Дружба — в кавычках и без

Дружба — в кавычках и без

В попытках достичь консенсуса представители и посредники опирались на сеть политических союзов, которые по-исландски назывались vinfengi и vin?tta. Эти слова обычно переводятся как «дружба», но «дружба» эта требует больших кавычек — в случае vinfengi постоянно, а в случае vin?tta периодически (хотя оба слова зачастую употребляются как полные синонимы, последнее иногда используется для обозначения взаимной привязанности).

Заключенная «дружба» обеспечивала предводителям широкую консенсусную базу и позволяла им поэтому контролировать положение дел в нужном в тот или иной момент аспекте. Неудивительно, что саги очень часто говорят нам о такой «дружбе», — удивительно, что этот социальный рычаг по сию пору остается практически неизученным. Плохо уже то, что в переводах используется слово «дружба», скрывающее подлинную, контрактную природу отношений, описываемых словом vinfengi. Но если знать, что на самом деле имеется в виду и о каком важном элементе устройства общества идет речь, то «дружба» вроде той, что описана в «Саге о людях из Оружейникова фьорда», предстает перед нами в совершенно ином свете. Примеры из этой саги как нельзя более красноречивы; мы обсуждаем их подробно ниже, в главе 13, а пока достаточно сказать, что два главных героя саги, некогда «друзья», а потом враги, годи Хельги Кошки и годи Гейтир сын Лютинга, отличаются друг от друга именно своим отношением к «друзьям», то есть к политическим союзникам[312]: первый партнеров эксплуатирует и обманывает, второй же всегда помогает тем, кто помогает ему. Стратегия и контрактная надежность Гейтира в итоге гарантируют ему победу и жизнь.

Отношения «дружбы» дополняли родственные отношения и отношения «годи — тинговый»; стороны, состоящие в таких отношениях, могли требовать друг от друга помощи в сложных ситуациях. Поддержка отношений «дружбы» в рабочем состоянии подразумевала обмен подарками и приглашения в гости. Так, в «Саге о Ньяле» (гл. 97) рассказчик уделяет особое внимание «дружбе» между годи Хёскульдом с Белого мыса и семьей Ньяля, подчеркивая, что «они с таким невиданным усердием поддерживали „дружбу“ между собой, что каждую осень приглашали друг друга в гости и подносили друг другу роскошные подарки».

Отношения «дружбы», наряду с родством, браком, свойством, побратимством и так далее, служили лишним способом гарантировать свое положение в обществе. Столь богатый набор альтернатив делал обеспечение собственной безопасности непростой задачей. В главе шестой настоящей книги мы видели, как Ульвар Вольноотпущенник, когда его невзлюбил могущественный сосед, вынужден был выбирать между различными вариантами действий. Поразмыслив, Ульвар обратился за помощью к местному годи, а тот, помимо прочего, стал приглашать его на пиры и дарить подарки. Тот же эпизод «Саги о людях с Песчаного берега» иллюстрирует, какие меры могли принять сыновья Торбранда, землевладельцы, вынужденные в силу обстоятельств вести долгую и неравную (хотя в итоге и успешную) борьбу с амбициозным годи.

«Друзьями» в вышеозначенном смысле могли становиться как люди равного имущественно-политического статуса, например, двое годи или двое тинговых разных годи, так и люди из разных страт общества. Заключенная «дружба» могла оставаться в тайне, особенно в случаях — весьма нередких, — когда у «друзей» не было ровным счетом ничего общего, кроме потребности во взаимопомощи. Если «дружба» не приносила нужного результата — скажем, одна из сторон отказывалась помогать другой в тяжбе, — отношения можно было разорвать. Так, в «Саге о людях с Оружейникова фьорда» рассказано, как бонд по имени Кетиль Толстый разорвал договор о «дружбе», в тайне заключенный между ним и одним из местных годи. В этом плане отношения «дружбы» выступали аналогом формально определенных в законе отношений «годи — тинговый», так как оба вида союзов могли быть легко расторгнуты, если одна из сторон считала, что отношения не отвечают ее интересам.

Годи, заботившиеся о своей репутации представителей и заинтересованные в успехе своих подопечных, старались четко определить условия «дружбы» прежде, чем заключать ее. Так, в главе 139 «Саги о Ньяле» в мельчайших подробностях рассказано, как Снорри Годи, едва ли не самый хитроумный из всех известных нам по сагам об исландцах людей, рассматривает открывающиеся перед ним возможности и решает, что ему как никому другому будет удобно вмешаться в качестве третьего лица в ожидаемое на альтинге вооруженное столкновение. Эпизод начинается с того, что обвинители по делу о сожжении Ньяля и его сыновей приходят к Снорри в землянку и просят о помощи в тяжбе. Поговорив с гостями немного, Снорри предсказывает, что тяжбу не удастся разрешить в суде и что дело кончится кровопролитием. Тогда один из обвинителей, Асгрим сын Ладейного Грима, задает Снорри ключевой вопрос:

— Я хотел бы знать, чем ты поможешь нам, если случится так, как ты говоришь.

Снорри сказал:

— Вот какой уговор [vin?tta] заключу я с вами, поскольку речь идет не о чем-нибудь, а о самой вашей чести. На суд я не пойду, но коли вы будете биться на тинге, то нападайте на них лишь в том случае, если будете совершенно уверены в победе, потому что против вас выступят самые что ни на есть храбрецы. Если вас обратят в бегство, отступайте с боем сюда к нам, а я тем временем построю своих людей в боевом порядке и буду готов оказать вам помощь. Если же выйдет наоборот и в бегство обратятся они, то я думаю, что они направятся к Всенародной расселине, чтобы там обороняться, и если они займут расселину, то вам их оттуда ни за что не выкурить. Я поэтому берусь построить там против них своих людей в боевом порядке и не дать им занять оборону. Однако куда бы они ни направились, на север или на юг по реке, преследовать их мы не станем. [Я же буду следить за вашей битвой,] и когда вы перебьете в их войске примерно стольких, за скольких, по моему мнению, у вас хватит денег уплатить виру, не продавая годордов и не покидая ваших округ, тогда я со всеми своими людьми вмешаюсь и разниму вас. Но я сделаю все это для вас только при условии, что вы пообещаете послушаться меня, когда я скажу вам остановиться.

Здесь видно, как хитроумный и находчивый лидер вроде Снорри изыскивает возможность сперва помочь своим союзникам осуществить кровную месть (в разумных пределах), а затем, сменив маску, вмешаться как третье лицо, «доброжелатель», и разделить враждующие стороны, с тем чтобы прекратить насилие. Видно также, что вопросы чести играют в подобных расчетах немаловажную роль.

В распрях участвовали и христианские священники. Зачастую они не являлись годи, но тем не менее вмешивались в споры и играли роль представителей. Согласно «Саге о священнике Гудмунде Добром сыне Ари» (дисл. Prestssaga Gu?mundar g??a), Гудмунд, избранный позднее (в 1203 году) епископом в Пригорках, принял в начале 80-х годов XII века тяжбу об одном убийстве и выступал в ней главным обвинителем. Как любой представитель, Гудмунд должен был, если хотел добиться успеха, заручиться поддержкой других влиятельных людей. В том конкретном случае он рассчитывал на помощь своего влиятельного свойственника-годи, Лощинного Стурлы сына Горда (1116–1183), отца Снорри, автора «Круга земного» и «Младшей Эдды». Гудмунду очень не повезло — хотя ему и удалось объявить убийцу, человека по имени Одд, вне закона, Стурла умер буквально за два дня до того, как должен был отправиться вместе с Гудмундом в поход за имуществом приговоренного. Теперь следовало ожидать, что на долю Гудмунда выпадет все то бесчестье, какое было уготовано всякому, кто выигрывал дело, но не имел средств привести приговор в исполнение. Решение, в полном соответствии с духом закона и природой исландского представительства, нашлось, когда Гудмунду оказал поддержку «тот, кто ему и раньше помогал, а был это Всемогущий Господь, и он надоумил Гудмунда дать обет, и вот Гудмунд поклялся отдать Всемогущему Господу все то добро, какое ему удастся добыть у объявленного вне закона Одда, коли только это дело разрешится без того, чтобы душе Гудмунда угрожала опасность» («Сага о священнике Гудмунде Добром сыне Ари», гл. 8).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.