесть на другие суда, следующие в Пунт. Это «кебенет», корабли библского типа, либо построенные в Библе и купленные у ливанцев, либо сооруженные на египетских верфях, но опять же из сирийского леса и по библским образцам. У нас есть два изображения таких кораблей.

Наиболее древний относится к царствованию Сахура, второй – современник царицы Хатшепсут.[405] Так вот, за тысячу с лишним лет, разделяющих эти два царствования, конструкция корабля почти не изменилась. Корпус длинный, с форштевнем, корма приподнята, нос загибается вперед и оканчивается огромным зонтом. На палубе два наблюдательных мостика, спереди и сзади. Два рулевых весла по бортам, недалеко от кормы. Нос и корму стягивает толстый канат, поддерживаемый четырьмя стойками с развилками. Единственная мачта с четырьмя растяжками, поставленная примерно в центре корабля, несет большой парус, ширина которого больше высоты. Экипаж многочислен: когда ветер спадает, моряки берутся за весла. Большинство из них – люди бывалые: «они видели небо, они видели землю, были храбры сердца их более, чем у львов. Предсказывали они бурю до того, как выйдет она, непогоду до того, как случится она».

На корабли поднимаются сановники фараона, писцы и воины. Грузят самые лучшие товары земли египетской, которые больше всего ценятся в Пунте: украшения, зеркала, оружие. Фараон провожает караван. Суда входят в канал, минуют Питом, где израильтяне под палками надсмотрщиков формуют кирпичи, и выходят на Великую Зелень.

Дозорные на обоих берегах Земли Бога оповещают о приближении египетских судов. Туземный царек, царица и вожди племен выходят из своих жилищ, стоящих на сваях в лагуне, садятся на ослов и спешат навстречу египтянам. Они такие же высокие и широкоплечие. Головы у них круглые. Бороды заплетены, как у богов долины Нила и у фараонов. Единственная разница в том, что у туземцев бороды свои, естественные, а у египтян – накладные. Они носят на шее круглые медальоны, похожие на те, что в моде у сирийцев. Царица вызывает изумление. Это гора жира, и непонятно, как она может еще ходить. Ее дочь, несмотря на свою молодость, недалеко ушла от мамаши. Египетские художники во все глаза смотрят на этот новый для них мир. Может быть, они делали тайком эскизы на клочке папируса, а может быть, дожидались возвращения на корабль, чтобы там по памяти зарисовать увиденное? Одно мы знаем наверняка: они запечатлели захватывающие сцены и изобразили со скрупулезной точностью все, что заслуживало внимания: царька с его царицей, деревню и ее обитателей, различную рыбу и ракообразных.

Вождь из Пунта и его жена (изображение из храма царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри)

На берегу быстро разбивают палатку, и начинается обмен приветствиями. Туземцы с благоговением преклоняются перед Амоном-Ра, первородным богом, обходящим чужие страны. Они рады видеть египтян и прекрасно знают, что им нужно. Однако делают вид, что удивлены, и спрашивают: «Зачем вы пришли сюда, в эту землю, неведомую людям? Вы спустились с неба? Вы приплыли по воде или пришли по суше? Сколь плодородна Земля Бога (Та-Нечер), по которой вы ступаете! Это Ра, царь земли Та-мери. Нет на земле трона, недоступного для его величества. Мы живем дыханием, которое он дает!»

Согласно повелениям дворца (т. е. фараона), «да будет он жив, невредим и здоров», царькам преподносят хлеб, вино и пиво, мясо, фрукты и все чем изобильна Та-мери.

Экспедиция царицы Хатшепсут в Пунт (рельеф из храма в Дейр-эль-Бахри)

А вот список товаров, которые грузят на суда египтян. Они отнюдь не прогадали на обмене. Здесь наилучшие стволы из Та-Нечер, груды ароматных семян, зеленые ветки благовонных деревьев, черное дерево и слоновая кость, три сорта благовоний (тишепс, хесаит, ихмет), терпентин, черная краска для глаз, обезьяны двух видов, борзые, шкуры южных пантер и олениха с оленятами. Все это – ценный груз, однако караваны из верховьев Нила тоже доставляли черное дерево, слоновую кость, шкуры пантер и прочие экзотические товары. Но они не могли доставлять самого главного, из-за чего, собственно, и было затеяно это долгое и трудное путешествие, – древесины из Та-Нечер, семян ароматических растений и прежде всего более тридцати благовонных деревьев, упакованных вместе с корнями и землей не хуже, чем это делают лучшие садоводы Франции. Неудивительно, что удачливых путешественников встретили с ликованием, когда они наконец причалили к набережной Ипет-Сут (совр. Карнак). Носильщики, считая за честь послужить фараону, обращаются к зеленым деревьям, как к священным существам:

«Будьте счастливы с нами, деревья благовоний, которые были в Та-Нечер, во владениях Амона, [где] теперь ваше место. [Царица] Мааткара будет взращивать вас в своем саду по обеим сторонам своего храма, как повелел ее отец [бог Амон]».

Обитатели Пунта не зря спрашивали египтян, как они прибыли к ним: по воде или по суше? Действительно, из Египта в Пунт было два пути. Еще до Рамсесов и задолго до царицы Хатшепсут, во времена XI династии, начальник экспедиции по имени Хену добрался до Пунта и вернулся обратно частично по суше, а частично по воде, на корабле. Его господин повелел ему закупить свежие благовония у «шейха» пустыни. А заодно он должен был внушить туземцам боязливое почтение к фараону. Таким образом, его путешествие преследовало две цели: торговую и политическую.

«Я отправился из Коптоса, – говорит он, – по пути, указанному его величеством. Воины, которые сопровождали меня, были с Юга, из владений Уабут, что простираются от Гебелейна до Шабита. Все царские чиновники, горожане и крестьяне шли за мной. Путь впереди очищали разведчики, чтобы опрокинуть врагов фараона. Дети пустыни были моими телохранителями. Все писцы его величества подчинялись мне. Они слали отчеты с гонцами. В одном отчете его величество слышал тысячи голосов».

«Я выступил с войском в три тысячи человек. Я превратил дорогу в реку, красные земли [т. е. пустыню] – в зеленый луг, я давал один бурдюк, один посох, два кувшина воды и двадцать хлебцев каждому человеку каждый день. Кувшины несли ослы. Когда один уставал, его заменял другой. Я построил двенадцать цистерн-водоемов в вади и два водоема в Идахете, размером в двадцать локтей на тридцать. И еще один квадратный водоем со стороной в десять локтей я построил в Иахетебе в том месте, где собиралась вода.

И вот я достиг Великой Зелени. Я построил этот корабль. Я оснастил его, как нужно. Я принес ему [богу моря?] великую жертву: диких быков, африканских быков и мелкий скот. Когда я проплыл по Великой Зелени, я сделал, что повелел мне его величество, и принес ему все сокровища, какие нашел на обоих берегах Земли Бога (Та-Нечер). Я вернулся через Уаг и через Рахену. Я принес ему великолепные камни для статуй в его святилищах. Никогда ничего подобного не доставляли в царскую резиденцию. Никогда ничего подобного не совершал ни один слуга фараона со времен богов».[406]

Как видим, это была весьма значительная экспедиция. Хену пересек пустыню с тремя тысячами человек. Проводниками служили дети пустыни, и он поддерживал постоянную связь с царской резиденцией. Вместо того чтобы двинуться по проторенному пути прямо на восток, Хену направился на юго-восток. Копая по пути колодцы и сооружая водоемы, он достиг побережья в том месте, где позже появился маленький порт Береника. Здесь он, по его словам, построил корабль, несомненно из ливанского леса, доставленного по морю. Он достиг Пунта, посетил оба берега Земли Бога, закупил благовония и прочие товары этих стран. На обратном пути он высадился в Коссейре, а оттуда пошел через долину Рахену. Там он задержался, но вовсе не для отдыха, а для того, чтобы заготовить каменные блоки для скульптурных мастерских фараона. Хену не тратил времени зря и заслужил, чтобы его имя было упомянуто среди первых землепроходцев, ибо римлянину Элию Галлу в правление Августа потребовались невероятные усилия, чтобы повторить его подвиг.[407]

Используя накопленный опыт, экспедиции во времена Рамсеса III направлялись в Пунт по суше и морским путем. Фараон затрачивал на них огромные средства. Флот состоял из множества крупных кораблей и судов сопровождения. В команде были моряки, лучники со своими военачальниками. На корабли погрузили большое количество припасов для команды и товаров для торгового обмена. По словам египетского летописца, этот флот отправился в плавание не из Красного моря, а из моря Мукеду, которое может быть только Персидским заливом, потому что название Мукеду – «Вода страны Кеди» в Нахарине, было дано египтянами Евфрату.[408] Возможно, Рамсес III сумел доставить из Ливана до Евфрата стволы деревьев, как это сделал в свое время Тутмос III,[409] и здесь, на берегу этой реки, построил свои корабли. Но, может быть, он достиг с царем Вавилона соглашения, по которому его воины, моряки и чиновники могли пройти через эту страну до Евфрата и дальше отплыли на вавилонских судах. В любом случае флот экспедиции Рамсеса III должен был спуститься по Евфрату, обогнуть огромный Аравийский полуостров, и лишь после этого он мог направиться к берегам Пунта. Путешествие прошло без всяких инцидентов: имя грозного фараона на всех наводило страх.

Здесь, в Пунте, все произошло, как во времена царицы Хатшепсут. Египтяне встретились с туземцами и вручили им подарки фараона. Затем корабли и баржи нагрузили товарами страны Та-Нечер и всеми чудесными дарами ее таинственных гор; при этом не забыли главного – сухих благовоний. Флот двинулся вверх по Красному морю, достиг Суэца, а оттуда по каналу из Питома прошел в Нил. Пока длилось это плавание, дети вождей страны Та-Нечер высадились со своими товарами в районе Береники либо в районе Коссейра. Здесь они собрали караван и распределили грузы между ослами и носильщиками. Они благополучно дошли до гор Коптоса, сели там на речные суда и доплыли до Фив, где их ожидала праздничная встреча. Фараон говорит:

«Передо мной пронесли всяческие товары и чудесные дары. Дети их вождей приветствовали мой лик, целовали землю и простирались на животе передо мной. Я отдал их [дары] Эннеаде и всем богам этой страны, дабы умиротворить утром их вождей».

Можно предположить, хотя об этом нигде прямо не сказано, что караванщики прибыли в Коптос или Фивы одновременно с кораблями экспедиции. Решение использовать оба пути было явно вызвано желанием фараона любым способом заполучить драгоценные благовония Пунта, потому что плавание по морю было все же сопряжено с большим риском. Неведомо, сколько кораблей погибло со своим грузом и людьми, и никто из них не мог потом рассказать, как наш «потерпевший кораблекрушение»:

«Буря вышла в то время как мы были в море, до того как коснулись мы земли. Поднялся ветер. Всколыхнул он волну восьмилоктевую. Вот бревно! Пробил сильным ударом я ее [волну]. Корабль погиб, [и] не осталось никого из тех, кто был на нем» (перевод Е.Н. Максимова).

Это была превосходная экспедиция, но во времена Рамсеса II египтяне совершали более далекие и смелые морские путешествия, о них слышали еще классические авторы. Египтяне, например, издавна использовали синий камень, лазурит, которого нет в африканских пустынях.[410] Весь лазурит поступал в древности из единственной страны – Бактрии.[*64] От нее добирались до Сирии и далее до Египта караванными путями, но, видимо, гораздо удобнее было спуститься по Инду, а затем вдоль побережья доплыть до устья Евфрата, как это сделал позднее Неарх. Сами египтяне не решались отправляться за лазуритом на его далекую родину. Они довольствовались тем, что покупали его в городе, который называли Тефрер.[411] Если я не ошибаюсь, в действительности это был город Сиппар, удобно расположенный на канале, соединявшем Тигр и Евфрат, подходящие в этом месте очень близко друг к другу. Египтяне знали, что лазурит поступает из Тефрера; кроме того, оттуда же привозили еще какой-то полудрагоценный камень, который они называли именем этого города, но определить его пока не удалось.

И вот однажды фараон, принимая в Нахарине почести от иноземных царьков, увидел перед собой самого царя страны Бахтан в Бактрии, который привез ему богатые дары и предложил в жены собственную дочь, желая заручиться дружбой и помощью Рамсеса. Фараон согласился заключить с ним союз и вернулся в Фивы с царевной. Какое-то время спустя ко двору фараона прибыл посланец царя Бахтана, испросил аудиенцию и тотчас был принят. Он сообщил, что сестра царевны тяжко занемогла. Фараон немедля отправил в страну Бахтан своего лучшего врача, выбранного по совету «дома жизни». Однако царевна не поправлялась, и новый гонец проделал долгий путь от Бахтана до Египта. Поскольку врач ничего не смог сделать, оставалось только послать в страну Бахтан одного из египетских богов. Для этого был избран правящий судьбами людскими бог Хонсу. Он отплыл на большом корабле в сопровождении пяти малых и достиг страны Бахтан за год и пять месяцев, срок вполне объяснимый, если учесть, что флотилии пришлось пройти по всему Красному морю, обогнуть Аравию, пройти вдоль побережья ихтиофагов и подняться по Инду до места, откуда уже добирались до Бахтана по суше. Египетский бог оставался в резиденции бактрийского царя три года и девять месяцев. После этого царь скрепя сердце отпустил его в Египет в сопровождении сильного эскорта воинов и конников и с многочисленными подарками.

Первый посланец из Бахтана прибыл в Фивы в пятнадцатый год царствования фараона. Бог вернулся в тридцать третий год царствования. За это время в Фивы прибыл первый посланец и вернулся с египетским врачом, затем прибыл второй посланец и вернулся с богом Хонсу, и, наконец, после трех лет и девяти месяцев пребывания в Бактрии бог возвратился в Египет. Расстояние между Фивами и Бахтаном было пройдено пять раз.

Хранящаяся в Лувре стела, на которой рассказано обо всех этих событиях, имеет все признаки официального документа.[412] Надпись начинается с перечня царских титулов. Три первых имени взяты из титулатуры Тутмоса IV, первого властителя Нового царства, который женился на иноземной царевне, а два картуша идентичны с картушами Рамсеса II. Однако, по-моему, это еще не повод относить этот документ к Позднему царству и считать всю эту историю выдумкой. В древности цари часто переписывались, а египетские врачи были в иноземных странах в большом почете.[413] Память о плаваниях Сесостриса по Эритрейскому морю была еще жива во времена Александра Великого.[414] И нет ничего невероятного в том, что Рамсес II пожелал установить прямые отношения со страной, откуда в течение веков Египет получал драгоценный лазурит, столь ценимый ремесленниками и их заказчиками.