КНИГА XXXI  

КНИГА XXXI 

Война на Крите между кносянами и гортинцами с одной стороны и равкиянами — с другой. Новое посольство от родосцев в Риме и новая неудача в попытках заключить союз с Римом (1). Предоставление автономии галатам римлянами (2). Великолепное празднество, из состязания с Эмилием Павлом, устроенное Антиохом в Дафне (3—4). Римское посольство было обмануто притворным радушием Антиоха (5). Посольства в Риме от родосцев, ахейцев, от Прусия; последнее, равно как и посольства от азиатских городов, с жалобами на Эвмена (6). Покорная и просительная речь Астимеда в сенате; согласие сената заключить союз с родосцами(7). Посольство ахейцев напоминает сенатором, что ахейский народ не судил обвиняемых римлянами граждан и не постановлял о них никакого приговора, и просило произвести следствие и суд над ними; отказ сената судить заподозренных и отпустить их; уныние эллинов (8). Покорение камманов римлянами. Братья Эвмена послами от него в Рим защищали царя от обвинений Прусия; отправка уполномоченных в Элладу и в Малую Азию (9). Неискусное собирание сведений об Эвмене Сульпицием; сочувствие эллинов к Эвмену (10). Святотатственный поход Антиоха в Элимаиду, умопомешательство и смерть Антиоха (11). Напрасно Деметрий, сын Селевка, живший в Риме заложником, просил сенат отпустить его домой; сенат предпочитал видеть на сирийском престоле слабого юношу. Посольство из Рима в Сирию (12). Два римских посольства к царю Каппадокии Ариарату V для расследования распри между царем и галатами (13). Послы от Ариарата нашли в Риме радушный прием. (14). Посольство от родосцев в Риме с различными просьбами (15). История перехода Калинды во власть родосцев (16). Послы принесли Ариарату из Рима благоприятный ответ. Ариарат получил из Антиохии останки матери и сестры (17). Согласно просьбе Птолемея Младшего исправлен был сенатом раздел египетских владений с Птолемеем Старшим: того же требовали выгоды Рима (18). Убийство Гнея Октавия в Сирии. Деметрий вторично безуспешно просил сенат отпустить его домой; по совету Диодора решил бежать из Рима; бегство Деметрия (19—20). Поздно узнали римляне о побеге Деметрия; посольство из Рима в Элладу и Азию (23). Нападки Марка Порция Катона на роскошь, привнесенную в Рим извне (24). Автор осуждает родосцев за то, что они приняли от Эвмена 280 000 мер хлеба (25). По требованию римских послов Птолемей распустил наемное войско и возвратился в Ливию (26). Римское посольство перешло на сторону Птолемея Старшего, и брат его, вышедши против киренейцев, потерпел поражение (27). Примирение между братьями не состоялось, и Птолемей Младший обратился опять в Рим с жалобою на брата (28).

1. Война на Крите между городами.

...В это время кносяне вместе с гортинцами подняли войну против равкийцев¹ и обязали друг друга клятвенным договором положить оружие не прежде, чем Кавн будет взят приступом. Родосцы между тем получили относящееся к кавниям определение, из которого видели, что римляне не перестают гневаться на них, хотя они покорно исполняли все их приказания. Немедленно выбрали родосцы послов и с Аристотелем во главе отправили в Рим с поручением еще раз попытаться заключить союз. По прибытии на место в середине лета они вошли в сенат и с первых же слов заявили о покорности родосского народа определениям сената, затем многочисленными разнообразными доводами старались склонить сенат к заключению с ними союза. Сенат дал послам ответ, в котором, не говоря ни слова о дружбе, объявлял, что при настоящих обстоятельствах сенату не подобает делать угодное родосцам (О посольствах).

2. Независимость галатов.

...Азиатским галатам через послов их сенаторы даровали независимость² под условием, если они останутся на местах своего поселения и не будут ходить войною за пределы собственных владений (там же).

3. Празднество, устроенное Антиохом в Дафне.

...Прослышав о том, что в Македонии Эмилием Павлом, римским военачальником, устроены были игры³, этот самый царь* пожелал превзойти его великолепием празднества и разослал по городам послов и теоров⁴ оповестить, что он устроит игры в Дафне⁵, будучи уверен, что эллины охотно отзовутся на его приглашение. Началом празднества служило торжественное шествие, совершавшееся в следующем порядке: впереди шли пять тысяч мужчин цветущего возраста, вооруженных по-римски, в панцирях; за ними следовали мисы тоже в числе пяти тысяч; к ним примыкали три тысячи киликийцев в легком вооружении, с золотыми венками на головах, а за ними три тысячи фракийцев и пять тысяч галатов. Дальше шли двадцать тысяч македонян, из коих пять тысяч вооружены были медными щитами, а все прочие серебряными, за ними следовали двести сорок пар единоборцев. Дальше помещалась тысяча нисейских всадников⁶ и три тысячи из граждан; большею частью лошади имели золотые уздечки, а всадники — золотые венки; у прочих лошади были в серебряных уздечках. Дальше шли всадники, именуемые сподвижниками, в числе тысячи человек; все лошади их носили золотые украшения; в том же числе и в таком же вооружении примыкал к ним отряд друзей, в сопровождении тысячи отборных воинов, за которыми следовал почти тысячный отряд всадников, именуемый агематом, который считается цветом конницы. Шествие замыкалось полуторатысячной панцирной конницей⁷, в которой, как показывает самое название, лошади и люди были в панцирях. Все перечисленные здесь участники шествия одеты были в багряные плащи, у многих воинов расшитые золотом или украшенные изображениями. Кроме поименованных отрядов было сто колесниц, запряженных шестериками, и сорок — четвериками, а за ними шла колесница в четыре слона⁸ и другая, запряженная парою слонов; в одиночку следовало еще тридцать шесть слонов в полном вооружении.

Трудно было бы описать все прочие части шествия, почему мы ограничимся кратким перечнем. В процессии участвовало около восьмисот юношей в золотых венках, около тысячи откормленных быков, около трехсот жертвенных столов⁹, тут же было восемьсот слоновых клыков. Число статуй не поддается определению. Нет такого божества или духа, известного людям или ими чествуемого, статуи которого не было бы здесь, или вызолоченной, или облеченной в шитые золотом одежды; тут же были и статуи героев. Все эти статуи имели при себе драгоценные изображения событий, как передается о них в сказаниях, к богам и героям относящихся. За ними следовало еще изображение Ночи и Дня, Земли, Неба, Утренней зари и Полудня. Как велико было число золотых и серебряных вещей, можно видеть из следующего; один из царских любимцев, писец Дионисий, имел в процессии тысячу рабов, несших серебряные предметы, причем не было предмета легче тысячи драхм¹⁰. Царских рабов с золотыми вещами было в процессии шестьсот. Кроме того, около двухсот женщин кропили благовонными жидкостями из золотых кувшинов. За ними следовали восемьдесят женщин на носилках с золотыми ножками и пятьсот женщин на носилках с серебряными ножками, все роскошно одетые. Такова была наиболее блестящая часть процессии.

4¹¹. Из тех тридцати дней, в течение которых давались представления, все участники игр, единоборства и охоты умащали себя в гимназии шафранным маслом из золотых сосудов; таких сосудов было пятнадцать, столько же с киннамомовым маслом и с нардовым. В следующие за сим дни употреблялись масла из фенигрена, амарака и ириса, все очень ароматные. Для пира накрывались ложи в числе тысячи и даже полутора тысяч, все роскошно отделанные.

Поведение царя на празднестве.

Распорядителем на празднестве был сам царь, державший себя унизительно и непристойно¹². На плохой лошади скакал он вдоль процессии, одних подгоняя вперед, других сдерживая, как и подобало распорядителю. Если бы снять с него царский венец, то никто из людей не знающих ни за что не поверил бы, что перед ними царь, всесильный властелин, ибо на вид он был проще скромного слуги, Во время пира он сам стоял у входа, пропуская гостей, усаживая на места других, или давал указания слугам, разносившим яства. Согласно с сим он подходил к пирующим, присаживался к одним, возлегал близ других; то бросал кусок и обмывал кубок, то вскакивал и переходил на другое место, обходил всю пиршественную залу, принимая здравицы стоя и перекидываясь шутками с музыкантами. Когда пиршество подходило к концу и очень многие уже удалились, скоморохи внесли царя, закутанного с головы до ног, и положили на землю; потом под возбуждающие звуки музыки он вскочил нагишом и, заигрывая со скоморохами, отплясывал смешные и непристойные танцы, так что все от стыда разбежались из залы. Всякий, кто присутствовал на празднике, когда останавливал взор на необычайной роскоши празднества, на устройстве состязаний и шествий и на общем распорядке, изумлялся и дивился богатствам царя и царства; зато, когда присматривался к самому царю и к его предосудительным поступкам, он решительно недоумевал, как могут в одном и том же лице совмещаться столь высокие достоинства и столь низкая порочность (Диодор).

Поведение царя на празднестве.

Распорядителем на празднестве был сам царь. На плохом коне скакал он вдоль процессии, одних подгоняя вперед, других сдерживая. Во время пира он сам стоял у входа, пропуская одних гостей и усаживая на места других, или вводил слуг, разносивших яства. Обходя пирующих, он здесь присаживался, там возлегал. По временам бросал кусок или отодвигал кубок, вскакивал и переходил на другое место, обходил пиршественную залу, принимая здравицы то там то сям, и в то же время перекидываясь шутками с музыкантами. Когда пиршество подходило к концу и многие уже удалились, скоморохи внесли царя, закутанного с головы до ног, и положили на землю, как бы одного из своих¹³ товарищей. Вскочив под возбуждающие звуки музыки, он плясал и представлял вместе со скоморохами, так что все от стыда разбежались. Все это празднество устроено было частью на те средства, какие он вывез из Египта, когда предательски напал на Филометора, тогда младенца еще, частью на приношения своих друзей. К тому же он разграбил¹⁴ очень многие святилища (Афиней).

5. Притворное радушие Антиоха.

...Вскоре по окончании празднества явилось посольство Тиберия**¹⁵ с целью разведать положение дел на месте. Антиох принял послов с такою ловкостью и так радушно, что Тиберий и его товарищи не только не заметили в нем какого-либо коварства или следов вражды за прежнее обращение с ним в Александрии, но еще указанием на его чрезвычайное радушие изобличали лживость противоположных уверений. Действительно, не говоря о прочем, Антиох уступил послам свой дворец и, по-видимому, готов был отказаться и от царского венца, хотя в действительности был настроен совершенно иначе и питал к римлянам враждебнейшие чувства (О посольствах).

6. Посольства родосцев, ахейцев, Прусия, азиатских городов в Риме.

...Из многочисленных посольств, прибывших в Рим, наиболее значительными были: посольство Астимеда от родосцев, Эврея Анаксидама и Сатира от ахейцев, Пифона от Прусия; все они были приняты сенатом¹⁶. Посольство Прусия выступило с жалобами на то, что царь Эвмен присвоил себе некоторые области их владыки, не оставляет в покое Галатии и не исполняет определений сенатских, оказывает поддержку своим единомышленникам и, напротив, всеми способами старается вредить тем людям, которые сочувствуют римлянам и желают действовать в согласии с постановлениями сената. Было несколько посольств и от азиатских городов с жалобами на Эвмена, в которых давали понять, что царь водил сношения с Антиохом. Выслушав обличителей, сенат не отвергал обвинений, но и собственного суждения не высказывал, сохраняя его про себя и вообще не доверяя нисколько словам ни Эвмена, ни Антиоха. Галатам, напротив, сенат выразил сочувствие и поддерживал притязания их на независимость¹⁷. Посольство Тиберия хотя возвратилось в Рим, но и само не имело и сенату не могло дать больше того, что оно знало об Эвмене и Антиохе раньше, до отбытия из Рима. Так цари своею обходительностью обошли Тиберия и его товарищей.

7. Речь родосского посла Астимеда.

Вслед за сим приглашены были в сенат и выслушаны родосцы. На сей раз Астимед, представ перед сенатом, вел свое дело¹⁸ рассудительно и более искусно, нежели в предыдущее посольство. Теперь он не обвинял других эллинов, сразу стал просить о пощаде, как человек, которого стегают бичом¹⁹; он объяснил, что отечество его наказано достаточно, даже строже, чем того оно заслуживало. Перечисляя при сем испытанные потери, он вкратце упомянул прежде всего, что родосцы лишились Ликии и Карии, которые стоили им с самого начала огромных денег, ибо они вынуждены были вести три войны, и вот теперь потеряли доходы, которые получали с поименованных земель. «Но быть может, — прибавил он, — так и быть должно. Вы подарили эти земли родосскому народу в награду за дружбу и почитали себя в полном праве отнять их, когда в вас зародилось и подозрение, и недоверие к нам. Однако Кавн мы купили у Птолемеевых военачальников, как известно, за двести талантов, а Стратоникию получили в знак величайшей милости от сына Селевка Антиоха***, и эти два города доставляли нашему народу ежегодно сто двадцать талантов. Все эти доходы мы во исполнение ваших требований утратили. Таким образом, вы наложили более тяжелую пеню на родосцев за их ошибку, нежели на македонян, которые, были вашими давними врагами. Но тяжелее всего для нашего города потеря доходов от гавани после того, как вы освободили Делос от пошлин²⁰ и отняли у нашего народа свободу решать подобающим образом как вопрос о гавани, так и все прочие дела. Что мы говорим правду, нетрудно доказать это. Тогда как в прежнее время сумма сборов в гавани доходила²¹ до миллиона драхм²², теперь вы отняли²³ полтораста тысяч, так что гнев ваш, римляне, стоил нашему государству главнейших источников дохода. Разумеется, вы имели бы право гневаться на нас так долго и с таким упорством, если бы заблуждение и вражда разделялись всем народом. Но вам прекрасно известно, что виновны в таком безрассудстве лишь весьма немногие из родосцев и что все они наказаны смертью по воле самого народа. Почему же вы так безжалостны к народу, ни в чем неповинному, тем паче что в отношении всех прочих называют вас народом милосерднейшим и великодушнейшим. Посему, утратив источники доходов, свободу и равенство прав, блага, за целостность коих он в прежнее время не останавливался ни перед какими жертвами, народ наш просит и молит смирить ваш гнев, простить нас, когда мы уже приняли на себя столько ударов, и вступить с нами в союз, дабы для всех стало ясно, что вы не гневаетесь больше на родосцев и вернулись к прежнему дружественному настроению. В благорасположении вашем, а не в союзной помощи оружием и войском нуждается теперь наш народ». В таких и подобных выражениях говорил Астимед, и слова его произвели на сенаторов действие, какое по обстоятельствам было желательно. Но наибольше помогло послам, что незадолго перед сим возвратился Тиберий с товарищами: уполномоченные удостоверили, что родосцы следуют в точности всем определениям сената, что все виновники отчуждения Родоса от римлян приговорены ими к смертной казни, этим они принудили противников родосцев замолчать и доставили Родосу союз с римлянами²⁴ (О посольствах).

8. Посольство ахейцев в Риме.

...Немного спустя вошли в сенат послы от ахейцев, снабженные полномочиями, какие были указаны полученным раньше ответом. В ответе своем сенаторы выражали удивление, зачем²⁵ ахейцы предлагают им судить людей, коих осудили уже сами. Потому-то и явились теперь Эврей с товарищами подтвердить вторично, что народ ахейский вызывал на суд граждан, обвиняемых римлянами, но не постановлял о них никакого приговора и просит сенат озаботиться участью этих людей, дабы над ними наряжено было следствие, и они не погибали без суда; лучше всего, говорили послы, если бы сенат сам расследовал дело и обнаружил виновных; если же другие заботы мешают ему, пускай он доверит дело ахейцам, а сии последние обязуются применить к виновным строжайшие меры взыскания. Когда сенат выслушал заявления послов, согласно полномочиям их, то чувствовал себя в безвыходном положении, ибо что бы они ни сделали, можно было изобличить их²⁶: с одной стороны, самому производить следствие сенат почитал непристойным для себя, но и отпустить ахейских граждан без расследования значило осудить собственных друзей на верную гибель. Посему, будучи вынужден обстоятельствами и руководясь желанием отнять у ахейского народа всякую надежду на освобождение задержанных сограждан и привести его к беспрекословной покорности в Ахае²⁷ Калликрату и его единомышленникам, а в прочих государствах тем гражданам, которые слыли за друзей римлян, дал на письме ответ такого содержания: «Мы полагаем, что ни для нас, ни для народов ваших невыгодно отпускать сих граждан домой». Когда разнесся слух об этом ответе, не только отозванные²⁸ в Рим ахейцы пришли в уныние и совершенно упали духом, но и все эллины были охвачены как бы единою скорбью, ибо сознавали, что полученный ответ навсегда отнимает у несчастных надежду на освобождение. Когда потом ответ сената, данный ахейцам о заподозренных гражданах, был возвещен в Элладе, народы были тяжко смущены, и всеми овладело какое-то отчаяние; зато Хароп, Калликрат и все прочие вожди того же направления снова торжествовали (О посольствах).

9. ...Частью угрозами, частью хитростью Тиберий⁴* привел камманов²⁹ в подданство римлян.

Посольство от Эвмена для защиты его от обвинений Прусия.

...Из числа многих посольств, явившихся в Рим, сенат принял прежде всего посольство Аттала и Афинея³⁰. Дело в том, что Прусий не только сам усердствовал в изветах на Эвмена и Аттала, но возбуждал к тому же галатов, селгеян и многие другие азиатские народы. Ради этого-то царь Эвмен и отправил братьев в Рим с поручением опровергнуть взводимые на него обвинения.

Отправка легатов в Элладу и Азию.

Представ пред сенатом, братья, согласно общему мнению, повели защиту против всех обвинителей и в конце концов не только опровергли выставленные против царя жалобы, но и с почетом возвратились в Азию. Тем не менее сенат не освободился от подозрений против Эвмена и Антиоха³¹, выбрал легатами Гая Сульпиция⁵* и Мания Сергия как для исследования на месте положения Эллады и для разрешения пререканий между мегалопольцами и лакедемонянами из-за спорной земли, так и в особенности для того, чтобы разведать планы Антиоха и Эвмена и удостовериться, нет ли с их стороны каких-либо приготовлений и совместных козней против римлян (там же).

10. Неумелое следствие Галла Сульпиция над Эвменом.

...Гай Галл⁶* допустил в своем поведении множество ошибок. Не говоря³² о прочих, упомянутых раньше, он по прибытии в Азию обратился к жителям значительнейших городов с приглашением явиться к нему в определенный срок в Сарды, если у кого есть жалоба на Эвмена. Вслед за сим он сам прибыл в Сарды, в течение десяти дней восседал в гимназии и выслушивал обвинителей³³; при этом Гай охотно допускал всевозможные оскорбления и обиды против царя, вообще затягивал разбор всякого дела и жалобы, ибо человек он был легкомысленный и желал отличиться враждою с Эвменом.

...Между тем чем суровее относились к Эвмену римляне, тем большим сочувствием проникались к нему эллины: по самой природе человек всегда сочувствует обижаемому (О добродетелях и пороках, Сокращение ватиканское).

11. Поход Антиоха в Элимаиду. Смерть Антиоха.

...В Сирии царь Антиох с целью добыть денег вознамерился совершить поход на святилище Артемиды в Элимаиду³⁴. Но по прибытии на место он увидел, что надежды его обмануты, ибо живущие вблизи храма варвары не допустили его до кощунства. На обратном пути Антиох скончался в Табах³⁵, что в Персии, по словам некоторых, в состоянии умопомешательства; оно будто бы поразило царя силою какого-то божеского чуда³⁶ во время кощунственного нападения на святилище Артемиды (О добродетелях и пороках).

12. Деметрий — заложник в Риме.

...Деметрий³⁷, сын Селевка, долгое время содержавшийся в Риме в залоге, давно уже жаловался на незаконность задержания его. Дело в том, что он был отдан в заложники Селевком, отцом, в обеспечение его верности; что потом, когда Селевку наследовал Антиох, он не был обязан оставаться заложником на месте детей Антиоха. Однако до поры до времени Деметрий сидел спокойно потому главным образом, что был слишком юн и на какое-либо дело бессилен. Зато теперь, по достижении полной зрелости, он явился пред сенатом с настоятельною просьбою отпустить его домой на царство, как имеющего больше прав на власть, нежели дети Антиоха. Очень много доводов приводил Деметрий в пользу своего ходатайства, но больше всего угодил он слушателям тем, что назвал³⁸ вдруг Рим своим отечеством и кормильцем, что всех сыновей сенаторов величал своими братьями, а самих сенаторов отцами, так как он явился в Рим еще ребенком, а теперь имел двадцать три года от роду. Хотя речью Деметрия все присутствующие и были тронуты, однако во внимание к государственным выгодам сенат определил удержать его в Риме, а оставшемуся в Азии отроку помогать утвердиться во власти. Как мне кажется, сенат поступил так оттого, что опасался цветущих сил Деметрия и для римского государства находил более выгодными детский возраст и бессилие отрока, наследовавшего царство. Что таковы были расчеты сената, подтверждается нижеследующими событиями.

Послы для устроения сирийского царства.

Немедленно он выбрал послами Гнея Октавия, Спурия Лукреция и Луция Аврелия и поручил им устроить Сирийское царство согласно его указаниям; ибо, говорили сенаторы, там нет никого, кто мог бы воспротивиться их распоряжениям: царь — еще отрок⁷*, а стоящие у кормила правления люди рады, что царство не передано Деметрию; они были уверены, что римляне передадут царство ему. Посольству Гнея и товарищей, отправлявшемуся в путь, приказано было прежде всего предать огню палубные суда, потом перерезать жилы слонам и вообще всеми способами расстраивать силы царства. Сверх³⁹ этого послы обязаны были исследовать положение дел в Македонии, ибо македоняне, по непривычке к народному управлению при посредстве совета, пребывали в междоусобных распрях. Равным образом Гней и товарищи обязаны были собрать сведения о галатах и о царстве Ариарата. Немного спустя было отправлено им от сената еще письменное предложение сделать все от них зависящее для примирения царей в Александрии (О посольствах).

13. Посольство Марка Юния к Ариарату.

...Около этого времени прибыли⁴⁰ из Рима послы, сначала Марк Юний⁴¹ с товарищами для улажения распри между царем⁸* и галатами. Дело в том, что трокмы⁴² сами по себе бессильны были сделать какие-либо завоевания в Каппадокии, и как только они осмелились было поселиться в ней, то понесли за это кару⁴³; тогда они прибыли к римлянам и попытались оклеветать перед ними Ариарата. По этому-то делу и было отправлено посольство Юния. Царь обратился к римлянам с приличествующей речью, обошелся с ними очень ласково, вежливо, так что, покинув царя, послы превозносили его похвалами.

Посольство Гнея Октавия и Спурия Лукреция к Ариарату.

 Вслед за сим прибыло посольство Гнея Октавия и Спурия Лукреция и опять заговорило с царем о распре с галатами. Царь, отвечая в немногих словах, изъявил готовность подчиниться их решению и затем стал подробно говорить о делах Сирии, зная, что туда направляется посольство Октавия. Он давал понять послам неустойчивость управления в царстве и легкомыслие⁴⁴ тамошних правителей, предлагал сопровождать их со своим войском и помогать при случае впредь до благополучного возвращения из Сирии. Гней и Спурий Лукреций благодарили царя за расположение и готовность к услугам, но прибавили, что покамест не нуждаются в проводниках; а если бы в будущем потребовалась помощь, то они немедленно дадут знать о том, ибо считают его одним из верных друзей римлян (О посольствах).

14. Благосклонный прием послов Ариарата в Риме.

...В это самое время от Ариарата⁴⁵, незадолго перед тем наследовавшего царскую власть над каппадокиянами, прибыли в Рим послы для возобновления дружественного союза с римлянами и вообще для заявления сенату добрых чувств и ревности, какими отличаются его отношения к римлянам и как царя, и как частного человека. Сенат выслушал речи послов, возобновил дружественный союз, благодарил царя за его поведение вообще и оказал послам радушный прием. Вышло так больше всего потому, что Тиберий⁴⁶ и его товарищи, когда были отправлены для собирания на месте сведений о царе, дали по возвращении домой благоприятный отзыв об Ариарате-отце и о царстве вообще. Сенаторы доверяли своим уполномоченным, и потому теперь радушно встретили послов царских и все поведение царя одобрили (там же).

15. Послы от родосцев в Риме.

...Когда родосцы оправились от постигших их бед⁴⁷, то послали в Рим посольство с Клеагором во главе просить сенат об уступке им Калинды⁴⁸ и о том также, чтобы родосцам, имеющим недвижимую собственность в Ликии и Карии, дозволено было владеть ею на прежних основаниях. Кроме того, родосцы определили поставить в святилище Афины колоссальную статую в тридцать локтей вышиною в честь римского народа (там же).

16. Переход Калинды во власть родосцев.

...Когда Калинда отделилась от Кавна и вслед за сим кавнии начали осаждать город, калиндяне вначале призвали к себе книдян. Те поспешили на помощь, благодаря чему кавнии некоторое время выдерживали сопротивление. Однако из страха за будущее они через послов предложили родосцам⁴⁹ взять их и их город в подданство. Родосцы отправили Калинде на помощь сухопутное и морское войско, заставили неприятеля снять осаду и заняли город. Право на владение Калиндою было утверждено за ними сенатом (там же).

17. ...Когда Ариарат, царь Каппадокии, дождался возвращения послов, отправленных им в Рим, и из сообщенных ими ответов убедился в прочности своей власти, так как пользовался благоволением римлян, то принес богам благодарственные жертвы и угостил своих военачальников. Некоторое время спустя он отправил посольство к Лисию⁵⁰ в Антиохию, ходатайствуя о выдаче останков сестры своей и матери⁵¹. Дабы не раздражить Лисия и через то не потерпеть неудачи в своем ходатайстве, Ариарат воздерживался от расспросов относительно его злодеяния⁵², хотя и возмущался им, послов он отправил только с поручением упрашивать Лисия. Лисий исполнил просьбу, и останки были возвращены. Царь торжественно встретил их и благоговейно похоронил подле гробницы отца (О посольствах).

...Артаксий желал извести <...>⁵³, но по совету Ариарата воздержался от этого и даже оказывал ему больший почет, нежели до того — такую силу имеет сама по себе правда, равно как советы и увещания людей честных; нередко они не только спасают друзей, но и врагов, исправляя их природные слабости.

...Красота⁵⁴ действительнее всякого письма (Сокращение ватиканское).

18. Сенат поддержал Птолемея Фискона против Филометора.

...Когда Птолемеи⁵⁵ поделили между собою царство, младший из них прибыл в Рим⁵⁶ ради того, чтобы произведенный раздел его с братом был отменен; при этом уверял, что согласился на предъявленное к нему требование не по доброй воле, но по необходимости, будучи к тому вынужден крайностью. Он просил сенат отделить Кипр ему, ибо и в этом даже случае его доля была бы гораздо меньше братней. Канулей⁵⁷, Квинт и товарищи свидетельствовали верность показаний тех послов, которые с Мениллом во главе явились от старшего Птолемея, и говорили, что только благодаря их вмешательству младший Птолемей и Кирену получил, и жизнь свою спас: так неприязненно и зло настроен был против него народ. Вот почему младший брат, продолжал Менилл, с радостью принял владычество над Киреной, доставшееся ему нежданно-негаданно, и после жертвоприношения обменялся клятвами с братом. Против всех этих показаний Птолемей Младший возражал. Сенат признавал неравномерность раздела и, так как сами Птолемеи уже произвели его, желал поделить братьев с пользою для себя⁵⁸ и потому во внимание к собственным выгодам принял сторону младшего Птолемея. И раньше римляне много раз следовали тому правилу в своих решениях, чтобы, пользуясь ошибками других, мудро расширять и приумножать собственное владычество, в то же время иметь вид народа, сочувствующего и благодетельствующего недальновидным⁵⁹. Понимая огромную силу Египта, римляне боялись, как бы он, получив искусного правителя, не предъявил неумеренных притязаний. Посему выбранные в посольство Тит Торкват и Гней Мерула⁹* обязаны были ввести Птолемея Младшего в обладание Кипром согласно его желанию и собственным видам римлян. Послы немедленно были отправлены с поручением примирить братьев и младшему из них предоставить Кипр без войны (О посольствах).

19. Убийство посла Гнея Октавия в Сирии.

...В это время пришла весть о несчастии с Гнеем⁶⁰, о том, что он убит; явились и послы от царя Антиоха, которых отправил Лисий, и в пространных речах доказывали, что царские друзья не принимали в этом злодеянии никакого участия. Сенат предложил послам удалиться, не желая давать им какое бы то ни было заключение по сему делу и вообще высказывать свое мнение. Встревоженный дошедшими до него вестями, Деметрий тотчас призвал к себе Полибия¹⁰* и, не зная что делать, спросил его, не обратиться ли ему еще раз к сенату с своими нуждами. Полибий советовал не спотыкаться дважды об один и тот же камень, полагаться в своих расчетах только на себя и принять решение, достойное царского звания: самые обстоятельства дают ему много указаний, как действовать. Деметрий понял, что значат эти слова, и в то время промолчал; но спустя немного он посоветовался с одним из друзей, Аполлонием. Благодушный и очень юный Аполлоний советовал испытать сенат еще раз, в том убеждении, как он сам пояснял, что если сенат без всякого основания лишил его царского престола, то он по крайней мере освободит его из состояния заложника: ибо нелепо, чтобы отрок Антиох наследовал царскую власть, а Деметрий оставался бы за него заложником. Поддавшись увещаниям друга, Деметрий снова явился в сенат и убеждал сенаторов хотя бы избавить его от заложничества, если уж они решили оставить царскую власть за Антиохом. Несмотря на всю настойчивость его просьбы, сенат не изменил принятого решения. Иначе и быть не могло, так как раньше он решил сохранить власть за отроком вовсе не потому, чтобы не признавал справедливости просьбы Деметрия, но потому, что этого требовали его собственные выгоды; общее положение дел осталось без перемены, а потому, понятно, и сенат должен был остаться при прежнем решении.

20. Совещание Деметрия с Диодором.

Итак, Деметрий спел лебединую песню, познав мудрость Полибиева совета не спотыкаться дважды об один и тот же камень. Он жалел, что так случилось, но, обладая характером гордым и смелым в осуществлении принятых решений, тотчас позвал Диодора, незадолго перед тем возвратившегося из Сирии, и сообщил ему свое дело. Диодор был воспитатель Деметрия. Как человек хитрый, близко ознакомившийся с положением Сирии, он рассказал Деметрию, что в стране вследствие убийства Гнея царит смута, что народ недоверчиво относится к Лисию и его единомышленникам, а сии последние в свою очередь не доверяют народу, что, по убеждению сената, злодеяние над его послами изошло от царских любимцев, а потому теперь самое удобное время захватить власть в свои руки⁶¹. Ибо сирийцы, продолжал он, тотчас произведут государственный переворот в его пользу, хотя бы он появился в сопутствии единого раба, а сенат и не подумает помогать Лисию и его друзьям, когда они совершили такое злодеяние.

Деметрий решился на тайный побег.

Остается одно: бежать из Рима тайком, дабы никто и не догадывался об его замысле. Приняв такое решение, Деметрий призвал Полибия, открыл ему свой план, просил участвовать в задуманном предприятии и вместе с ним придумать наилучший способ бегства. Случилось так, что в это время находился в Риме Менилл алабандиец в звании посла от старшего из царей Птолемеев ради защиты его и оправдания перед Птолемеем Младшим. С этим самым Мениллом Полибий поддерживал раньше дружественные отношения, исполненные взаимного доверия, и считал его человеком пригодным для предстоящего дела, а потому поспешил охотно представить Менилла Деметрию. Принятый в сообщество, Менилл обещал приготовить судно и все нужное для отъезда морем. В устье Тибра он нашел стоящим на якоре карфагенский корабль, который назначен был для переправы жертвенных предметов, и нанял его. Это одно из тех судов, которые старательно выбираются в Карфагене и на которых карфагеняне отправляют в Тир, по исконному установлению, первинки в жертву божествам⁶². Менилл показывал вид, будто нанимает судно для собственной переправы, благодаря чему мог, не возбуждая подозрений, заготовить продовольствие⁶³, открыто переговаривался с матросами и отдавал им приказания.

21. Когда владелец судна был совершенно готов, Деметрий, которому оставалось собраться в путь, послал вперед своего воспитателя в Сирию послушать и посмотреть, что делается в народе. Прикосновенным к делу с самого начала был и товарищ детства Деметрия Аполлоний; у него было два брата, Мелеагр и Менесфей, которые тоже были посвящены в замысел, но больше никто, хотя друзей у Деметрия было довольно много. Братья Аполлония, Мелеагр и Менесфей, были родные сыновья того Аполлония, который пользовался у Селевка огромным значением, а когда власть перешла к Антиоху, удалился в Милет. Накануне дня, условленного с матросами, предположен был у одного из друзей Деметрия прощальный пир; у себя устроить пиршество нельзя было, потому что Деметрий имел обыкновение приглашать к столу всех своих близких. Соумышленники должны были по окончании пиршества направиться от дома к судну, каждый в сопровождении одного раба; остальных они отправили в Анагнии⁶⁴, обещая встретиться с ними на следующий день. Случилось так, что Полибий по причине болезни лежал в это время в постели, но знал все, что делается, так как Менилл не переставал доставлять ему сведения о ходе предприятия. Полибий опасался, как бы пиршество не затянулось по вине Деметрия, склонного к попойкам и слишком еще легкомысленного, и как бы отъезд их вследствие пьянства не расстроился.

Письмо Полибия к Деметрию.

Поэтому он написал коротенькое письмо и, запечатав своей печатью, с наступлением вечера⁶⁵ отправил его с рабом, которому приказал вызвать Деметриева виночерпия и отдать ему письмецо, не говоря, кто он и от кого, и только сказать, чтобы он вручил записку Деметрию для немедленного прочтения. Все так и случилось. Деметрий получил письмо и прочитал. В нем содержались следующие изречения: «Ретивый уносит с собою добро нерадивого». «Ночь благодетельна всем, особенно отважным»⁶⁶. «Решайся, дерзай, действуй, терпи неудачу, Эпитих: все лучше, чем упадок духа⁶⁷». «Трезвость и недоверчивость — основы рассудка⁶⁸».

22. По прочтении письма Деметрий понял смысл намеков, догадался, от кого оно, сделал вид, что ему нездоровится, и вышел из-за стола в сопровождении друзей. Возвратившись к себе в дом, Деметрий отправил в Анагнии тех из слуг, которых считал непригодными, и велел дожидаться его под Цирцеем⁶⁹ с сетями и собаками: там он любил охотиться на кабанов, там же завязалось впервые и знакомство с Полибием⁷⁰. Вслед за сим он открыл свой замысел Никанору и друзьям его и просил их о помощи в задуманном деле. Все приняли его предложение с радостью. Тогда он просил их вернуться в свои жилища и отдать приказание рабам выходить к утру в Анагнии и дожидаться с собаками под Цирцеем, самим захватить с собою дорожное одеяние и возвращаться к нему, сказав слугам, что на следующий день в указанном месте они найдут их вместе с Деметрием. Когда все было сделано так, как нами рассказано, соучастники ночью направились к Остии⁷¹, что в устье Тибра. Впереди на корабле шел Менилл и в беседе с перевозчиками рассказывал, что получил от царя известие, которое вынуждает его оставаться до поры до времени в Риме, вместо этого вернейших из юношей отправить к царю, дабы он мог узнать от них все, касающееся брата. Вот почему сам он на корабль не взойдет, а юноши, которым надлежит отъехать, прибудут на место около полуночи. Для перевозчиков такая перемена была безразлична, потому что они в самом начале получили условленную плату за провоз и давно уже имели все наготове к переправе. К концу третьей смены прибыл к Остии Деметрий со своими приближенными в числе восьми человек, тут же были пять взрослых рабов и три мальчика. Менилл поговорил еще с ними, показал заготовленное продовольствие и заботливо передал их владельцу корабля и перевозчикам. Наконец они взошли на судно, а кормчий на рассвете⁷² снялся с якоря и вышел в море, решительно ничего не подозревая, как будто он перевозил несколько человек воинов от Менилла к Птолемею.

23. Посольство из Рима в Азию.

В Риме на следующий день никому не пришло на мысль искать Деметрия и его спутников. Остававшиеся в городе думали, что Деметрий отправился в Цирцей, а те, что были в Анагниях, пошли туда же в уверенности, что найдут там Деметрия. Таким образом, побег его оставался совершенно неизвестным, пока один из рабов, наказанный плетью в Анагниях, не вздумал бежать в Цирцей, где он рассчитывал найти Деметрия, — и не нашел. Тогда он устремился обратно в Рим в надежде встретиться с ним в пути и, не нашедши его нигде, сообщил о том римским друзьям Деметрия и оставшимся дома слугам. Только на четвертый день по отъезде стали искать Деметрия и догадались о случившемся. На пятый день рано собрался сенат по этому поводу, но Деметрий был тогда уже по ту сторону Сицилийского пролива. От преследования сенаторы отказались, во-первых, потому что беглец, по их соображениям, был уже далеко, ибо ветер благоприятствовал ему, и потому еще, что при всем желании не могли бы настичь его. Несколько дней спустя они выбрали посольство с Тиберием Гракхом, Луцием, Лентулом и Сервилием Главцией, которое должно было прежде всего собрать сведения о состоянии Эллады, потом отправиться в Азию для наблюдения, что вышло из побега Деметрия, разузнать настроение прочих царей¹¹* и уладить пререкания между ними и галатами. Вот почему они выбрали в послы Тиберия, который собственными глазами видел эти отношения. Таковы были дела в Италии.

...Деметрий ждал прибытия вестника, который должен был к нему явиться⁷³ (О посольствах, Свида).

24. Нападки Катона на роскошь.

...Как рассказывает Полибий в тридцать первой книге своей истории, известный Катон с негодованием, открыто поносил тех из граждан, которые вводили в Рим иноземную роскошь, триста драхм платили за бочонок сельдей из Понта, а за красивых мальчиков давали больше стоимости полевого участка.

...Распущенность и жажда необычайного, проникшие в среду юношества, доходили до того, что многие платили за любовника талант, а другие покупали бочонок сельдей за триста драхм. По этому поводу Марк¹²* в народном собрании с негодованием говорил, что об упадке нашего государства ярче всего свидетельствует то, что красивой наружности раба покупают дороже, чем полевой участок, а за бочонок сельдей платят больше, чем за пару быков (Афиней⁷⁴, Сокращение ватиканское).

25. ...Родосцы во всем ревниво охраняли достоинство своего государства, только в последнее время, как мне кажется, немного изменили себе, именно: они приняли от Эвмена двести восемьдесят тысяч мер хлеба, чтобы на проценты с вырученных за него денег содержать воспитателей и наставников для детей. Быть может, частным людям, когда они попадают в стесненные обстоятельства, и дозволительно принимать деньги от друзей, дабы по скудости средств не оставлять детей своих без воспитания; но богатый человек скорее будет готов на все, лишь бы не заимствоваться от друзей деньгами на жалованье наставникам. Если государство должно держать себя с большею гордостью, нежели отдельный гражданин, то в такой же мере обязательнее наблюдать достоинство в отношениях государственных, нежели в частных. Требование это применимо к родосцам в полной силе, ибо государственная казна их богата, и они слывут за народ гордый (Сокращение ватиканское).

26. Птолемей Младший распустил наемное войско и возвратился в Ливию.

...После этого Птолемей Младший прибыл с римскими послами в Элладу, где начал набирать огромное наемное войско. В числе наемников он принял и македонца Дамасиппа, который по умерщвлении членов совета в Факе⁷⁵ бежал с женою и детьми из Македонии. Оттуда царь прибыл в принадлежащую родосцам Перею, где был радушно встречен народом, и предполагал идти на Кипр. Однако Торкват и его товарищи при виде большого наемного войска, им набранного, напомнили о полученном приказании возвратить ему обладание Кипром без войны. Послам удалось убедить Птолемея уже по достижении Сиды распустить наемное войско, отказаться от нападения на Кипр и выйти к ним на границу¹³* киренских владений. Сами они, как о том говорили, желали плыть в Александрию с целью склонить царя к исполнению требований сената и привести его за собою к киренским пределам. Птолемей Младший внял увещаниям послов, отказался от притязаний на Кипр и распустил наемное войско. Сам он прежде всего отплыл к Криту в сопровождении Дамасиппа и одного из послов, Гнея Мерула, набрал там человек тысячу воинов, возвратился на корабль и, переправившись в Ливию, высадился в Аписе⁷⁶.

27. Римские послы перешли на сторону Птолемея Старшего.

Между тем посольство Торквата, переправившись в Александрию, старалось склонить старшего Птолемея к примирению с братом и к уступке ему Кипра. Пока царь одно обещал, другое отвергал и таким образом затягивал переговоры, Птолемей Младший согласно условию расположился станом в Ливии близ Аписа и, томясь неизвестностью, отправил прежде всего Гнея в Александрию в надежде, что благодаря его участию возвратится к нему и Торкват с прочими товарищами. Но Гней последовал примеру товарищей, и время тянулось; в продолжение сорока дней не получая никакого известия, Птолемей был в величайшей тревоге. И в самом деле, старший царь всевозможным угодничеством склонил всех послов на свою сторону и удержал их при себе больше силою, чем по их желанию.

Победа киринейцев над Птолемеем Младшим.

Тем временем к младшему Птолемею пришла весть о возмущении киренейцев, о том, что и города примкнули к ним, что в восстании принял участие Птолемей Симптесис, египтянин по происхождению, которому царь на время своего отъезда в Рим доверил управление государством. Когда сверх этого до царя дошла вскоре весть, что киренейцы стоят в открытом поле, он из страха потерять самую Кирену, когда рассчитывал приобрести еще Кипр, оставил в стороне все прочие заботы и направился к Кирене. По прибытии к так называемой Великой Стремнине⁷⁷ Птолемей нашел теснины занятыми ливийцами вместе с киренейцами. Натолкнувшись на это препятствие, он посадил на суда половину своего войска с тем, чтобы оно обошло теснины и явилось в тылу неприятеля, а сам с другою половиною устремился спереди на вершину прохода. Ливийцев устрашило обоюдостороннее нападение неприятеля, и они покинули занятые раньше местности; тем временем Птолемей овладел проходом и находящимися под ним четырьмя башнями, где к тому времени был огромный запас воды. Отсюда в семь дней он прошел пустыню. В то время как под командою Мохирина корабли направлялись к нему, он увидел, что в поле выстроились киренейцы в количестве тысяч восьми пехоты и человек пятисот конницы. Дело в том, что киренейцы знали уже характер Птолемея по его образу действий в Александрии⁷⁸ и, находя в его управлении, как и во всем характере, черты тирана, а не царя, не могли по доброй воле отдать себя во власть его и ради сохранения свободы готовы были вынести всяческие труды. Поэтому и теперь с приближением Птолемея они тотчас выстроились в боевой порядок. В конце концов Птолемей был побежден (О посольствах).

28. Примирение между царями не состоялось, и Птолемей Младший обратился снова в Рим.

...В это время возвратился из Александрии и Гней Мерула и уведомил царя, что брат его не согласен ни на какие условия и объявляет, что необходимо оставить в силе первоначальное соглашение. По получении известия царь немедленно отправил послам в Рим двух братьев, Комана и Птолемея, вместе с Гнеем, дабы поставить сенат в известность относительно наглости Филометора и его высокомерия. Тогда Птолемей Старший отпустил ни с чем и Тита¹⁴*. Местом таких-то событий были тогда Александрия и Кирена (там же).

*Антиох Эпифан.

**Тиберий Семпроний Гракх.

***Антиох Сотер, сын Селевка Никанора.

⁴*Семпроний Гракх.

⁵*Сульпиций Галл.

⁶*Раньше назван Сульпицием.

⁷*Девяти- или тринадцатилетний.

⁸*Ариарата V.

⁹*Тит Манлий Торкват и Гней Корнелий Мерула.

¹⁰*Наш автор, Полибий.

¹¹*Цари Пергама и Каппадокии.

¹²*Марк Порций Катон.

¹³*На восточную границу.

¹⁴*Тит Манлий Торкват.