КНИГА XXX 

КНИГА XXX 

Аттал послан в Рим от брата Эвмена по случаю нападения галатов на Пергамское царство; козни некоторых римлян против Эвмена в пользу Аттала; врач Стратий удержал Аттала от злоумышлений на брата (1—2). Аттал в сенате просит об обуздании галатов; разочарование сената относительно Аттала (3). Посольства родосцев в Риме; раздражение римлян против Родоса; неудачная защита родосцев Астимедом; снисхождение римлян к родосцам (4). Посольство Филофрона возвратилось на Родос; посольство Астимеда осталось в Риме; желание родосцев во что бы то ни стало заключить союз с Римом вопреки предшествующей вековой политике Родоса; карийцы и ликийцы объявлены сенатом свободными (5). Три разряда эллинов согласно троякому неблагожелательному отношению их к римлянам в войну с Персеем; достойное уважения мужество противников римлян в Эпире, Ахае, Фессалии, Перребии; малодушное поведение некоторых карийцев и родосцев, особенно Гиппократа, Диомедонта, Динона, Полиарата (6—9). Луций Эмилий Павел обошел города Эллады, особенно восхищен был Олимпией, через Эпир возвратился в Рим (10). Смуты, насилия и убийства в Этолии (11). Смуты в Эпире, кровожадность правителя эпиротов Харопа (12). Торжество друзей Рима в Элладе после поражения Персея; составление ими списков тех граждан, отправки которых в Риме требовали десять уполномоченных (13). Луций Аниций, победитель иллирийцев, устроил в Риме забавные состязания в честь победы (14). Похвалы искусным устроителям состязаний (15). Разгром Эпира Эмилием Павлом (16). Египетские цари отправили в Рим посольство благодарить за оказанные им услуги (17). Римляне выдали Котису, царю одрисов, сына его обратно (18). Прусий в Риме с поздравлениями; льстивость и униженность царя (19). Эвмен в Италии; затруднительное положение сенаторов; недопущение Эвмена в Рим; многочисленные посольства в Риме (20). Афинское посольство в Риме просило уступить афинянам Делос, Лемнос, Галиарт; мнение об этом автора (21). Родосское посольство в Риме не успело в своем деле (22). Негодование ахейцев против предателей: Калликрата, Андронида и др. (23). Забавное поведение жителей освобожденной Переи (24).

1. Мечты Аттала об отделении от брата и основании особого царства.

...К этому времени¹ от царя Эвмена прибыл в Рим брат его Аттал с таким видом², как будто он явился бы и в том случае, если бы не случилось никакой беды с его царством. Но для того собственно, чтобы приветствовать сенат с одержанной победой и принять от него какие-либо отличия за соучастие в войне, за то, что усердно делил с римлянами все опасности; на самом деле идти в Рим вынуждало его в это время еще и нашествие галатов³. Так как все принимали его радушно⁴ благодаря сближению⁵ с ним во время совместного похода с римлянами и тому также, что в Риме верили в искренность его расположения, так как прием превзошел его ожидания, то Аттал преисполнился надеждами, которые едва было не погубили не только дома его, но и всего царства. Подлинной причины радушного приема он сам не знал⁶. Дело в том, что большинство римлян отвернулось от Эвмена в том убеждении, что в нынешней войне царь слукавил⁷, что он вел тайком переговоры с Персеем и только выжидал неблагоприятного для римлян оборота дел. Посему-то кое-кто из знатных римлян стал искушать⁸ Аттала увещаниями, чтобы он оставил попечение о делах, ради коих послан был братом, и повел речь о своих собственных: ибо сенат, говорили советники, из неприязни к брату, готов помочь ему в приобретении царства и власти для себя. Эти советы внушили Атталу самые смелые надежды, и он в частных беседах охотно внимал доводам людей, подстрекавших его на такое дело⁹. Наконец, нескольким именитым гражданам он пообещал, что будет говорить об этом и в сенате.

2. Аттал отказывается от замыслов, пагубных для Пергамского царства.

Таково было настроение Аттала. Догадавшись о замыслах брата, царь Эвмен отправил в Рим врача Стратия, который пользовался у него полнейшим доверием. Высказав намеками свои опасения¹⁰, он тут же поручил Стратию воздействовать на Аттала всеми способами, дабы он не слушал советников, желающих накликать беду на Пергамское царство. По прибытии в Рим Стратий сошелся близко с Атталом и часто вступал с ним в продолжительные беседы: человек он был умный и красноречивый. Не без труда удалось ему отвратить Аттала от безрассудного замысла указанием на то, что и в настоящее время Аттал делит царскую власть с братом, что от брата он разнится тем только, что не носит венца и не имеет звания царя, во всем же прочем равносилен с царем, что в будущем он неминуемо наследует царство, и надежда эта исполнится в близком будущем, так как царь болезнен и смерть может постигнуть его во всякий час, а по бездетности он не может, если б даже и хотел, передать царство кому-либо иному. В это время у Эвмена не родился еще собственный сын¹¹, который со временем наследовал его власть. Печальнее всего то, говорил Стратий, что Аттал совсем расстраивает дела государства. Напротив, великую благодарность всем богам обязаны были вознести братья за то, что согласным с единодушным образом действий удалось стряхнуть с себя страх галатов и отвратить грозившую от них опасность, а теперь братнею распрею и враждою он уготовляет гибель государству, сам лишает себя власти в настоящем и надежды на будущее, а у братьев отнимает царство и ту власть, какою они в нем пользуются. Этими и подобными доводами Стратий убедил Аттала довольствоваться своим положением.

3. Надежды римского сената на Аттала обмануты.

Поэтому, появившись в сенате, Аттал приветствовал сенаторов по случаю недавних событий и напомнил им о своих дружеских чувствах¹² и усердии, доказанных в войну с Персеем. Равным образом он настоятельно просил сенат отправить послов для обуздания свирепствующих галатов и для возвращения их в прежнее состояние. Говорил он также о жителях городов Эна и Маронеи¹³ и просил предоставить эти города ему в дар. Что же касается жалоб на царя и дележа царской власти, то об этом не было сказано ни слова. В ожидании, что по этим делам Аттал особо обратится в сенат вторично, сенаторы обещали отправить послов вместе с ним, щедро наделили его обильными дарами, обещали подарить и названные выше города. Обласканный Аттал поспешил вслед за сим покинуть Рим, вовсе не оправдав расчетов сената. Тогда, видя себя обманутыми и не имея возможности поправить дело¹⁴, сенаторы, пока Аттал был еще в Италии, взяли назад обещание относительно Эна и Маронеи и объявили эти города свободными; но к галатам все-таки отправлено было посольство с Публием Лицинием* во главе. Нелегко сказать, какими полномочиями снабдил своих послов сенат, хотя нетрудно угадать это по событиям позднейшим, которыми вопрос о полномочиях послов вполне разъяснится.

4. Послы от родосцев в Риме.

Прибыли в Рим и послы от родосцев, сначала посольство Филократа, за ним Филофрона и Астимеда. По получении ответа, который дан был посольству Агеполида тотчас после сражения, родосцы поняли, что сенат раздражен на них и гневается¹⁵, почему и поспешили отправить помянутые выше посольства. Из того, как принимал их сенат и отдельные граждане, Астимед и Филофрон с товарищами усмотрели недоверие римлян и враждебность в отношении к родосцам, что повергло послов в полнейшее уныние, и они не знали, как помочь себе. Когда один из преторов¹⁶, взошедши на трибуну, стал возбуждать народ к войне с родосцами, послы в страхе за судьбу отечества потеряли окончательно самообладание и пришли в такое отчаяние, что облеклись¹⁷ в траурные¹⁸ одежды и в беседах с друзьями не прибегали более к каким-либо увещаниям или просьбам, только со слезами на глазах молили о пощаде¹⁹. Однако несколько дней спустя народный трибун Антоний ввел их в сенат²⁰. В сенате говорил сначала Филофрон, потом Астимед. Когда они спели, как гласит поговорка, лебединую песню²¹, то услыхали ответ, который, казалось, избавлял их от подавляющего страха²² войны, но в котором они выслушали все-таки от сената жестокие и тяжкие укоризны по отдельным делам. Смысл ответа был приблизительно таков: если бы не вмешательство нескольких друзей из римлян и больше всего самих послов, то сенаторы прекрасно знали бы, как им поступить с родосцами²³.

Что касается Астимеда, то сам он находил свою речь²⁴ в защиту отечества очень хорошей, хотя совсем не угодил ею эллинам, ни тем, которые теперь прибыли в Рим, ни жительствовавшим в Риме. Впоследствии свою защитительную речь он изложил письменно и издал; в этом-то виде она и показалась большинству читателей несообразною и несколько неубедительною. В самом деле, защита его состояла не столько из доводов в пользу родосцев, сколько из обвинений против всех прочих народов. Сопоставляя и оценивая услуги народов и помощь, какую они оказывали римлянам, Астимед старался извратить и умалить то, что сделано другими, а деяния родосцев преувеличивал и превозносил, насколько только мог. С другой стороны, ошибки прочих народов он осуждал злобно и язвительно, заблуждения родосцев старался смягчить, дабы соотечественники при сопоставлении с другими народами оказались маловиновными и заслуживающими снисхождения, а вины других непростительными и тяжкими, — и тем не менее все виновные, говорил он, помилованы. Такой способ защиты никак нельзя считать приличествующими государственному мужу. Так, мы не воздаем похвалы людям, которые страха или корысти ради доносят на своих соучастников в каком-либо тайном заговоре; напротив, тем мы сочувствуем и тех считаем прекрасными людьми, которые выдержали всякую пытку и наказание, лишь бы не вовлечь в ту же беду кого-либо из прочих соучастников. Как же мог не вызывать негодования в каждом, кто узнавал о том, такой человек, который из суетного страха перед власть имущими обличал все прегрешения прочих народов и в памяти владычествующего народа возобновлял такие события, которые от времени пришли даже в забвение?

5. Радость родосцев по получении известия о решении сената.

С упомянутым выше ответом Филократ и товарищи его немедленно отплыли из Рима, а посольство Астимеда осталось на месте для того, чтобы следить, как бы не укрылись от родосцев какие-либо действия или речи, направленные против их отечества²⁵. Когда ответ сената был получен на Родосе, жители его почувствовали себя избавленными от величайшей опасности, опасности войны, — посему другую, как ни была она тягостна, сносили уже легко: так всегда мысль о большем бедствии вытесняет из памяти людей меньшие невзгоды. Поэтому тотчас определили родосцы изготовить для Рима венок в десять тысяч золотых²⁶ и в начале лета отправили его с послом Теэтетом, выбранным также в начальники флота; вместе с Теэтетом отправлено было другое посольство с Родофонтом во главе, коему поручено изыскать все меры к заключению союза с римлянами. Родосцы поступали так во избежание одной из неудач²⁷ — с определением о венке или с посольством — на тот случай, если римляне не согласятся на их просьбу; теперь испытать римлян должен был начальник флота по собственному почину, ибо согласно законам он имел на это право²⁸.

Мудрость родосской политики воздержания от союзов.

Управление родосцев было так мудро, что в течение чуть не ста сорока лет²⁹ народ родосский участвовал в самых доблестных и славных подвигах римлян, не заключая, однако, с ними союза. Почему родосцы держались такой политики, об этом стоит сказать. Они не желали у кого бы то ни было из правителей или владык отнимать надежду на поддержку с их стороны и на союз с ними, почему решили не соединяться ни с каким правительством и не связывать себя заранее клятвами и договорами, но, оставаясь независимыми, обращать в свою пользу виды каждого государства на их содействие. Теперь, напротив, они прилагали большое старание к тому, чтобы удостоиться этой чести от римлян, и не потому, чтобы им настоятельно нужен был союз³⁰, не потому также, чтобы они боялись кого-либо, кроме римлян; только они желали этой чрезвычайной мерой уничтожить злоумышления³¹ врагов против их государства. Едва Теэтет с товарищами успел высадиться³², как отделились кавнии³³, а миласийцы завладели городами, лежащими в Эвроме. В то же самое время обнародовано сенатом определение, по силе которого все карийцы и ликийцы, после войны с Антиохом предоставленные родосцам, должны быть свободны. С кавниями³⁴ и эвромлянами родосцы быстро справились: они послали против них войско под начальством Ликона и, правда, при помощи кибиратов снова покорили их своей власти. Точно так же они пошли войною на города Эврома, в сражении победили миласийцы и алабандийцы, когда войска обоих народов явились под Орфосием³⁵.

Независимость карийцев и ликийцев.

Родосцы снова упали духом, когда получили известие о сенатском определении относительно ликийцев и карийцев, так как опасались, что поднесением венка римлянам ничего не достигнут и что тщетны надежды их на союз (О посольствах).

6. Эллада после разгрома Македонского царства.

...Раньше мы остановим внимание читателей на поведении Динона и Полиарата. Дело в том, что смуты и перемены** наступили не для родосцев только, но для всех почти государств, почему не бесполезно будет вникнуть в поведение правящих людей в каждом отдельном государстве и решить, какие из них поступали разумно и какие вопреки долгу, дабы последующие поколения имели возможность, как бы опираясь на примеры, безошибочно избирать себе в подобных обстоятельствах правильный образ действий и уклоняться от ошибочного, и дабы люди, на закате дней изменившие правилам благопристойности, сами не омрачили³⁶ собственных доблестей предшествующей жизни.

Деление эллинов по их отношению к римлянам в Персееву войну.

Итак, было три разряда правителей³⁷, навлекших на себя подозрение в войну с Персеем, именно: граждане, с неудовольствием взиравшие на окончательное решение борьбы и на подчинение мира единой власти, которые если не помогали римлянам, то нисколько им и не противодействовали, исход событий как бы предоставляя судьбе. Это — первый разряд. Другой состоял из граждан, для которых решение борьбы было отрадным зрелищем, которые желали видеть торжествующим Персея, хотя бессильны были привлечь на свою сторону сограждан и соплеменников. В третий разряд входили граждане, которые увлекали за собою государства и втягивали их в союз с Персеем.

7. Поведение противников римлян.

Можно видеть, как вели себя все эти разряды эллинов теперь. Антиной, Теодот и с ними Кефал обратили на сторону Персея народ молоттов³⁸. Все они, когда дела приняли оборот, противный их ожиданиям, когда отовсюду нависла опасность и приближалась гроза, пошли навстречу судьбе и кончили мужественною смертью. Хвала этим людям за то, что они не изменили себе и не унизились до положения, недостойного их предшествующей жизни. В Ахае, а также среди фессалийцев и перребов нашлось очень много граждан, которые навлекли на себя подозрение воздержанием от дел, как люди, поджидающие благоприятного момента и сочувствующие Персею. Однако никто не слышал от них ни единого слова, в этом смысле сказанного открыто, никто не уличил их в сношениях с Персеем, письменных ли то или через посредников, и они оставались неуязвимы. Вот почему эти люди поступали правильно, когда не бежали от суда и следствия и испробовали все средства защиты. Ибо безвременно лишать себя жизни, не сознавая за собою никакой подлости, из боязни ли то перед угрозами своих противников или из страха перед могуществом владык, в не меньшей степени служит признаком малодушия, как и неумеренная жажда жизни.

Малодушие сторонников Персея.

Наконец, на Родосе и Косе и в нескольких других государствах были многочисленные сторонники Персея, которые осмеливались в своих государствах говорить в пользу Македонии, выступать с обвинениями против римлян и вообще действовали заодно с Персеем, хотя не имели силы склонить государства к союзу с Персеем. Из граждан Коса, действовавших таким образом, именитейшими были: братья Гиппократ и Диомедонт, а из родосцев Динон и Полиарат. Неужели поведение этих людей можно не находить предосудительным? Во-первых, сограждане их были свидетелями всех их поступков и речей; далее перехвачены и обнародованы были письма как те, которые от Персея посылались к ним, так и те, которые шли от них к Персею; в руки римлян попали, наконец, те самые люди, которых посылали друг к другу обе стороны, — и все-таки они не находили в себе мужества покориться судьбе и положить конец своему существованию и колебались до последнего момента³⁹. При всей безвыходности положения они не переставали цепляться за жизнь⁴⁰ и тем разрушили сложившееся было представление об их отваге и решимости, так что утратили всякое право на сострадание и милость потомства. Уличенные на очных ставках собственными писцами и пособниками, они имели вид не столько несчастных людей, сколько бесстыжих. Так, в числе мореходных торговцев был некто Фоант, который многократно ходил морем в Македонию по поручению Динона и Полиарата. Когда счастье изменило, Фоант, сознавая за собою вину, в страхе удалился в Книд, книдяне заключили его под стражу, но потом, по требованию родосцев, выдали на Родос. Там под пыткою Фоант дал показания, во всем подтвердившие смысл условных знаков в перехваченных бумагах и содержание писем, которыми обменивались Персей и Динон. Поэтому всякий с изумлением мог спросить себя, что побуждало Динона так дорожить жизнью и сносить такой позор.

9. Постыдное малодушие Полиарата.

Однако Полиарат далеко еще превзошел Динона в безрассудстве и малодушии. Когда Попилий*** потребовал от царя Птолемея доставить Полиарата в Рим, царь во внимание к нему и к его отечеству пожелал исполнить требование и решил отправить его на Родос, о чем просил и сам Полиарат. Царь доверил Полиарата одному из своих друзей Деметрию и велел перевезти его на челноке, а родосцев уведомил письмом об его отбытии. Однако Полиарат высадился на пути в Фаселиде⁴¹ и, волнуемый какими-то мыслями⁴², искал убежища у общественного очага с масличной веткой в руках. Я уверен, что он и сам не мог бы дать ответа на вопрос, что ему было нужно. Если он действительно жаждал возвратиться на родину, зачем понадобилась ему масличная ветвь? И без того проводникам поручено было доставить его на родину. Если же он больше хотел в Рим, то это должно было совершиться неминуемо, даже вопреки его желанию. Что же оставалось другое? И не было никакого другого места, где бы он мог найти безопасное пристанище. Однако когда фаселиты послали на Родос просить взять от них Полиарата и перевезти к себе, родосцы догадались и отправили беспалубное судно проводить его, хотя начальнику воспретили брать его на судно, так как александрийским проводникам приказано было доставить Полиарата в Рим⁴³. Когда родосское судно прибыло в Фаселиду и Эпихар, начальник родосского корабля, отказался принять Полиарата, Деметрий, которому вверено было препроводить⁴⁴ Полиарата на место, приказал ему покинуть очаг и взойти на судно. Вместе с Деметрием склонили его к тому же и фаселиты из опасения, как бы пребывание у них Полиарата римляне не поставили им в вину. В столь безвыходном положении он снова взошел в челнок к Деметрию. Но на пути отсюда⁴⁵ Полиарат воспользовался первым удобным случаем, чтобы бежать⁴⁶ и укрыться в Кавне, к жителям коего так же, как и к фаселитам, обратился с просьбою о защите. Когда кавнии, находясь в зависимости от родосцев⁴⁷, отказали ему в этом, он послал просить кибиратов принять его в свой город и дать ему провожатых. Близость его к кибиратам объясняется тем, что у него воспитывались дети тамошнего тирана Панкрата. Кибираты вняли его просьбе, но по прибытии в Кибиру Полиарат и сам стал, и жителей города поставил в положение еще более трудное, чем фаселитов, когда заходил к ним. Дело в том, что кибираты не осмеливались держать его у себя из страха перед римлянами, а с другой стороны, и в Рим не могли отправить его, как народ материковый, совершенно несведущий в морском деле. Наконец, они вынуждены были обратиться через послов на Родос, а также к римскому военачальнику⁴* в Македонию с предложением взять от них Полиарата. Луций⁵* написал кибиратам зорко наблюдать за Полиаратом и отослать его на Родос, а родосцев просил озаботиться снаряжением для него провожатых и надежною переправою в римское государство. Оба этих народа исполнили требование Луция, и Полиарат был этим способом доставлен в Рим, в высочайшей мере обнаружив перед всеми свое безрассудство и малодушие, ибо он был выдан благодаря собственной несообразительности не только царем Птолемеем, но также фаселитами, кибиратами, родосцами.

Зачем я так долго останавливался на Полиарате и Диноне? Не затем, конечно, чтобы от себя прибавить что-либо к их несчастьям, — но с целью разоблачить их безрассудство и тем научить других, когда они попадут в подобные обстоятельства, быть и рассудительнее, и мудрее (О добродетелях и пороках).

10⁴⁸. Персей и Эмилий Павел.

...Скоропреходимость и непостоянство судьбы наблюдаются яснее всего на таких случаях, когда кто-нибудь начинает труды, которые, по его убеждению, должны послужить к величайшему для него благу, и потом вдруг узнает, что трудился для врагов. Так было с Персеем, который велел было изготовить столбы⁴⁹, а Луций Эмилий нашел их незаконченными, приказал докончить и на них поставить собственные изображения.

...С удивлением рассматривал Луций местоположение города⁵⁰ и удобства кремля по отношению к странам по сю и по ту сторону Истма.

...С удивлением осмотрев укрепления Сикиона и обширный город аргивян, он прибыл в Эпидавр⁵¹.

...Давно уже мечтал он о том, как бы увидеть Олимпию, и теперь спешил туда.

...Луций Эмилий вошел в священную рощу в Олимпии⁵² и, очарованный при виде статуи, сказал, что, по его мнению, один Фидий верно воспроизвел гомеровского Зевса, ибо действительность превзошла даже высокое представление, какое он имел об этом изображении (Сокращение ватиканское, Свида).

11. Смуты и насилия в Этолии.

...Этолийцы имели обыкновение добывать себе средства к жизни грабежом и насилиями. До тех пор пока была возможность обижать и грабить эллинов, этолийцы этим способом добывали свои средства, ибо на всякую страну они смотрели как на неприятельскую. Потом, когда блюстителями Эллады стали римляне и расхищать чужое добро не дозволялось, они обратили силы друг на друга. Если и раньше уже в междоусобной войне⁵³ не было жестокости, перед которой они остановились бы, то теперь, когда незадолго перед сим⁵⁴ испробована была братняя кровь в арсинойской резне⁵⁵, этолийцы были способны на все и так одичали, что даже правителям своим не давали собраться на совещание. Посему безначалие, насилие и убийства наполняли Этолию; действий осмысленных, рассчитанных по плану не было там вовсе; напротив, все делалось без толку, наобум, как будто ураган налетел на них (О добродетелях и пороках).

12. Смуты в Эпире. Жестокости Харопа.

...Подобное же положение дел было в Эпире. Если большинство населения было здесь более сдержанно, нежели в Этолии, зато в такой же мере превосходил всех эпиротов правитель их своим нечестием и злодеяниями. В самом деле, не было, я полагаю, и не будет более кровожадного человека и более преступного, как Хароп (там же).

13. Торжество сторонников Рима в Элладе.

...После крушения Персея, когда война была кончена, отовсюду посылались посольства приветствовать римских военачальников с победою. Так как счастье склонилось решительно на сторону римлян, то во всех государствах воспользовались оборотом дел и подняли голову те из граждан, которые слыли за римских друзей; их же выбирали теперь в посольства, вверяли им и все прочие дела⁵⁶. Вследствие сего собрались теперь в Македонии⁶* Калликрат, Аристодам, Агесий, Филипп из Ахаи, Мнасипп с единомышленниками из Беотии, Хремат с товарищами из Акарнании, от эпиротов Хароп и Никий с их единомышленниками, от этолийцев Ликиск, Тисипп и друзья их⁵⁷. Все эти граждане, ревностно преследуя одну и ту же цель, собрались вместе, и за отсутствием противников, которые, уступая силе вещей, совершенно удалились от дел, могли осуществить свои замыслы без борьбы.

Требование к эллинским городам о выдаче подозрительных граждан.

Между тем десять уполномоченных при посредстве военачальников оповестили все города и союзы о том, каким из числа их граждан идти следует в Рим⁵⁸. Это были, говоря вообще, те самые люди, списки коих составляли из личной неприязни названные выше друзья римлян, за исключением весьма немногих, и без того хорошо известных своим поведением. Только к ахейскому народу римляне отправили послами знатнейших из десяти: Гая Клавдия и Гнея Домиция. Так сделали они по двум причинам: во-первых, из опасения, что ахейцы не пожелают исполнить письменное требование и могут вовлечь в беду Калликрата и друзей его, кои почитались виновниками всех изветов на эллинов, как и было в действительности. Во-вторых, в перехваченной переписке не содержалось точных, определенных указаний на кого бы то ни было из ахейцев. По этому делу некоторое время спустя военачальник отправил к ахейцам послов с письмом⁵⁹, хотя он лично и не доверял наговорам Ликиска и Калликрата, как показали это впоследствии самые события (О посольствах).

14. Игры в Риме в честь победы над Генфием.

...Луций Аниций, тоже римский военачальник, победитель иллирийцев, вел за собою пленного Генфия и детей его, а на играх, устроенных им в честь победы в Риме, дозволил себе забавнейшие шутки, как рассказывает Полибий в тридцатой книге, именно: он пригласил из Эллады знаменитейших артистов и, соорудив в цирке⁶⁰ огромнейшие подмостки, вывел на них сначала всех флейтистов вместе. Это были беотиец Теодор Феопомп и лисимахиец Гермипп — все знаменитости. Он поставил их на передней части сцены вместе с хором и велел играть всем разом. Лишь только музыканты начали играть, сопровождая игру приличествующими движениями, Луций послал сказать, что играют они дурно, и лучше сделают, если затеют состязание друг с другом. Музыканты были в недоумении. Тогда один из ликторов показал, как они должны выйти друг на друга и устроить подобие битвы. Быстро сообразив, чего от них хотят, флейтисты дозволили себе вольные движения, отвечавшие обычно их распущенности, и тем произвели на сцене величайшую сумятицу. Средние части хоров они обратили против крайних, а сами под дикую разноголосицу флейт то сходились, то расходились. Под звуки музыки топали ногами хористы и, приводя в сотрясение сцену, неслись на своих противников и снова отступали, оборотив тыл. А когда кто-то из хористов опоясался, внезапно отделившись от хора, и замахнулся, как в кулачном бою, на несущегося против него музыканта, зрители разразились восторженными рукоплесканиями и криками одобрения. Правильная битва еще продолжалась, когда два плясуна под звуки флейт введены были в орхестру, а четыре кулачных бойца взошли на сцену с трубачами и горнистами. Зрелище всех этих состязаний получалось неописуемое. Что касается трагических актеров, прибавляет Полибий, то мои слова покажутся глумлением над читателем, если я вздумаю что-нибудь передать о них (Афиней).

15. ...Кто⁶¹ может устроить прекрасно праздничные состязания, тот сумеет и надлежаще приготовить великолепное пиршество, и показать себя ловким вождем в сражении (Сокращение ватиканское).

16. Разгром Эпира Эмилием Павлом.

...По словам Полибия, Павел разорил семьдесят городов эпирских после разгрома Персея и македонского царства; города эти принадлежали большею частью молоттам. Он же продал в рабство полтораста тысяч населения⁶² (Страбон).

17. Благодарность египетских царей Риму.

...В Египте цари⁶³, избавившись от войны с Антиохом, прежде всего отправили в Рим послом Нумения, одного из своих друзей, выразить благодарность за оказанные царям услуги. Кроме того, они даровали свободу лакедемонцу Меналкиду⁶⁴, который бессовестно воспользовался бедствиями царства для собственного обогащения. Об освобождении его, как о личной милости, просил царей Гай Попилий⁶⁵ (О посольствах)⁶⁶.

18. Дарование свободы римлянами сыну Котиса.

...Около этого времени царь одрисов Котис отправил послов в Рим с просьбою о возвращении ему сына⁶⁷ и для оправдания союзнических отношений его к Персею. Во внимание к тому, что война с Персеем имела желанный исход, римляне почитали дело это конченным и не находили никакой выгоды во вражде с Котисом. Посему они согласились на выдачу ему сына, который в качестве заложника отправлен был в Македонию и здесь вместе с детьми Персея попал в плен. Освобождением юноши римляне желали дать доказательство своей доброты и великодушия, вместе с тем обязать Котиса признательностью за столь важную милость (там же).

19. Унизительное поведение Прусия перед римлянами.

...Около того же времени прибыл в Рим и царь Прусий⁶⁸ поздравить с победою сенат и военачальников⁷*. Этот Прусий показал себя человеком совершенно недостойным царского звания, о чем свидетельствовать может следующее: во-первых, когда явились к нему римские послы⁶⁹, он вышел навстречу им с бритой головой и в шляпе⁷⁰, в тоге и башмаках, словом, в таком одеянии, какое у римлян носят недавно освобожденные рабы, именуемые вольноотпущенниками. Поздоровавшись с послами, он сказал: «Глядите на меня, вашего вольноотпущенника, который желает во всем угодить вам и подражать вашим порядкам», — речь, унизительнее которой и придумать трудно. Теперь при входе в сенат, стоя в дверях против собрания сенаторов, с опущенными руками⁷¹, он распростерся перед заседающими, облобызал порог и воскликнул: «Привет вам, боги спасители», — показав этим такую меру малодушия, вместе с сим бабьей приниженности и лести, что и последующие времена не увидят ничего подобного. Согласно с сим вел себя царь и после того, как вошел в сенат и присутствовал при совещаниях сенаторов: непристойностью было бы даже описывать его поведение. Ответ он получил милостивый потому именно, что предстал в столь жалком виде.

20. Прибытие Эвмена в Италию. Сенат не допускает его в Рим.

Прусию дан уже был ответ, когда получилось известие, что Эвмен тоже направляется в Италию⁷². Обстоятельство это повергло сенаторов в большую тревогу. Как ни враждебно они были настроены к царю и как ни упорствовали в своем настроении, но сенаторы ни за что не желали обличить себя. Дело в том, что они перед всеми провозгласили было Эвмена первым и величайшим своим другом, а теперь должны были при встрече с царем и по выслушании его оправданий отдать себя на посмеяние⁷³ за то, что в прежнее время отличили высшим почетом подобного человека, если бы дали откровенный ответ и высказались по совести; напротив, они поступили бы вопреки очевидности и выгодам отечества, если бы в угоду внешней благопристойности дали Эвмену милостивый ответ. Так как оба ответа должны были привести к нежелательным последствиям, то сенаторы придумали такой выход: под предлогом, что вообще посещения царей тягостны для них, они обнародовали определение, коим возбранялось прибытие к ним какого бы то ни было царя. Некоторое время спустя они были уведомлены, что Эвмен высадился в Брентесии в Италии; тогда отправили к нему квестора с сенатским определением, чтобы царь, если что-либо ему нужно от сената, вверил свое дело квестору: если же к сенату нет у него дела, то согласно требованию квестора он обязан был возможно скорее покинуть Италию. При свидании с квестором царь легко понял волю сената и сказал только, что не нуждается ни в чем. Таким-то способом отрезан был Эвмену доступ в Рим. Своим определением сенат достиг и другой важной цели, именно: царству Эвмена угрожала большая опасность со стороны галатов, и очевидно было, что презрительное обращение⁷⁴ сената удручающе подействует на всех союзников царя и, напротив, удвоит воинскую отвагу галатов. Желая всеми способами⁷⁵ ослабить Эвмена, сенаторы и постановили такое определение. Случилось это еще в начале зимы.

Прием прочих посольств в Риме.

Вслед за сим сенат принял все явившиеся в Рим посольства: не было такого государства, владыки или царя, от которого в это время не пришло бы приветственное посольство. Всем посольствам, за исключением родосского, оказан был дружеский и милостивый прием; предложив родосским послам идти обратно⁷⁶, сенат ограничился смутными обещаниями⁷⁷ относительно будущего. Сдержан он был⁷⁸ и с афинянами (О посольствах).

21. Афинское посольство в Риме.

...Что касается афинского посольства, то оно ходатайствовало прежде всего о пощаде галиартийцев⁷⁹; а когда это ходатайство оставлено было без внимания, афиняне повели речь о Делосе, Лемносе и о земле галиартийцев, на обладание коей предъявляли свои притязания: такова была двоякая задача их посольства. Если за острова Делос и Лемнос, которые они старались присвоить себе и раньше, и нельзя было бы упрекать их, то их притязания на землю галиартийцев заслуживали осуждения. Вместо того, чтобы всеми средствами содействовать возрождению чуть не древнейшего города Беотии⁸*, постигнутого несчастием, разрушать его до основания и тем отнимать у обездоленного народа последнюю надежду на лучшее будущее, очевидно, не подобало бы никому из эллинов, афинянам же меньше всего. И в самом деле, сделать свое отечество родным для всех эллинов и в то же время уничтожать чужие города — это никак не согласовалось с правилами поведения афинского народа. Все-таки сенат подарил афинянам Делос и Лемнос. Таков был исход афинского посольства.

...Получая Лемнос и Делос, афиняне, как гласит поговорка, брали волка за уши, ибо последовавшие за сим замешательства с делийцами причинили им много забот, да и область галиартийцев принесла им скорее срам, нежели какую-нибудь выгоду (О посольствах, Сокращение ватиканское).

22. Родосское посольство в Риме потерпело неудачу.

...В это время предстал пред сенатом Теэтет с ходатайством о союзе. Сенат отложил обсуждение дела, а тем временем Теэтет умер естественною смертью: ему было больше восьмидесяти лет. В Рим явились также изгнанники из Кавна и Стратоникеи и явились в сенат, который постановил, чтобы родосцы вывели свои гарнизоны из этих⁸⁰ городов. С таким ответом посольство Филофрона и Астимеда поспешило обратно домой, опасаясь, как бы родосцы не ослушались приказания вывести гарнизоны и тем не вызвали бы против себя нового недовольства (О посольствах).

23. Ярость ахейцев против Калликрата и Андронида.

...В Пелопоннесе, когда послы возвратились и объявили ответ сената⁸¹, был уже не ропот против Калликрата, но открытая ярость и ненависть.

...О ненависти против Калликрата, Андронида и прочих его единомышленников свидетельством может служить следующее: когда в Сикионе на всенародном празднестве Антигоний, где все бани имели кроме общих водоемов⁸² еще отдельные ванны, обыкновенно занимаемые в одиночку более требовательными посетителями, заходили в эти последние Андронид, Калликрат или кто-либо из их единомышленников, то ни один из ожидающих очереди не решался входить в ванну прежде, чем банщик не выпускал из нее всей воды и не вливал другой, чистой. Так поступали люди в том убеждении, что они замарали бы себя, если бы взошли в ту самую воду, которой мылись поименованные выше граждане. Едва ли можно описать шиканье и насмешки, какие поднимались на общеэллинских собраниях при упоминании их имен. Даже дети, возвращаясь из училищ, не стеснялись на улице обзывать их в лицо предателями. Таким отвращением и ненавистью преследовали эллины этих людей (О посольствах, О добродетелях и пороках).

24. Освобожденные жители Переи.

...Жители⁸³ Переи походили на тех рабов, которых сверх всякого ожидания освободили от цепей, которые не верят еще своему новому положению, делают шаги шире, чем нужно, и воображают, что при встрече с ними люди не признают и не увидят в них свободных, если они не позволят себе каких-либо поступков необычайных и невиданных (Сокращение ватиканское).

*Публий Лициний Красс.

**После победы над Персеем.

***Гай Попилий Ленат.

⁴*Проконсул Луций Эмилий Павел.

⁵*Луций Эмилий Павел.

⁶*В римском стане.

⁷*Луций Эмилий и Гней Октавий.

⁸*Ил. II 503.