Глава 3 ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ПЕРИОД ТОКУГАВА

Вопреки распространенным ранее представлениям о периоде Токугава как о застойном, он представлял собой весьма динамичный период в японской истории. Хотя 264 года страна не воевала и не вела активной внешней политики, всецело переключившись на внутренние дела, именно характер политического, экономического, социального и культурного развития в тот период во многом определил последующее быстрое развитие страны в период Мэйдзи (1868–1911).

Долгое время считалось, что в период Токугава не наблюдался прирост населения, что связывали с неразвитостью экономики. Однако комплексное изучение этой эпохи с широким привлечением данных исторической демографии позволило поколебать эту точку зрения. По-видимому, демографические процессы в Японии того времени носили сложный и неоднозначный характер.

Наступивший в стране при правлении Токугава мир способствовал оживлению хозяйственной деятельности, что, в свою очередь, оказало влияние на демографическое поведение населения страны. Демографические процессы в тот период можно подразделить на три стадии:

1) быстрый рост населения в XVII в.;

2) устойчивая демографическая ситуация в первой половине XVIII в. и большие колебания в численности населении в отдельных районах Японии во второй половине XVIII в.;

3) начало прироста населения в XIX в.

Переписи населения

Ранние японские переписи

Как известно, основным источником для изучения численности населения являются результаты переписей. В первый раз преследовавшая фискальные цели перепись крестьянского населения была проведена в Японии еще в VII в. В период существования надельной системы (хандэн) подворные переписи проводились раз в 6 лет, а налоговые — ежегодно. Как составлялись роспись и подворный реестр во второй половине VII в., неизвестно. Низшей хозяйственной и податной единицей был тогда крестьянский двор, и конкретных цифр о численности крестьянского населения не сохранилось.

Примерный подсчет численности крестьянского населения в VIII в. был сделан в 20-х годах XX в. известным японским математиком Савада Гоити, который впервые в Японии применил количественные методы в историко-демографическом исследовании. Он определил общую численность населения Японии VIII в. в 6–7 млн. чел., из которых крестьяне составляли 5,6 млн.

В начале X в. надельная система фактически перестала существовать. Ушла из практики и система подворной переписи. Это не означало, что на практике не существовало никаких форм учета населения: в отдельных владениях какой-то учет податного населения проводился. Но документов, относящихся к IX–XV вв., не сохранилось, и этот период — своеобразное белое пятно в демографической истории Японии.

Во второй половине XVI в. завершивший объединение Японии Тоётоми Хидэёси возобновил практику переписи населения. В 1591 г. он приказал провести ее в 66 провинциях. Перепись осуществлялась одновременно с земельным кадастром и была составной частью общей аграрной политики и сословной реформы Хидэёси.

Заботясь об укреплении своего экономического положения, некоторые даймё? сами стали проводить переписи населения в своих владениях (например, Хо?дзё? из района Канто? или Такэда с о-ва Кю?сю?). Постепенно такого рода обследования стали проводиться во многих владениях. Лучше всего такая работа была проделана в княжестве Кокура на о-ве Кю?сю? в начале XVII в. Даймё? Хосокава провел переписи населения в 1609 и 1611 гг., а затем в 1622 г. Записывалось количество домов и людей, наличие рабочего скота в каждой деревне этой провинции. Однако не было единой системы в отношении того, с какого возраста следует регистрировать детей: в некоторых владениях включали годовалых детей, в других — 2–3 лет или старше. Например, в княжестве Вакаяма не записывали детей моложе 8 лет, потому что они не представляли интереса в качестве рабочей силы.

Переписи периода Токугава

Сёгуны Токугава положили начало регулярному проведению переписи населения в масштабах всей страны. Первая такая перепись прошла в 1721 г. Она являлась частью административно-экономических мероприятий бакуфу, целью которых было укрепление центральной власти, увеличение доходов сёгуната, стремление поставить под свой контроль экономическое могущество купеческого сословия.

Это были реформы годов Кё?хо? (1716–1735). Правивший тогда сёгун Ёсимунэ издал указ, согласно которому даймё? должны были подать сведения о численности населения в своих владениях. Переписи подлежали следующие категории населения — крестьяне, торговцы, горожане, синтоистские и буддийские монахи, эта и хинин. Из нее выпали айну, жившие на о-ве Эдзо (совр. Хоккайдо?), кугэ (киотоская аристократия), самураи, дети до 15 лет, бродяги.

Распоряжение о проведении переписи было повторено в 1726 году с указанием, что сведения о численности населения следует подавать каждые 6 лет, в годы крысы и лошади. Кроме того, предписывалось проводить перепись в период, свободный от сельскохозяйственных работ. Разумеется, демографический учет был несовершенным: не существовало его единой формы, и многое делалось по усмотрению главы княжества. Тем не менее, он дал современным демографам «опорные точки», с помощью которых можно проследить динамику численности населения.

Нельзя утверждать, что до наших дней сохранились все сведения, которые даймё? подавали центральному правительству. Не следует также думать, что эти данные отражали реальную картину численности населения княжеств. Поэтому все цифры численности населения в период Токугава (так же, как и в первые годы периода Мэйдзи) относительны и в дальнейшем могут быть пересмотрены в случае обнаружения новых документов.

Основой для переписи населения служили сю?мон аратамэ — записи вероисповедания прихожан в храмовых книгах. Институт сю?мон аратамэ был введен в 1630 г. и сначала являлся обязательным во владениях бакуфу: его целью было искоренение христианства. К 1671 г. этот механизм надзора над населением был распространен на всю страну. Проверка вероисповедания должна была проводиться ежегодно.

Практика использования системы сю?мон аратамэ и нимбэцу аратамэ (исправление сведений о составе семьи) просуществовала до 1872 г. Ее простота побуждала администрации княжеств и использовать ее для переписи населения в масштабах владения. Поэтому, когда в 1721 г. был издан указ о проведении широкой переписи населения, изобретать форму ее проведения не понадобилось. Метод подсчета населения был оставлен на усмотрение властей княжества, и для даймё? простейшим способом было использовать существующие храмовые документы, куда были внесены жители каждой деревни.

Форма сю?мон аратамэ была стандартизирована в период Камбун (1661–1672). В документе регистрировались: глава дома, члены семьи мужского пола и незамужние женщины. Указывалось также родство по отношению к главе дома и принадлежность к секте или храму. В большинстве сохранившихся записей указан и возраст. В некоторых записях содержатся дополнительные сведения: о количестве земельных владений, о несельскохозяйственных профессиях, даты заключения браков, сведения об использовании наемного труда и его условия (сфера применения, сроки, оплата, имя нанимателя). Кроме того, указывался размер налога кокудака, установленный для деревни, число лошадей, общее число жителей деревни и наличие рабочего скота. Таким образом, эти записи давали живую картину жизни деревни — ее социальный облик, динамику экономического развития.

Результаты переписей, проводившихся правительством Токугава, несмотря на несовершенство методов, дают ученым материал для изучения динамики численности населения. Есть надежда, что дальнейшее изучение местных документов позволит уточнить цифры численности населения.

Численность населения в начале периода Токугава

В исторической демографии имеется множество методик подсчета общей численности населения, но, как правило, все они базируются на косвенных или неполных данных и носят зачастую весьма приблизительный характер. При этом, чем дальше от нашего времени отстоит эпоха, тем сложнее определить тогдашнюю численность населения.

До сих пор нет единого мнения относительно численности населения Японии в конце XVI-начале XVII в. На протяжении более 50 лет, говоря о численности населения в начале XVII в., обычно приводили цифру 18,5 млн. чел., впервые появившуюся в опубликованной еще в 1911 г. работе японского историка Ёсида То?го. Его метод подсчета был чрезвычайно прост. Он исходил из того, что 1 коку риса составлял годовую норму пропитания одного человека. Поскольку в конце XVI в. урожай по стране в среднем составил 18,5 млн. коку, то, по мнению Ёсида Того, население Японии в тот период было равно 18,5 млн. чел.

Однако сейчас утвердилась точка зрения, согласно которой в области исторической демографии выведение численности населения напрямую из величины собранного урожая может привести к искажению реальной картины. Уже во время проведения земельного кадастра при Тоётоми Хидэёси, земли подразделялись на разные категории по их продуктивности, от чего зависел размер налога. В дальнейшем, при Токугава, переобследование земель официально запрещалось, даже когда было очевидно, что доходность земли повысилась. В результате совершенствования агротехники продуктивность сельского хозяйства росла, и зачастую реально собранное количество зерновых было выше установленной ранее нормы.

Кроме того, нельзя утверждать, что при Хидэёси обмер земель был полным. Иногда власти, производя обмер земли, учитывали численность семьи, и, если она была большой, занижали нормативную величину урожая. Поэтому реально собранный урожай зерновых в пересчете на коку, видимо, был больше, чем численность населения, которая в начале периода Токугава составляла не 18,5 млн., а, по разным оценкам, 6,2-12 млн. чел. Большая цифра представляется более обоснованной, поскольку подтверждается косвенными данными местных документов.

«Демографический взрыв» XVII в.

Изучение местных документов показывает, что в XVII в. в Японии произошел «демографический взрыв». Это было связано со многими факторами политического и социально-экономического характера. Установление длительного мира прежде всего положительно сказалось на экономическом развитии страны, что, в свою очередь, привело к значительному росту населения.

Если к началу XVII в., в 1600 г., численность населения Японии составляла 12 млн. чел., то в 1650 г. — 17,2 млн., а в 1700 г. — 27,7 млн. чел, Годовой прирост составлял от 0,61 % до 0,96 %. Как видно из приведенных данных, наиболее высоким он был во второй половине XVII в.

Это был, по всей видимости, первый в истории Японии скачок в росте численности населения. Правда, прирост населения имел существенные отличия по районам страны, а в некоторых из них практически не наблюдался. Его ход сильно различался по районам в зависимости от многих факторов, в том числе от природных условий. Прирост вскоре закончился в одних районах, но продолжался длительное время в других, что зависело от возможности освоения новых пахотных земель.

Изменение демографического поведения

Освоение новых пахотных земель приобрело при Токугава характер государственной политики, поскольку сёгун и даймё? были заинтересованы в увеличении налоговых сборов с новых территорий.

Значительный рост пахотных земель стал возможен благодаря быстрому увеличению населения и сопровождался появлением большого числа новых деревень. Особенно интенсивно этот процесс шел в 1645–1697 гг., когда в западной части Японии появилось 2029, а в восточной — 5506 деревень.

Освоение новых пахотных земель способствовало становлению мелких крестьянских хозяйств, где производственной единицей являлась семья. Экономический стимул заставлял крестьянина трудиться более эффективно.

Под влиянием социально-экономических факторов изменилось демографическое поведение: многочисленное потомство служило как бы гарантией экономического процветания. Изменился и характер семьи — произошел распад больших семей и появилась семья, состоящая из брачной пары. Благоприятные социально-экономические факторы привели к росту браков и рождаемости, которая при относительно низкой смертности стала определяющим фактором роста населения. Одной из характерных черт XVII века являлось снижение детской смертности.

В тот же период заметно изменились условия жизни крестьян. Они начали носить одежду из хлопчатобумажной ткани (ранее они изготовляли ее из конопляных ниток), пользоваться керамической посудой, есть рыбу. Все это сказалось на уменьшении детской смертности и увеличении продолжительности жизни.

Росту численности населения в XVII в. способствовало отсутствие эпидемий. Япония в эпоху Токугава была закрыта для широкого въезда иностранцев и поэтому не была подвержена опасности занесения разного рода инфекций извне. Кроме того, японцы, как правило, пили кипяченую воду (чай), что уменьшало опасность желудочных заболеваний. Нет также данных о неурожаях, засухах: следовательно, в стране не было и голода.

Демографические процессы в XVIII в.

До сих пор нет единого мнения относительно численности населения Японии по результатам переписи 1721 г.: оценка колеблется от 26 до 31,5 млн. чел. Начиная с XVII в., население выросло в 2,5–4,8 раза, а годовой прирост составлял от 0,9–1,3 %. Причем это увеличение было достигнуто только за счет естественного прироста.

Однако в XVIII в. демографическая кривая начала меняться. Со второй половины периода Токугава рост населения приостановился и оно колебалось в пределах 26 млн. чел., а в некоторых районах появилась тенденция к уменьшению его численности. Однако это не означало, что в стране не было районов, где наблюдался прирост населения: просто он не был таким стремительным, как в XVII в.

Природные факторы динамики численности населения

Причины этого были связаны, в первую очередь, с ухудшением климата и стихийными бедствиями, хотя не следует исключать и причины экономического характера. Середина XVIII-начало XIX вв. были отмечены похолоданием на всем земном шаре. В Японии наиболее резкое изменение климата произошло в северо-восточных районах, однако по всей стране зимой случались сильные холода, в О?сака даже замерзала р. Ёдогава. Понижение температуры, сокращение числа солнечных дней, затяжные дожди, наводнения губили урожай на корню — рис даже не всходил. И еще одна напасть обрушилась на Японию — полчища саранчи, прилетевшей с материка. Эти стихийные бедствия приводили к голоду и способствовали распространению кишечных заболеваний. Смертность населения росла и в городе, и в деревне.

В XVIII в. следует выделить 1732 г. и 80-е годы, когда в стране свирепствовал сильный голод, что нанесло ощутимый удар по численности населения страны. В 1732 г. наводнение, холода и саранча уничтожили значительную часть урожая; в годы Хо?рэки (1751–1764) и Тэммэй (1781–1789) неурожай был вызван резки понижением температуры в летний период. В первой половине XIX в. в годы Тэмпо? (1830–1844) 30-е годы были неурожайными, холодное лето сопровождалось затяжными дождями.

Существовала еще одна причина, в определенной степени повлиявшая на сокращение населения. Это распространившаяся практика детоубийства, обычно новорожденных девочек (мабики), и аборты, которые также объяснялись экономической депрессией и недостатком продовольствия.

Три великих голода (1732 г., 80-х годов XVIII в. и 30-х годо XIX в.) резко сократили численность населения Японии — на 10 % по сравнению с 1721 г. Особенно пострадали районы То?хоку, Канто?, Хокурику, Кинки. В западной и южной части Японии ущерб был меньше, а на о-ве Сикоку и на западе о-ва Кю?сю? население даже увеличилось.

Стихийные бедствия и голод приводил к крестьянским восстаниям и волнениям городской бедноты, заставляя власти оказывать хоть какую-то помощь голодающим. Сёгун Ёсимунэ, который правил в период 1716–1743 гг., распорядился отправить голодающим рис из своих запасов. Во время голода 30-х годов XIX в. власти распорядились открыть в Эдо пункты помощи голодающим, изъяв для этого рис из неприкосновенных запасов, но этому распоряжению следовали не везде, а на крестьян помощь и вовсе не распространялась. Власти также уменьшали налоги и подати, но голод приводил к тому, что многие крестьяне покидали родные места и искали спасения в более благополучных районах.

Массовые миграции населения

Помимо стихийных бедствий на численность сельского населения оказывал влияние и процесс урбанизации, миграция в города — центры ремесла и торговли. К концу XVIII в. Япония была одной из самых урбанизированных стран мира с высокой степенью концентрации населения. Городское население достигло 3 млн. 780 тыс. чел., что составляло 12 % от общей численности населения.

Основной ее формой был уход в город на временные заработки (дэкасэги). Он фиксировался в местных документах как временный уход, поскольку по закону крестьяне должны были возвращаться домой, но многие этого не делали. Поэтому происходили сокращение сельского и рост городского населения.

Анализ храмовых документов (сю?мон аратамэтё?) показывает, что миграция объяснялась, в основном, экономическими причинами: жители не могли существовать только за счет сельского хозяйства. Поэтому люди уходили в города, где нанимались в ученики, работали в качестве слуг, в ткацких мастерских. Самый высокий процент отходничества был среди арендаторов, он составлял, в отдельных деревнях, 63,1 % среди мужчин и 74 % среди женщин. Меньше всего отходничество было распространено среди женщин из верхних слоев деревни и неожиданно широко — среди мужчин из средних слоев.

В экономически развитые районах население увеличивалось за счет мигрантов. В таких городах, как Эдо, Киото, О?сака, рост населения происходил в значительной степени за счет пришлого люда. Например, в середине XIX в. 25–33 % простых жителей Эдо родилось вне его пределов. Следует отметить, что Эдо в XVIII в. был «мужским» городом, что объяснялось его статусом.

В результате миграции происходили большие изменения в социальной, возрастной и географической структуре населения. В городах оказывалось гораздо меньше стариков и детей и больше взрослого населения.

В XVIII в. проявилась тенденция более быстрого роста численности населения в небольших городах. Происходило это за счет развития деревенской промышленности, по мере которого довольно быстро происходило ее перемещение в районы с избыточной и дешевой рабочей силой.

Восстановление тенденции роста населения

В целом, в первой половине XIX в. наметилась устойчивая тенденция роста населения в большинстве провинций страны. Постепенно стало исправляться положение в восточной и северо-восточной частях Японии, и к началу периода Мэйдзи (1868–1911) туда переместился демографический «центр тяжести».

Но в 1837–1838 гг. страна сильно пострадала от эпидемии, которая охватила всю страну. О?сака за эти 2 года потерял 11 % населения. Эпидемии предшествовали неурожайные годы, в 1836 году разразился страшный голод. Какая из двух причин в наибольшей степени повлияла на высокую смертность населения сказать трудно, однако масштабность потерь не вызывает сомнения. Согласно статистическим данным бакуфу, между 1834 и 1840 г. население Японии сократилось на 4,2 %. Это было второе резкое снижение численности населения, только потери 80-х годов XVIII в. превышали этот уровень. В эти годы лишь в 8 из 68 провинций был отмечен рост населения, в 27 провинциях потери составили 5 % и более.

Численность населения в конце периода Токугава

Переписи населения в Японии проводились до 1846 г. Потом в стране обострилась политическая ситуация. В условиях нараставшего кризиса властям бакуфу было не до переписи населения, и их возобновило уже новое правительство в 1872 г. Таким образом, образовался пропуск в 16 лет, что затрудняет возможность определить численность населения страны в самом конце периода Токугава.

Согласно последней переписи, проведенной бакуфу в 1846 г., население Японии составило 26 млн. 910 тыс. чел. Перепись 1872 года была проведена на основе книг посемейной записи (косэки сэйдо), куда записывались фамилия, имя, место и дата рождения. Кроме того, этой переписью были охвачены и о-ва Рю?кю?. Она показала численность населения, равную 33 млн. 110 тыс. чел.

Однако разница в цифрах 1846 и 1872 годов вовсе не означает, что в первые годы периода Мэйдзи население стремительно выросло. Можно предположить, что реальная цифра численности населения в 1846 г. была больше: ведь в период Токугава не все социальные слои подлежали переписи, да и форма учета была несовершенна.

Кроме того, 1846 г. был годом хи-но э ума («годом огненной лошади»), считавшимся неблагоприятным для рождения детей, особенно девочек. Считалось, что женщины, рожденные в год огненной лошади, были склонны к дурным поступкам, были способны убить мужа, устроить пожар. На таких девушках не хотели жениться. Этот социально-психологический фактор оказал влияние на демографическую статистику: родители не регистрировали новорожденных девочек, чтобы избежать осложнений.

Общие демографические тенденции

Демографические процессы на протяжении двух с половиной столетий эпохи Токугава отличались разнообразием. Динамика численности населения имела большие различия в различных районах страны. Но, в целом, можно сказать, что демографический рост нарушался не застойными явлениями в экономике, а природно-географическими факторами.

Из-за похолодания климата на протяжении второй половины периода Токугава в Японии нередко случался голод, что оказывало влияние на демографическую динамику. Именно голод был первостепенным фактором, вызывавшим рост смертности и оказывавшим негативное влияние на рождаемость. Коэффициент роста населения в голодные годы резко снижался. Голод был губителен для социальных низов деревни и, особенно, города. Кроме того, голодные годы являлись наиболее благоприятными и для распространения всякого рода болезней.

Особенности эпидемиологической обстановки

К счастью, Япония XVII–XVIII вв. не знала таких опустошительных эпидемий, как Европа, где в XVII в. только от оспы умерло 10–15 % населения. Нет также никаких сведений, что бубонная чума, которая буквально косила население Европы в период XIV–XVII вв., достигала берегов Японии.

Изоляция страны от внешнего мира сыграла роль санитарного кордона на пути проникновения заразных болезней, поскольку они, как правило, заносились извне. Основной причиной, спасшей Японию от «черной смерти» (чумы), было то, что страна не ввозила зерно, и поэтому туда не попадали зараженные крысы, переносчики этой болезни. Не было в Японии и эпидемий сыпного и брюшного тифа.

С древних времен болезни попадали в Японию с материка. Самым большим «убийцей» была оспа. От нее умирало много детей, что отрицательно сказывалось на росте населения. На рождаемость влияло и то, что оспа оказывала влияние на половую потенцию мужчин.

Вакцина от оспы попала в Японию в начале XIX в. Ее привез японец по имени Накагава Городзи. Он случайно попал в Россию, в Иркутске работал помощником лекаря, где наблюдал результаты прививок против оспы. Он вернулся в Японию в 1812 г. (его обменяли на захваченного в плен капитана В.М.Головнина) и использовал на родине медицинские знания, полученные в России во время эпидемий оспы в 1824, 1835 и 1842 гг.

Несколько раньше, в 1811 г., японец по имени Кудзо, попавший в Россию в результате кораблекрушения, привез в Японию противооспенную вакцину. В доме врача в Охотске он видел как делается прививка, но в княжестве Мацудайра, где он рассказал о ее эффективности, ему никто не поверил. Имя его было надолго забыто, и основоположником оспопрививания в Японии стали считать Накагава Городзи.

Другой напастью была корь. Ее эпидемии случались редко, скорее всего эта болезнь попадала в Японию из Китая. От кори Японию спасал ее относительно теплый климат — вирус кори лучше развивается при низкой температуре.

До 50-х годов XIX в. ситуация с распространением инфекционных болезней в Японии по сравнению с Европой была благополучной. До 1854 г. все порты находились под контролем, там имелись карантинные корабли, где содержались больные, прибывшие в Японию.

Смертность от инфекционных болезней в Японии была ниже, а продолжительность жизни выше, чем в Европе. Исследования документов, относящихся к периоду 1700–1850 гг., хранящихся в 251 храме провинции Гифу, показали, что люди умирали в среднем в возрасте 59,7 лет.

Эпидемиологическая обстановка изменилась в Японии в связи с открытием страны — в 1858 г. в Нагасаки началась эпидемия холеры, которая быстро распространилась по стране. Не сохранилось точных данных относительно того, сколько люден тогда заболело и умерло. Статистические выкладки, сделанные уже в период Мэйдзи, показывали, что людей, родившихся в 1861 г., было на 12 % меньше, чем тех, кто родился в 1860 г. А для центральной части Японии эти цифры были еще выше: тех, кто родился в 1861 году было на 80 % меньше тех, кто родился в 1860 г. Не вполне понятно, чем была обусловлена столь кризисная демографическая ситуация: низким коэффициентом рождаемости или высоким процентом смертности младенцев.

Общая динамика численности населения

В течение всего периода Токугава происходил умеренный рост населения в экономически развитых районах, прилегающих, например, к Внутреннему Японскому морю, где были многочисленные возможности для неаграрных занятий.

Чтобы проследить динамику численности населения в период Токугава, необходимо знать коэффициенты рождаемости и смертности. В масштабах всей страны такого учета не велось, но в пределах отдельных княжеств учитывалось количество рождений и смертей. Правда, на основании этих записей трудно составить общую картину: коэффициенты рождаемости и смертности сильно различались районам страны.

В целом, в городах рождаемость была ниже, а смертность выше, чем в деревне. Причиной были характерные для горожан поздние браки, а также большая скученность населения, что способствовало распространению болезней. Однако смертность в японских городах была ниже, чем в европейских. В период Токугава в городах была хорошо налажена система уборки мусора и вывоза экскрементов, а обычай мыться и пить кипяченую воду приводил к ограничению распространения инфекций. Чистоплотность японцев отмечали все иностранцы, в том числе и русские, побывавшие в Японии в то время.

Исторические, социально-экономические и природные факторы обусловили японский вариант естественного воспроизводства населения. Так, в районах, где было развито шелководство и производство шелковых ниток, ежегодный прирост населения во второй половине XIX в. составлял 1 %. Этому способствовало то, что с 30-х годов XIX в. там проживало большее число женщин.

Хотя временами численность населения сокращалась в результате эпидемий и стихийных бедствий, затем постепенно происходило ее восстановление. При этом становление семьи как хозяйственной единицы обеспечивало Японии потенциальные возможности для роста населения.

Этот процесс шел по-разному в разных частях страны, но в целом в 1846–1872 гг. население продолжало расти. Несмотря на временные спады, ежегодный прирост составлял от 0,3 % до 0,4 %. В 50-е годы XIX в. коэффициент рождаемости вырос, но процент смертности еще не упал.

***

В период Токугава японцы научились бороться со стихийными бедствиями, например, с нашествиями саранчи, местные власти строили хранилища для риса на случай неурожаев, многие крестьянские семьи старались иметь такое число детей, которых они могли прокормить. Известны случаи, когда даймё? субсидировали расходы на воспитание детей в своих владениях, чтобы препятствовать практике абортов и детоубийств. В первой половине XIX в. в Японии благодаря появлению оспопрививания снизилась детская смертность, что отразилось на общей демографической ситуации.

По-видимому, не стоит говорить о стагнации населения в середине и конце периода Токугава, как о проявлении общего системного кризиса японского общества. Япония продолжала сохранять и накапливать потенциал развития, что в дальнейшем позволило провести быструю модернизацию страны в период Мэйдзи. Что же касается нарушения ритма роста населения, то оно объяснялось, главным образом, воздействием неблагоприятных природных факторов, поскольку два века назад зависимость человека от природных условий оставалась еще весьма высокой.