7.7. Древние тюрки и будущая докторская

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

7.7. Древние тюрки и будущая докторская

В течение 20 лет я не слышал ни одного отзыва на эту книгу, никакого резонанса. Первые, кто отозвались, были якуты. После этого заинтересовались казахи. Но они мне сказали, что впервые, когда вышла эта книга, они не поверили, что где-то в Москве или Ленинграде о казахах или тюрках могут писать добродушно.

Л. Гумилев

Еще до всех коллизий с «обсуждением-осуждением» Л.Н. писал П. Савицкому: «Тюрки» вдвое толще «Хуннов», хотя период, охваченный исследованиями, вдвое меньше. Я «Тюрок» люблю больше, потому что в VI—VIII вв. гораздо живее можно представить людей и события. Со многими ханами и полководцами я смог познакомиться, как будто они не истлели в огне погребальных костров 1300 лет назад. Тут я смог применить свое знание тюркского и персидского языков»549.

В этом же письме Л.Н. говорит о решительном моменте жизни – о намерении представить на предварительное обсуждение в Эрмитаже докторскую диссертацию «Древние тюрки». В случае благоприятного исхода Л.Н. планировал обсудить свой труд в Институте востоковедения, а потом – в университете. Когда началась работа над диссертацией? В предисловии сам Л.Н. называет 5 декабря 1935 г.; это было время после Манычской археологической экспедиции550, в том же предисловии он благодарит друзей, «отмеривших вместе заключение в лагерях Норильска и Караганды». Оттуда, из неволи Л.Н. многократно просил матушку достать ему книгу Г. Е. Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край». Этот труд был ему, по-видимому, крайне нужен для развития своих мыслей.

В январе 1953 г. из Омска Л.Н. пишет матушке: «Книгу Грумм-Гржимайло можно достать лишь в Географическом обществе; зайти в библиотеку и спросить там о способе приобретения. Меня это чтение очень утешило бы». В августе 1954 г. та же просьба: «Если бы у меня была эта книга, то на 3 года чтения хватит»551. Анна Андреевна почему-то не сумела это сделать, хотя на складе Географического общества эта книга Г. Е. Грумм-Гржимайло хранилась и в...1997 г.!

В январе 1955 г., после двухлетнего ожидания Птица (Н. В. Варбанец) прислала Л.Н. долгожданную книгу. «Теперь мне хватит материала для чтения и занятий на полгода», – писал Гумилев552. Впоследствии об авторе этой книги сам Л.Н. говорил: «На всю жизнь сохраню память о тех, кто помог мне выполнить эту работу и кого уже давно нет среди нас, о моем замечательном предшественнике, моем друге Г. Е. Грумм-Гржимайло, прославившем историю народов Центральной Азии и умершем в ожидании признания»553.

Когда Л.Н. защитил своих «Тюрок», то одно из первых поздравлений пришло от А. Г. Грумм-Гржимайло – сына ученого, теснейшим образом, как и отец, связанного с Русским географическим обществом554. Думается, что это письмо было особенно радостно для Л.Н. Исследователей проблемы и у нас, и за границей, в том числе очень именитых, было немало; это и академик В. В. Бартольд, и французский классик востоковедения Е. Шаванн, и немецкие ученые. Но сам Л.Н. все-таки особо выделял Г. Е. Грумм-Гржимайло. Дело, по-видимому, в том, что русский исследователь взглянул на историю глазами географа, то есть как бы показал Л.Н. верный путь555.

Задачу своей книги Л.Н. сформулировал так: «Почему тюрки возникли и почему исчезли, оставив свое имя в наследство многим народам, которые отнюдь не являются их потомками?»556 Эта задача превосходила то, что сделал Л.Н. в «Хунну», поскольку по масштабам Тюркский каганат («Вечный Эль») далеко превосходил Хуннскую империю. Достаточно взгляда на карту № 1 и сопоставить ее с картой № 2, чтобы понять – императивом здесь становится геополитический подход. В конце VI в., когда границы Каганата на западе сомкнулись с Византией, на юге – с Персией и даже Индией, на востоке – с Китаем, возникла принципиально иная, чем когда бы то ни было раньше, ситуация – средиземноморские и дальневосточные культуры впервые встретились. «Тюрки стали посредниками в связях «Запад-Восток»557.

Во введении к своей книге «типичный естественник» Л.Н. «вдруг» заявил, что важнее всего социальная и политическая история этих стран (Каганат, Китай, Иран), то есть опять же, как и в «Хунну», он выступает обществоведом – тонким и знающим! Родилось это давно, поскольку кандидатскую Л.Н. защищал еще в 1948 г., в «просвете» между отсидками, а называлась она «Политическая история первого Тюркского каганата в 546–657 гг.». Я видел отзыв профессора Петрушевского о допуске к защите, подписанный еще в 1947 г., когда на истфаке шла «игра» – то ли допускать, то ли не допускать. Два авторитетных ученых – член-корр. АН СССР А. Якубовский и проф. М. И. Артамонов дали блестящие отзывы на книгу Л.Н. того же названия, но она так и не вышла тогда по не зависящим ни от автора, ни от рецензентов причинам. Между тем А. Якубовский писал, что это ценнейший материал по истории первого Тюркского каганата, чего нет ни в советской, ни в зарубежной литературе. Кроме того, он обращал внимание на четкий анализ политической обстановки в то далекое от нас столетие. Для Л.Н. характерно, что когда он занимался конкретикой, отпадали любые теоретические «загибы», которые могли бы стать мишенью оппонентов.

Понятно, что тюрки – звено этногенеза, этап тех этнических процессов, которые шли в Великой степи, но изучать их без политической истории оказалось нельзя. Сначала перед Л.Н. возникли два естественных вопроса: кто такие тюрки и что такое «Вечный Эль»?

Согласно красивой легенде тюрков, их праматерью была волчица, а праотцом стал мальчик из племени, истребленного врагами. Волчица спасла ребенка, выкормила его, унесла в горы Восточного Тянь-Шаня и спрятала в пещере. Там впоследствии она родила десятерых сыновей, отцом которых был сын человеческий. Когда сыновья волчицы вышли из пещеры, они женились на женщинах ближнего к их горам Турфанского оазиса. Один из внуков волчицы получил имя Ашины558. Народ Ашины и был предками этноса «тюрк». Гумилев считал, что этот этноним не следует путать с современным лингвистическим значением этого слова, В XIX в. их называли по-китайски «ту кю», а по-монгольски «тюркют»559.

Теперь попытаемся вместе с Л.Н. ответить на вопрос, что такое «Тюркский великий Эль» ? Создание великой державы рода Ашина шло как «блицкриг» VI в., завершившийся в очень короткий период с 545 по 581 г. В 545 г. сын Ашины, Бумын-каган подчинил телеутов, ранее уничтоживших Хуннское царство в Семиречье. Тогда же, в год Быка (т.е. 545 от P. X.), китайское посольство прибыло в его ставку; это было признанием одной из крупнейших держав того времени и, современно выражаясь, подняло международный статус державы Ашины. В 552 г. Бумын покорил бывших сюзеренов – свирепых жужаней, а в 555 г. тюркюты дошли до «Западного моря», т. е. до Арала. Теперь граница прошла севернее Ташкента до низовьев Амударьи и южного берега Арала. За 1,5 года тюркюты подчинили Центральный Казахстан, Семиречье и Хорезм. В 558 г. они вышли к Волге, «гоня перед собой тех, кто отказывался покориться»560.

В 565 г. они покорили эфталитов и объединили степь и Согдиану, в 576 г. вышли к Боспору Киммерийскому (Керченскому проливу), обеспечив себе опорный пункт в Крыму, а ставка тюркского военачальника (Тьма Тархана) была организована на Таманском полуострове (отсюда и название Тьмутаракань)561.

В 579 г. они вторглись в Китай. Под их контролем оказалась огромная империя – первый Тюркский каганат, они контролировали и Великий Шелковый путь, по которому шла торговля между Китаем и Византией. В своей кандидатской диссертации Л.Н. называл 580-й год кульминационным пунктом могущества Тюркского каганата. В это время он простирался от Маньчжурии на востоке до Боспора Киммерийского на западе, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи. «Тюркские каганы стали создателями первой евразийской империи, политический опыт которой в еще больших масштабах был повторен в VIII в. монголами, а в XVIII-XIX вв. – Российской империей», – пишет известный петербургский востоковед Сергей Кляшторный562.

Каганат стал огромной колониальной империей. Как удавалось держать в покорности из одного центра (да еще неоседлого, нестабильного, степного) самые разные народы империи? Л.Н. считает, что это было реально сделать лишь при наличии жесткой социальной системы. Тюркюты ее создали и назвали «эль»563.

Здесь, как и при анализе подъема хуннов, Л.Н. начинает не со спорных проблем этногенеза, а с социальных моментов, с социально-политической системы. В центре ее «орда» – ставка хана с воинами, их женами, детьми и слугами. Вельможи имеют свои «орды» с офицерами и солдатами. Вместе они составляют этнос «кара-будун» – тюркские беки и народ (почти как в Риме – «сенат и народ римский»). Еще более, чем материальная культура, исследователя поражают сложные социальные институты: система, иерархии чинов, воинская дисциплина, дипломатия, четко отработанное мировоззрение, противопоставленное идеологическим системам соседних стран564.

Честный ученый пересматривает свои позиции, если они противоречат новым открытиям, новым работам коллег. Вспомним, как громил Л.Н. гуннов, любя и превознося хуннов. Но это было в 60-х гг., а в 90-х он писал, что «идейное единство хуннов и гуннов сохранилось»565. Развивая эту мысль, он утверждал, что объединение орды Ашина с племенами хуннов усложнило этносистему и сделало ее способной к сопротивлению, а потом и к завоеваниям. Пребывание этноса в привычном ландшафте повело к восстановлению кочевого хозяйства и развитию оригинальной культуры. Блестящая переводная и оригинальная древне-тюркская литература возникла не позднее конца VI в., а вместе с ней сложился общетюркский литературный язык, началось освоение достижений культур Дальнего и Ближнего Востока. Можно утверждать, что в результате культурного прорыва конца VI в. началось формирование древнетюркской цивилизации566.

Необходимо заметить, что, согласно точке зрения Л.Н., тюркский период был продолжением хуннского, хотя социальные формы изменились: вместо родовой державы возникла орда. Но сменившие тюркютов уйгуры вернулись к родоплеменной системе, так что, очевидно, обе формы сосуществовали, образуя «эль»567. Этой мысли придерживался и Г. Е. Грумм-Гржимайло, писавший, что «первыми тюрками, с которыми нас знакомит история Срединной Азии, были хунны»568.

В пору своего расцвета Каганат был сильнее раздробленного Китая (Китая двух царств: Бей-Чжоу и Бей-Ци), платившего за военную помощь и даже за нейтралитет. Тюркютский хан мог позволить себе такое высказывание: «Только бы на юге два мальчика (Чжоу и Ци) были покорны нам, тогда не нужно бояться бедности». Шелк шел в Византию, торговый путь проходил через Иран, наживавшийся за счет таможенных пошлин с караванов. Но хан не хотел пропускать их слишком много, дабы не наращивать потенциал соперника Византии. Все это вело к войнам Каганата с Ираном, в которых тюркюты использовали изобилие железа и создали латную конницу, не уступавшую персидской. Однако Каганат истощал силы в этой борьбе, тем более что геополитическая картина была еще сложнее: враги были не только на западе (Иран), но не исчезли они и на востоке (Китай).

Соотношение сил было стабильным, пока не сказал своего слова обновленный Китай, объединившийся в 581 г. Л.Н. пишет, что ситуация изменилась в начале VII в., когда снова в историю вмешалась природа и произошел раскол каганата на Восточный и Западный, два разных государства и этноса, у которых общей была только династия Ашина569.

Природное воздействие Л.Н. объяснял так: Восточный каганат – это Монголия, там муссоны, там летнее увлажнение стимулировало круглогодичное кочевание. Это приводит к социальным последствиям: пастухи постоянно общаются друг с другом. Навыки общения и угроза Китая сплачивали народ вокруг орды и хана.

Другое дело Западный каганат, расположенный в предгорьях Тарбагатая и Тянь-Шаня. Увлажнение там зимнее, надо запасать сено для скота. Поэтому летом скот и молодежь уходили на джейляу – горные пастбища, а пожилые работали около зимовий. Вместо «эля» там сложилась кон федерация племен. Десять вождей получили по стреле-символу, поэтому их этнос называли еще «десятистрелочные тюрки». Ханы Ашина вскоре потеряли значение и престиж, так как их собственная дружина была малочисленной, и вся политика определялась вождями племен. Китай был далеко, Иран слаб, караванный путь обогащал тюркютскую знать, представители которой могли воевать друг с другом, что и ослабляло Западный каганат570. Кажется, что это не достаточно удовлетворительное объяснение, да и сам Л.Н. позже опровергал его.

В работе «Из истории Евразии» Гумилев указывал, что в начале VII в. как бы восстановилась коллизия Хань и Хунну, но перевернутая на 180 градусов. Разница была еще и в том, что молодая империя Суй, находившаяся в фазе подъема, была сильнее, богаче и многолюднее каганата, уже вступившего в «инерционную фазу»571. Падение Западного каганата произошло в 661 г., Восточный пал в 741 г. На месте Западного каганата образовалась китайская провинция «Западный край», Восточного – Уйгурский каганат.

Но дело было не только в фазах этногенеза или природе. Корни слабости тюркютов были и внутри Каганата. Л.Н., споря с другими историками, по поводу термина «эль», вышел на такую формулу: называть группу завоеванных племен союзом, скорее всего, неправильно. Согласно Л.Н., «эль» был формой сосуществования орды и племен. Хотя эта взаимосвязь должна была осуществляться мирно, но практически она была так тяжела для обеих сторон. Поэтому «эль» сразу же стал очень нестойкой формой; покоренные страдали и старались при удобном случае отложиться, но и в самой орде было немногим лучше572. При этом налоговое обложение покоренного тюркютами народа было значительно сильнее персидского; отсюда становится понятным, почему в тюркютской державе центробежные силы никогда не угасали573.

Однако имя «тюрки» не исчезло; оно распространилось на пол-Азии. Как полагал Л.Н., арабы стали называть тюрками всех воинственных кочевников к северу от Согдианы. Позже термин еще раз трансформировался и стал названием языковой семьи. Так сделались «тюрками» многие народы, никогда не входившие в Великий каганат VI—VII вв. Некоторые из них были даже не монголоиды, как, например, туркмены, аланы, азербайджанцы. Другие были злейшими врагами Каганата: курыканы – предки якутов, кыргызы – предки хакассов. Третьи сложились раньше, чем сами древние тюрки, например балкарцы и чуваши574. Профессор М. И.Артамонов в далекие 40-е гг., после защиты Л.Н. кандидатской, писал, что Гумилеву удалось убедительно показать, что потомки древних тюрок (ту-кью) вплоть до настоящего времени обитают в Южном Алтае (телесы-теленгиты)575.

Уже отсюда видно, что история древних тюрок имеет прямое отношение к острым национальным вопросам современной России и СНГ. Л.Н. посвятил свою книгу «Нашим братьям – тюркским народам Советского Союза». Такой страны, увы, уже нет, но 1 октября 1997 г. в 85-летний юбилей Л.Н. на доме № 1 по Коломенской улице от республики Татарстан была установлена мемориальная доска, на которой начертано: «Здесь жил и работал с 1990 по 1992 год выдающийся историк и тюрколог Лев Николаевич Гумилев».

В 1997 г. отмечалось 1450-летие первого Тюркского каганата, и это вызвало очень разные комментарии и оценки. Писали и о том, что это организовано «пантюркистскими силами»576. Писали и совсем по-другому, связывая эту дату с историей России, что, на мой взгляд, вполне обоснованно. В самом деле, если справедлив тезис о частичном восприятии Россией тюрко-монгольского государственного наследия, то история объединения Евразии насчитывает как раз 1450 лет577. Мне кажется, надо различать законное право людей и этносов чтить свою историю, отмечать ее даты.

Сейчас республиками тюркских народов в Российской Федерации являются Алтай, Татарстан, Башкортостан, Саха (Якутия), Тува, Хакасия, Чувашия (Чаваш Республика), а еще в двух – Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесской Республике – тюркская нация является титульной наряду с другим народом; в Дагестане существуют две тюркские нации – ногайцы и кумыки.

Мне кажется символичным, что в концепции Госпрограммы РФ «Возрождение и развитие тюркских народов России» много гумилевского. Конечно, это слишком серьезная тема, чтобы ее разбирать вскользь. Приведу лишь одну мысль, содержащуюся в проекте концепции, о том, что тюрки выжили, сохранились как этносы из-за исключительной прочности, живучести такой биосоциальной общности, как этнос, о могучем биогенетическом фонде и социофонде тюркских народов578.

Все это особенно актуально в пору ослабления России, давления на нее с Запада. С 1996 г. на бывшего президента Монголии Очирбата регулярно «выходили» представители США и Японии. Спекулируя на заявлениях некоторых «демократов», они предсказывали уход Москвы с территорий к югу и востоку от Байкала и образование «геополитического вакуума». С американской и японской точки зрения, заполнение этого «вакуума» Китаем неприемлемо. Следовательно, надо расхватывать то, что якобы плохо лежит; так, Монголия, например, присоединит к себе Бурятию, Агинский и Усть-Ордынский автономные округа и часть Иркутской области. Для наглядности монголам была даже представлена карта будущего устройства Восточной Сибири и Дальнего Востока. Предусматривалось, что Горный Алтай и Тува, «независимые от России», продолжат «тюркский пояс» от Стамбула-Анкары через Нахичевань—Баку-Ашхабад-Ташкент-Бишкек и Алма-Ату далее на восток вплоть до Якутска. Хорошо бы, согласно намерениям авторов плана, включить сюда и китайский Синьцзян. Под особыми №№ шли «независимая» Якутия, «расширенная» Монголия, а уж Дальний Восток могли бы разделить США и Япония579. Популистский «геополитический» бред? Не совсем, ибо подобные карты раздела Востока России фигурировали и в солидных американских изданиях.

Только наука, подлинная наука может и должна, и при этом как можно оперативнее, дать конструктивные решения подлинного развития тюркских народов России, отметая всякого рода химеры об «едином тюркском языке», едином государстве и т. д. Все эти лозунги, как говорится в упомянутом проекте, являются нереальными580.