Глава восьмая

Глава восьмая

Разведчики, заброшенные в Сюльтевик, несли свою вахту беспрерывно.

Время было летнее, светло круглые сутки. Видимость на море почти постоянно хорошая, лишь изредка наплывали туманы.

Немецкие конвои, опасаясь нападений самолетов и подводных лодок, иногда отстаивались в проливах либо за островами, выжидая туман, дождь или сильный ветер, чтобы в непогоду проскочить какой-либо протяженный отрезок пути, не прикрытый с моря островами или мысами. Такой далеко просматриваемый путь не только через весь Сюльте-фьорд, но почти от Маккеура до Хамнинберга и лежал перед глазами разведчиков.

Для Сёдерстрема, Чижевского и Енсена пятый месяц дежурства был довольно плодотворным, они передали уже более полусотни сообщений о прохождении вражеских конвоев, по их наводке на морское дно отправилось восемь транспортов.

Появившиеся у них в мае Аспос и Микельсен четвертый месяц жили вдали от своей базы на Арнее. Они помогали приютившим их разведчикам, делили с ними вахту. Помощь была весьма полезной, особенно когда Сёдерстрем или Енсен, а то и оба одновременно уходили для встреч со связными в другие селения, к рыбацким и сенокосным избушкам в десятке-другом километров в глубине материка.

Альфхильд по-прежнему готовила на эту ораву из пятерых мужиков, ходила на шлюпке ставить и проверять сети, приносила улов, — только в ненастье ее иногда подменял кто-то из разведчиков в этом нелегком промысле, все так же раз в неделю навещала мужа Андреаса в Хамнинберге. При крайней нужде отправлялась на связь с ближними и дальними соседями, передававшими ей вести для Сёдерстрема.

Наступил сентябрь — время темное, ненастное. Ночи стали длинными и непроглядными. Нести вахту становилось труднее, море смутно проглядывалось не только ночью, но и днем. А суда чаще всего, особенно на восток, шли с потушенными сигнальными бортовыми и мачтовыми огнями. Помогало то, что кроме разведчиков за немецкими базами и кораблями следило еще много глаз норвежцев, живших в больших и малых селениях.

В Киберг одному из братьев Эриксенов позвонил по телефону из Нюборга Бакел Эндерсен. К такому средству связи прибегали лишь в экстренных случаях. Бакел намекнул Сигурду, что к нему привезли посылочку из Альтен-фьорда, из Боссехопа, сам он приехать не может, передаст ее Перу Эндерсену из Вадсё, а тот доставит в Киберг. Гостинец долго храниться не может, его надо поскорее переправить в Перс-фьорд Гудвару Ульсену к празднику. Спустя сутки весть достигла Сюльте-фьорда, Чижевский экстренно вышел в эфир, и через полчаса Головко читал донесение, что тяжелые крейсеры «Шеер», «Хиппер», «Кельн» и шесть эсминцев пришли в Альтен-фьорд, встали на якоря, готовятся к выходу в море.

Командующий флотом приказал самолетам-разведчикам не спускать глаз с этой эскадры, а если она покинет Альтен-фьорд и пойдет в открытое море, немедленно известить английскую миссию в Полярном.

— Поблагодарите людей в Сюльтевике за сведения, вернутся — присовокупите это в наградных листах, — приказал Г оловко.

— Есть, товарищ командующий. — Визгин быстро сделал какие-то пометки в своем блокноте.

— Сведения к ним прошли по длинной и сложной цепочке. Она может в любой момент порваться в каком-то звене. Этот канал не надежен.

Далее Головко сказал Визгину, что надо побыстрее посадить людей возле тех фарватеров, где корабли собираются для выхода из фьордов в открытое море. Лучше на островах севернее Тромсё. Прошлая неудача высадки группы Аспоса чувствуется и теперь.

В Сюльтевике Сёдерстрем и его товарищи с удовольствием прочитали радиограмму, в которой база благодарила их за сведения об эскадре. Даже устроили по этому поводу праздничное чаепитие.

Дело шло к зиме. Как-то в домике сидел Оскар Енсен и поглядывал через окно на Сюльте-фьорд и неоглядную даль за ним.

Неожиданно в прихожую вошла женщина. Альфхильд ее знала: раньше та жила в Вардё, но в войну, когда город стали то бомбить, то обстреливать и часть жителей разъехалась по мелким поселкам побережья, эта женщина обосновалась в соседнем селении.

Как только в доме появилась незнакомка, Енсен вышел на улицу и отправился по тропе в горы.

Пришелица поинтересовалась у Альфхильд, кто у нее квартирует без мужа. Хозяйка ответила, что ненадолго появился знакомый из Вардё. Гостья сменила тему разговора, но про себя отметила, что этого человека она в Вардё не встречала.

Разведчики старались реже находиться в домике вместе, они либо спускались поодиночке к морю, либо уходили в недальние горы. Только самая ненастная погода да ночь собирали их в дом на ночлег.

Однажды Аспос повстречал в долине неизвестного мужчину. Разговора друг с другом они не затеяли, лишь коротко кивнули в знак приветствия и разошлись каждый своей дорогой. Аспос остался в укрытии возле сопки, а пришелец зашел к Альфхильд и спросил ее, кто тут разгуливает невдалеке от ее дома. Находчивая Альфхильд за объяснениями в карман не лезла, ответила, будто мужчина из Перс-фьорда ищет пропавшую лошадь. Успокоенный ходок из Вардё ушел.

Когда Альфхильд рассказала о случившемся разведчикам, они решили, что впредь надо быть осторожнее и возле дома, и в горах, и по пути к дому старательно осматриваться, проверяться, не притащить за собой «хвост». Видимо, спокойное житье за летние месяцы их разбаловало.

Норвежские друзья при встречах тоже советовали беречься, говорили, что надо иметь какое-то запасное пристанище. Сёдерстрем попросил их что-нибудь придумать, и они сколотили невдалеке от берега дощатый, утепленный мхом и опилками домик, а потом и второй — километрах в семи-восьми от побережья в укрытой от ветров и чужого взгляда укромной теснинке между сопок. Теперь на всякий неожиданный случай у ребят было пристанище. Поблизости, в каменных завалах упрятали аварийный запас продуктов и батарей.

Летом с питанием было туго.

10 июля продукты кончились. И только на одиннадцатый день в пасмурную, дождевую погоду самолет сбросил мешки с продовольствием, но они попали на скалы, разбились, все содержимое погибло. Прошло еще десять дней, самолеты сделали два вылета, пролетели прямо над целью, но сбросить груз не рискнули, видимость была отличной и раскрывать врагу, куда скинут груз, было по меньшей мере неразумно.

Если бы не рыба, добываемая Альфхильд, совсем было бы голодно. Приправить рыбу тоже было нечем, картошку не продавали второй год.

Разведчики бродили в горах, собирали грибы и ягоды, ими пополняли оскудевший, бесхлебный рыбный стол.

Только 14 августа самолет закинул им продукты. Разведчики ожили, повеселели, смогли вдоволь угостить и хозяйку. Через пять недель, в сумеречный сентябрьский день, их снова порадовали подарком с воздуха.

Прошло полгода их вахты в Сюльтевике. Ребята чувствовали усталость, на зиму предполагали вернуться на базу. Решили все привести в порядок, отобрать, что взять с собой, что оставить, а с чем расстаться навсегда, утопив в море или закопав в землю. Стали приводить в порядок записи.

Сёдерстрем и Аспос — более грамотные и исходившие побережье и на восток, и на запад больше, чем их друзья по нынешней опасной службе, занялись описанием бухт, фьордов, селений, причалов, людей.

На эту работу затратили дня четыре и, когда все было готово, спрятали в пещере, в которой обосновались в первое время после высадки.

Был на исходе шестой месяц, как разведчики высадились на этом берегу. Время наступило темное, сумрачное, ночи длинные, непроглядные, дни короткие, серые, солнце показывалось изредка.

С базы получили долгожданную радиограмму: приготовиться к съемке, лодка за ними вышла. На смену шли двое, Оскару Енсену предписывалось остаться и принять новых товарищей, ввести их в курс дел, связать с местными соратниками по антифашистской борьбе.

Подвели итог. За полгода разведчики передали более 70 сообщений о вражеских судах, по их наводке потоплено 12 транспортов. Отладили обширную связь не только по северному Варангеру, но и по южному. Вражеские поисковики не наведывались в Сюльтевик ни по суше, ни с моря ни разу. Место можно было считать надежным для новой смены, но следовало соблюдать предельную осторожность: трудно угадать планы фашистских ищеек, иногда они не спешили брать, оставляли походить под контролем на воле.

В ночь на 2 октября у Сюльтевика появилась подводная лодка, разведчики обменялись с ней условными сигналами. Командир лодки Валентин Стариков подвел свою «малютку» близко к берегу. Через семь минут от ее борта отошла тяжело груженная резиновая шлюпка. На веслах сидел Ойен Коре, ходивший год тому назад по Варангеру с группой Кудрявцева. Он снова пришел на землю предков, но на этот раз радистом.

У берега его встретил Оскар Енсен, помог разгрузить шлюпку, вынести на сушу многочисленные тюки, коробки, банки и ящики, в которых находилось продовольствие, имущество, новые батареи к радиостанциям.

Едва шлюпка коснулась берега, к подводному кораблю отчалила четырехвесельная шлюпка Брюволдов. На ней шли Сёдерстрем, Чижевский, Аспос и Микельсен. Мужчины навалились на весла, а за румпель взялась Альфхильд.

Пока моряки и разведчики разгружали шлюпку, командир лодки Валентин Георгиевич Стариков, в нарушение морских обычаев, провел Альфхильд по трапу на центральный пост, показал свою каюту, другие помещения.

Сопровождавший группу офицер разведотдела передал ей письма и подарки от капитан-лейтенанта Лобанова и от Нины Крымовой. Видя, как Альфхильд до слез растрогалась от внимания, Стариков взял со стола свой большой бинокль и преподнес его отважной разведчице:

— Вы не только жена моряка, но и сама морячка. Вам он всегда пригодится.

Оскар пришел на резиновой шлюпке, попрощался с друзьями, пожал руки подводникам.

На душе у него стало муторно, отяжелели веки, неимоверным усилием воли ему удалось удержать готовую навернуться слезу. Он на мгновение ухватился за поручень. Молнией мелькнула мысль, что видится с друзьями последний раз. И чтобы больше не испытывать себя, он махнул рукой и торопливо сел в шлюпку. Следом за ним сошел Фигенскоу Коре, ему предстояло нести вахту в Сюльтевике с Ойеном Коре и Оскаром Енсеном.

Последней перешагнула через борт Альфхильд и заявила:

— Шлюпка моя. Гостей к своему дому я должна доставить сама, — и ухватилась за переднюю пару весел.

Она была взволнована и вдруг отчетливо поняла, какое важное дело делает, какому огромному риску подвергает и себя, и мужа, как нужна ее помощь людям за морем.

Вернувшись на базу, первое время ребята отдыхали, писали отчет, в многочасовых беседах рассказали своему руководству все, что не уместилось на бумаге.

Потом, когда отоспались, отмылись, почистились, переоделись в новое, под них подогнанное обмундирование, им разрешили отпуска. Чижевский поехал в Омск навестить мать. На его фланелевке сиял новенький орден Красного Знамени. Такой же награды был удостоен Сёдерстрем, но вручали ее уже в Москве.

Перед отъездом Сёдерстрем получил скорбную весть. Его брат Ральф вместе с разведчиком Альфом Сиблундом летел на задание под Киркенес. В Бугей-фьорде самолет сбили. Разведчики и экипаж погибли. Так семьи Сёдерстрёмов и Сиблундов понесли первые потери в борьбе с фашистскими захватчиками.

Жена Альфа Сиблунда Дагни подала рапорт начальнику разведотдела, просила разрешить ей учиться радиоделу, чтобы потом тоже отправиться на родину выполнять боевую задачу. Она писала, что хочет занять в строю место погибшего мужа.