Денщики Петра

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Денщики Петра

Трагические события 1685–1689 годов свели с политической сцены и стрелецкое войско, и Софью. Настало время уяснить, как же была организована охрана Петра I после того, как он «с блеском» выполнил выпавшую на его долю кровавую миссию по уничтожению стрельцов как военно-охранного сословия в России. На первый взгляд охрана Петра I возникла как бы случайно, сама собой, и внешне носила неорганизованный характер. Но этот ее бросающийся в глаза недостаток был на самом деле одним из ее главных достоинств, заключавшихся в том, что с момента своего возникновения она строилась на основе скрупулезного учета привычек, образа жизни и характера охраняемого лица. По-другому и не могло быть, ибо отцом-создателем такой охраны был сам Петр I.

Внешне стихийное формирование ее началось, когда у 14-летнего Петра появились в Преображенском селе денщики из числа «потешных». И первым из них был Александр Данилович Меншиков — сын придворного конюха, по отзыву современника, «породы самой низкой, ниже шляхетства». 13-летний Алексашка не отходил от своего сюзерена ни на шаг, сопровождая его во всех пеших и конных прогулках, «потешных» играх, поездках в Немецкую слободу. Петр сильно привязался к нему, видя в нем будущего самого надежного и преданного слугу.

Другой друг детства Петра I Ипат Муханов жил в доме своего отца в Армянском переулке, против дома боярина Матвеева, где часто в детстве бывал Петр I. Он любил часами играть с Ипатом и в память о детской дружбе всегда держал его при себе. Муханов был денщиком у Петра и ночью спал на пороге его жилища. Впоследствии Петр I направил его учиться в Саардам, он получил звание капитана 2-го ранга и стал капитаном фрегата, на котором плавал император. Государь женил его впоследствии на княжне Шаховской. По мере возмужания царя количество его денщиков увеличивалось, выполнявшиеся ими обязанности расширялись, но их главное предназначение — ежечасно находиться рядом с царем и нести его дневную и ночную охрану — оставалось неизменным.

Денщики при дворе Петра I занимали уникальное положение. Это были физически и умственно хорошо развитые, красивые, рослые, видные, расторопные и смышленые молодые люди, большей частью незнатного происхождения. (Целесообразность привлечения в охранную службу не представителей родовитых бояр, а худородных дворян или вовсе «подлых» людей осознал еще Иван Грозный, и с тех пор при формировании царских охранных структур это стало правилом.) Количество петровских денщиков постоянно менялось и доходило иногда до двадцати. В их прямые обязанности входила лакейская служба при столе государя и его выездах. Что касается других, дополнительных обязанностей, то их диапазон был очень широк: от участия в розыскной деятельности и производстве следствия и арестов, до приведения в исполнение царских приговоров в отношении провинившихся лиц и наказания их палками и батогами. Но главной их обязанностью все-таки было, ежечасно находясь при государе, осуществлять его физическую охрану. Как лица, приближенные к царю и пользующиеся его большим доверием, денщики, несмотря на свое формально низкое социальное происхождение и положение, пользовались при дворе особым статусом, и важные сановники считали за честь добиваться их покровительства и поддержки. Денщики обычно проходили по спискам одного из гвардейских полков (чаще всего, Преображенского), и через определенное количество лет государь отмечал наиболее отличившихся из них, возводя в высокие чины и поручая ведать государственными делами. Из их рядов, кроме светлейшего князя и генералиссимуса А. Д. Меншикова, вышли такие «птенцы гнезда Петрова», как будущие генерал-фельдмаршал граф А. Б. Бутурлин, генерал-фельдмаршал князь М.М. Голицын и генерал-прокурор Сената граф П. И. Ягужинский. Вошедший в историю только как отец нашего знаменитого генералиссимуса генерал-аншеф В. И. Суворов с 1722 года по день смерти Петра I тоже был его денщиком, а в 1725 году выпущен «лейб-гвардии от бомбардир сержантом» в Преображенский полк. Суворов-отец, в отличие от других «птенцов», выделялся своим беспримерным бескорыстием и честностью.

Были среди денщиков и «птенчики» типа «генеральс-адъютанта» Виллема Монса, брата Анны Монс, любовницы Петра из Немецкой слободы. Братец Виллем не долго обретался при царе — уж больно требователен и суров был Петр со своими денщиками — и вскоре подобрал для себя более теплое местечко, устроившись камер-юнкером в свиту супруги царя Екатерины Алексеевны (Скавронской). Он станет ее фаворитом, достигнет небывалых высот и «степеней известных», но будет разоблачен царем и казнен жестокой казнью.

Петр I, по свидетельству дореволюционного историка М. И. Семевского, требовал от своих денщиков, флигель-адъютантов и «генеральс-адъютантов» самой строгой исполнительности и постоянного, неотлучного присутствия при своей особе. Без его позволения никто из них не мог отлучаться ни днем ни ночью. Но это было уж слишком — скучать длинными ночами в одиночку! Шалишь брат! И по ночам денщики, несмотря на строгие запреты, все равно «таскались по шинкам и своим приятельницам». Естественно, ночные похождения денщиков были известны царю, и он приказал сделать шкапы (ящики) для постели и запирать в них денщиков на ночь. «Однажды в самую полночь государю понадобилось послать одного из флигель-адъютантов, бережно запертых по шкапам. Государь идет с фонарем наверх, отпирает ключом шкап за шкапом и не находит в них ни одного флигель-адъютанта:

— Мои денщики летают сквозь замки, но я крылья обстригу им завтра дубиной! Стрижки однако не было, государь встал в хорошем расположении духа, увидел флигель-адъютантов на местах, стоящих в трепетном ожидании „нещадного побиения“, и это смягчило Петра.

— Смотрите ж, — сказал он между прочим, — впредь со двора уходить без приказа моего никто да не дерзнет, инако преступника отворочаю дубиной, что забудет по ночам гулять и забывать свою должность!»

Открытый, демократичный образ жизни Петра I, легкий доступ к нему людей всех чинов, рангов и сословий создавал для его повседневной охраны постоянные трудности, которые успешно преодолевались лишь тогда, когда охрана в лице его денщиков всегда была рядом с ним, в буквальном смысле, в роли его телохранителей. Он часто посещал дома не только придворных, но и служивших ему иностранцев, мастеров, моряков и строителей, а во время поездок за границу любил проводить время за кружкой пива со своими денщиками и голландскими матросами. Доступ к царю был чрезвычайно легок и в «парадисе», то есть в основанном Санкт-Петербурге, хотя он и неоднократно издавал строгие указы, запрещавшие подавать непосредственно ему челобитные.

Петр I сам говорил о себе приближенным: «Полезное я рад слушать и от последнего подданного. Доступ ко мне свободен, лишь бы не отнимали у меня времени бездельем». 27 июня 1721 года во время празднования в Петербурге юбилея Полтавского сражения, когда Петр I как полковник стоял в строю Преображенского полка, к нему трижды подходил пьяный крестьянин Максим Антонов. Когда фурьер Емельян Аракчеев попытался арестовать Антонова, тот начал яростно сопротивляться. В завязавшейся драке на поясе у Антонова вдруг обнаружился нож. В итоге было признано, что его попытки подойти к государю поближе не были случайны, и Антонова без всякого расследования сослали «в вечную работу» в Сибирь. По словам же самого потерпевшего, он всего лишь захотел засвидетельствовать «царю-батюшке» свое почтение. Пьяный вид мужичка к обстоятельствам, смягчающим вину, не причислялся.

До нас дошел рассказ одного денщика царя Петра, наглядно иллюстрирующий всю уязвимость царской особы, вызванную открытостью Петра. Однажды вечером в 1720 году в Летнем дворце собрались на совет министры. «В это время, пользуясь темнотой и невниманием слуг и денщиков, в переднюю прокрался какой-то незнакомец, под пазухой у него виднелась киса… вроде тех, в каких секретари и писцы того времени приносили к рассмотрению или подписи своим начальникам различные дела… Незнакомец не обращал на себя внимания еще и потому, что стоял совершенно равнодушно и спокойно и в течение нескольких часов с кисой под мышкой терпеливо ждал выхода государя. Наконец совет кончился, царь Петр I по обыкновению пошел проводить своих министров в прихожую… Государь… пошел было уже назад к себе в комнаты; незнакомец… решительно последовал за ним… Один из служителей побежал за незнакомцем и в дверях передней загородил ему дорогу… Петр услышал шум и, обернувшись, спросил: „Что там?“ Должно быть, могучий голос и грозный вид Петра испугали злодея: у него вывалилась из-под пазухи киса, а из-под нее выскочил „превеликий нож“. Преступник пал на колени и признался в своем умысле. Государь сам схватил его и спросил: „Что ты хотел с ножом сделать?“ — „Тебя зарезать“, — отвечал преступник. „За что? — продолжал спрашивать Петр с совершенно спокойным духом. — Разве я тебя чем обидел?“ — „Нет, — отвечал злодей, оказавшийся раскольником, — ты мне никакого зла не сделал, но сделал нашей братии и нашей вере…“ — „Хорошо, — продолжал Петр, — рассмотрим это“. Государь велел взять преступника под караул и ничего с ним не делать, пока он его завтра сам обстоятельно не расспросит».

К сожалению, на этом рассказ царева денщика кончается и для истории остались неизвестны ни имя раскольника-террориста, ни его дальнейшая судьба. Не известно также, был ли он передан в Тайную канцелярию или после допроса царь сразу же вынес ему свой приговор. Серьезные исследователи относятся к этому рассказу как к легенде, не подтвержденной никакими документальными данными. Но если этот случай действительно имел место, то охраной дворца была допущена непростительная ошибка. Судя по всему, этот неизвестный мог не впервые посещать дворец, не случайно он выглядел так, что не привлек к себе внимания, замаскировавшись под секретаря или писца. Видимо, он проводил предварительно изучение обстановки внутри дворца, и тем не менее ни это первое его посещение, ни последующее не насторожили охрану. Пребывание же в течение нескольких часов в прихожей дворца никому не известного человека, явно кого-то ждущего, вообще кажется необъяснимым промахом охраны.

Петр I часто ездил за границу, и во всех его поездках по стране и за рубежом рядом с ним, кроме ближних сановников, находилась его верная охрана — денщики. Так, в 1717 году в поездке в Голландию и Францию его, кроме дипломатов графа П. А. Толстого, князя Б. И. Куракина, барона П. П. Шафирова и других членов свиты, сопровождали денщики: графы А. Б. Бутурлин, П. И. Ягужинский и И. Орлов, а также духовник, несколько придворных служителей и небольшая команда гренадер. Среди денщиков царя тогда особенно выделялся будущий генерал-прокурор Сената П. И. Ягужинский. Он был статен, красив собой и по своему характеру слыл весьма подходящим человеком для этой хлопотливой должности, требовавшей сметливости, исполнительности, способности делать все быстро и, кроме того, умения угодить государю и не нажить себе врагов среди окружающих высокопоставленных лиц, с которыми денщикам приходилось часто сталкиваться.

В 1724 году Петр I ко дню коронации Екатерины I для ее почетной охраны сформировал роту драбантов-кавалергардов в количестве 70 человек. Командовать ею царь поручил близким к себе лицам — первым ее командиром стал П. И. Ягужинский с чином капитан-поручика, в день коронации, в мае того же года, он был пожалован орденом Святого апостола Андрея Первозванного. На офицерских должностях, кроме него, было трое генералов и полковников, а рядовой состав (60 человек) отбирали из числа рослых, статных и красивых обер-офицеров. Драбантам Петра была присвоена особая форма, отличавшаяся необыкновенной красотой и богатством отделки: зеленые кафтаны, красные камзолы и рейтузы с золотыми галунами. Сверх кафтана надевался ярко-красный супервест, украшенный на груди Андреевской звездой, а на спине — двуглавым орлом. Головной убор представлял собой шляпу с плюмажем! Это великолепие дополняли вороные кони, серебряные трубы и литавры (в роте были 2 трубача и 1 литаврщик). После коронации роту, однако, расформировали, всех вернули в свои полки, а мундиры сдали в Московскую мундирную контору.

Обязанности лейб-шютца, то есть стрелка, охранявшего Петра I в походах и сражениях, говоря современным языком, личного телохранителя, выполнял «первый русский солдат» С. Л. Бухвостов, портрет которого в мундире Преображенского полка находится в Русском музее в Петербурге.

О нравах того времени и роли денщиков царя при дворе повествует занятная история, рассказанная уже упоминавшимся исследователем эпохи Петра I, историком второй половины XIX века М. И Семевским.

Как-то один из денщиков царя из древнего дворянского рода А, Д. Татищев провинился, и в наказание царь повелел отодрать его нещадно батогами под окнами дворца. Пытаясь оттянуть время расправы, виновник выбежал из дворца и, натолкнувшись на кабинетного секретаря Замятнина, решил вместо себя подставить его под наказание. Запугав его ложной вестью о том, что государь давно разыскивает его и страшно гневается, Татищев привел писаря к месту экзекуции, где его уже ждали барабанщики и палки. Царь, занятый делами, в это мгновение показался в окне и крикнул: «Раздевать!» Секретаря его величества тут же раздели, бросили на землю и начали пороть. Но царь торопился в Адмиралтейство и вскоре крикнул: «Полно!» Испугавшись содеянного, Татищев обратился за помощью к Екатерине Алексеевне, которая в нужное время замолвила за него словечко, и он был прощен. Царь же попросил у избитого прощения, милостиво заметив: «Пеняй на плута Татищева; однако ж я сего не забуду и зачту побои тебе вперед». Вскоре Замятнин провинился, и верный своему слову великодушный монарх всемилостивейше повелеть соизволил освободить его по зачету от наказания.

Подводя итог всему вышесказанному, подчеркнем еще раз, что при всей внешней неорганизованности охрана Петра I, адаптированная под нестандартную личность российского самодержца, смогла уберечь своего сюзерена от «людского суда», предоставив его лишь суду Божьему. При его потомках в начале XIX века царские денщики-гвардейцы послужили образцом для создания «ближнего круга» российских монархов в лице флигель-адъютантов и генерал-адъютантов — Свиты его императорского величества, — в обязанности которых входило выполнение специальных поручений императора и ежедневное дежурство при нем в его резиденциях или на церемониях вне их, а также объявление его устных распоряжений устами генерал-адъютантов. Но об этом более подробно речь пойдет ниже.