8. Дружба народов

8. Дружба народов

Отечественная война всколыхнула в народе чувство патриотизма, необходимости дать отпор врагу. Народный гнев превратил разноязыких советских людей в мощную несокрушимую волну. О своих однополчанах Лев Гумилев говорил: «Все мы в этой последней войне воевали за Россию, хотя в нашей маленькой зенитной батарее были армянин и казах. И мы великолепно уживались друг с другом на индивидуальном уровне. Но мы же не навязывали своих привычек, не старались сделать из них «неполноценных русских». И они вели себя соответственно в отношении нас. Общий результат известен: мы взяли Берлин, а не противник – Москву». Чтобы действовать быстро, четко и слаженно, чтобы не подвергнуться обстрелу сразу после своих выстрелов, надо было стремительно менять положение орудия на местности. Артиллеристы должны были действовать слаженной единой командой. Для этого надо было чувствовать локоть друга. И каждый помогал другому, как мог, даже в быту.

Помню, Л.Н. рассказывал, что он в лагере научился шить сапоги и ботинки, и на фронте это ему пригодилось. О том, как воевал противник, вспоминал так: «Немцы воюют по часам, и только, когда кофе попьют, а мы – всегда. Фашисты воевали с удобством для себя, а защитники Отечества в любой обстановке. Я воевал в тех местах, где выживали только русские и татары. Войны выигрывают те народы, которые могут спать на голой земле. Русские и татары – могут, а немцы – нет». Помогала победить и память о Родине, память о тех, ради которых надо жить:

Вечер теплый и тихий в родимой стране

Почему-то сегодня припомнился мне.

Теплый вечер чуть трогал вершины берез.

Пестрый луг в предзакатном сиянии цвел,

И звенели на воздухе крылья стрекоз,

И блестели тела пролетающих пчел.

Но сегодня холодное небо во мгле.

Бесприютно и мрачно на чуждой земле.

В черном небе чужая жужжит стрекоза,

И расчет напрягает до боли глаза.

И снаряды, как пчел огневеющих рой,

По холодному небу скользят надо мной.

Помнить оба мгновения мне суждено.

Оба дороги сердцу и милы равно.

Сохраню я их в памяти бренной моей

Для друзей, для жены и для будущих дней.

Чтобы знали потомки, что эта война

Никогда не была нам тяжка и страшна.

Франкфурт-на-Одере1167

А вот этнологическое замечание Л. Н. Гумилева: На фронте мне рассказывала переводчица, что она видела, как немецкий фельдфебель бил солдата по физиономии, а тот вытягивался в струнку и повторял: «Герр фельдфебель, я виноват!» Попробовал бы мне старшина дать по морде или кому-то другому. Был такой случай: он мне по шее, а я ему в зубы. После чего мы посмотрели друг на друга и сказали: «Ну, хватит, квиты». Да, но если бы старшина ударил кавказца, тот бы схватился за оружие.