3. Основные направления немецкой пропаганды в период битвы за Ленинград

Особенности нейтрализации немецкой пропаганды определялись условиями города-фронта, длительное время находившегося во вражеской блокаде. Идеологическое и психологическое противоборство осуществлялось на фоне постоянно действующего военного фактора, многочисленных обстрелов и бомбежек, жестокого голода, холода, отсутствия минимальных бытовых удобств, результатом чего была массовая смертность населения, унесшая жизни каждого третьего жителя города. Наиболее трудным периодом противодействия немецкой пропаганде были первые полтора года войны, особенно осенние месяцы 1941 г. и первая блокадная зима.

Основной формой немецкой пропаганды были листовки, которые в больших количествах распространялись при помощи авиации. Уже в середине июля 1941 г. они были сброшены в пригородах Ленинграда и проникли в него²⁴. Листовки печатались сперва, как правило, на плохой бумаге, без всякого художественного оформления, лишь иногда встречались грубо выполненные карикатуры²⁵. Высоким качеством отличалась агитлитература, изготовленная в Риге или в самой Германии, откуда, в общей сложности, пересылалась примерно третья ее часть. В значительно меньшей степени использовались газеты на русском языке, которые печатались в виде газеты «Правда». До сентября 1941 г. изредка разбрасывались отдельные номера издававшейся в г. Дно газеты «За родину».

Большое внимание немцы уделяли агентурной пропаганде. Они не рассматривали этот вид пропаганды изолированно от разведывательных или диверсионных задач, которые поручались тому или иному агенту. Такая система значительно увеличивала число агитаторов, хотя и существенно увеличивала возможность их провала. Основное содержание немецкой агентурной пропаганды состояло в популяризации следующих тезисов:

1) немецкая армия хорошо обращается с военнопленными и мирным населением,

2) Германия уже выиграла войну,

3) Ленинград обречен.

Такого рода пропагандой занимались четыре категории лиц, а именно резиденты, жители оккупированных стран (особенно Польши), некоторые советские граждане, проживающие на занятой врагом территории СССР, отдельные военнопленные²⁶. Программа обучения агентов в одной из спецшкол в Гатчине включала не только специальную и пропагандистскую подготовку, но и способы изучения политико-морального состояния Красной Армии и ленинградцев, а также использования в своих целях гражданского населения²⁷.

Можно выделить три этапа агентурной деятельности противника с целью подрыва моральной стойкости защитников города. В первые военные месяцы осуществлялась заброска в советский тыл парашютистов. По мере приближения немецкой армии к Ленинграду стала производиться засылка агентов большими группами. Основной их контингент составляли антисоветски настроенные лица, проживавшие на оккупированной территории, военнопленные, морально разложившиеся женщины, дети репрессированных родителей. Проникновение в город осуществлялось под видом беженцев.

В 1942–1943 гг. подрывная работа, как отмечал бывший начальник Ораниенбаумского районного отдела госбезопасности П. А. Васильев, велась специально подготовленными агентами, переходившими линию фронта в основном поодиночке. Кроме упоминавшейся Гатчинской школы кадры для ведения антисоветской деятельности в Ленинграде поставляли центры подготовки агентурной разведки, находившиеся в Таллине, Нарве, Пскове, Валках. Переправочными пунктами в Ораниенбаумском районе, например, были Копорье, Дятлицы, Глобицы, Петергоф²⁸.

Большое значение придавалось радиопропаганде. Директор Управления радиосвязи и радиовещания Ленинграда Н. А. Михайлов вспоминал, что еще до войны с Германией передавалось множество антисоветских передач. Он писал:

«Войне с пушками и пулеметами предшествовала война в эфире… Первой появилась в эфире Италия. Это была своего рода радиоинтервенция. Итальянцы подбирали волну, на которой население привыкло слушать, и на русском языке вели антисоветские радиопередачи»²⁹.

В первые недели войны против СССР была организована радиотрансляция из Берлина на русском языке выступления Гитлера, призывавшего убивать евреев под предлогом того, что «они заняли все руководящие посты», что «за 20 минут опоздания на работу сажают русских в тюрьму»³⁰. Из Варшавы было передано обращение к колхозникам и колхозницам беречь добро, сопротивляться эвакуации, приветствовать «освободителей»³¹. 9 июля 1941 г. начальник отдела политпропаганды спецчастей гарнизона Ленинграда бригадный комиссар Степанов сообщал об активизации антисоветской пропаганды на русском языке через финскую радиостанцию «Лахти»³².

В целом же, за первые три месяца войны противник провел около 2 тыс. антисоветских радиопередач. Отметим, что эффект они могли иметь лишь в самом начале войны, до изъятия у населения радиоприемников, количество которых в Ленинграде накануне войны было довольно значительным для того времени — всего около 80 тыс.³³

Широко практиковалась противником рассылка жителям города анонимных писем и почтовых открыток антисоветского содержания, распространение в Ленинграде нацистской символики³⁴. Неблагоприятное воздействие на морально-психологическое состояние ленинградцев оказывало значительное количество дезертиров, которые вместе с беженцами являлись носителями негативных настроений и слухов³⁵. Например, только с 16 по 22 августа в Ленинграде были задержаны 4300 человек, покинувших фронт³⁶, с 13 по 15 сентября — 1481, а за 16 и первую половину 17 сентября — 2086 дезертиров³⁷. Это потребовало от военных органов принятия специальных мер, исключающих беспрепятственное проникновение в город лиц названных категорий³⁸.

В начале войны в пропаганде противника присутствовали исключительно общеполитические темы, носившие резкий антикоммунистический и антисоветский характер. Но уже с августа 1941 г. все большее место в ней стала занимать ленинградская проблематика. Учитывая специфику города, являвшегося крупнейшим промышленным центром, острие своей пропаганды немцы направили прежде всего на рабочих. Стахановское движение, ограничение права перехода с одного предприятия на другое, введение строгой ответственности за нарушение трудовой дисциплины, увеличение продолжительности рабочего дня, милитаризация экономики в довоенный период — вот далеко не полный перечень тем, поднимавшихся в пропаганде противника³⁹.

Рассчитывая использовать в своих целях советских граждан немецкой национальности, проживавших в Ленинграде и пригородах, противник с первых дней войны стал распространять листовки в районах их сосредоточения — в Стрельне⁴⁰, а также в так называемой Саратовской колонии, находившейся на правом берегу Невы⁴¹.

В начале августа 1941 г. ленинградцам стала навязываться идея «открытого города» как кратчайший путь избавления от тягот войны. При этом основным аргументом было сохранение Парижа, который французское правительство объявило открытым. Эта тема была главной в пропаганде противника на всем протяжении ленинградской эпопеи⁴².

В августе и сентябре 1941 г. немецкие агитаторы идею превращения Ленинграда в «открытый город» пытались подкрепить «рекомендациями» Рузвельта сдать его немцам, а также провокационными заявлениями о письме Якова Джугашвили Сталину с призывом не мучить народ⁴³.

Верующим внушалась мысль о том, что неудачи СССР есть «наказание божье» за довоенные грехи советской власти, что их надо принимать как должное. Антисоветская агитация среди религиозно настроенной части населения проводилась на общем фоне патриотического характера проповедей, а также значительного расширения деятельности религиозных организаций. С конца августа в связи с частыми воздушными тревогами и артобстрелами «церковники стали проводить свою подрывную работу в жилищной системе среди женщин, жен и членов семей, призванных в Красную Армию», которым внушался страх и мысль о бесполезности борьбы. С наступлением значительных продовольственных трудностей верующим стала навязываться идея, что голод есть наказание тем, кто не карается смертью и страданиями на фронте⁴⁴.

Немецкая газета «За родину», представляя бедствия ленинградцев в виде «кары Высшего Суда», цинично вопрошала: «Была ли в этой расплате соблюдена справедливость?» и отвечала: «Конечно, нет! Христианство не обещает нам торжество справедливости в этом мире. Однако оно обещает его нам за рубежом истории и вообще земной жизни»⁴⁵.

Принимая во внимание изменение структуры населения Ленинграда в связи с мобилизацией значительной части мужчин, противник с сентября 1941 г. основным объектом своей пропаганды избрал женщин. После рассуждений о бедственном положения ленинградцев в листовках противника следовали призывы скрывать мужей от мобилизации, советовать красноармейцам сдаваться в плен, саботировать оборонные работы, требовать хлеба, сдачи города или объявления его открытым⁴⁶.

Немецкая разведка настоятельно рекомендовала «полностью использовать» все возможные средства пропаганды, изменить ее методы и приспособить к местным условиям борьбы⁴⁷. Выражая недовольство малым количеством распространяемых в Ленинграде листовок, СД настаивала на том, чтобы этот недостаток был устранен как можно скорее. Содержательная сторона пропаганды должна была учитывать психологические особенности различных категорий населения во всех пропагандистских матералах, «начиная с прокламаций-лозунгов и кончая политическими листовками».

Важнейшей целью пропаганды были «паралич воли» ленинградцев к сопротивлению и создание общей неуверенности относительно целесообразности мероприятий, проводимых советским режимом. Задача пропаганды состояла в том, чтобы представлять их как меры, отвечающие интересам немцев. Например, по мнению разведки, в листовках следовало поощрять рабочих брать в руки оружие, поскольку «в решающий момент» они должны повернуть его против советского режима. Рабочие не должны уклоняться от минирования домов, поскольку после сдачи города у них будет возможность своевременно устранить взрывные устройства и таким образом доказать свою лояльность новой власти. Побуждение недоверия к ключевым институтам советского режима — прежде всего НКВД — также было в центре внимания. СД предлагала пропагандистам сосредоточиться на том, чтобы запугать активных сторонников советского режима, призывая ленинградцев фиксировать их как «агентов НКВД», с тем, чтобы в случае вступления в город немецких войск передать соответствующие списки командованию Вермахта⁴⁸.

Активность немецкой пропаганды на Ленинградском фронте вынудила начальника Политуправления Ленфронта издать 23 октября 1941 г. специальный приказ, в котором отмечалось;

«Фашисты развернули на ленинградском направлении широкую агитацию: распространяли антисоветские листовки с пропусками для сдачи в плен, установили громкоговорители на передовых позициях, засылали к нашим окопам своих солдат, агитировавших за переход красноармейцев на сторону врага, прибегали к разного рода провокациям».

Начальник Политуправления (ПУ) указал на необходимость «повышения бдительности», готовности к возможным провокациям. Он приказал беспощадно уничтожать провокаторов и изменников, а также активизировать работу политаппарата⁴⁹. По мнению работников 7-го отдела Политуправления Ленфронта, немецкая пропаганда среди защитников и населения Ленинграда обладала рядом достоинств. Она достаточно оперативно реагировала на события общественно-политического и военного характера; умело использовала «социальную демагогию и дезинформацию, способную оказывать влияние на отсталые элементы»; быстро реагировала на приказы и документы советского командования с целью их дискредитации; широко применяла в своих целях советские документы, постановления правительства, наркома обороны, приказы командующих фронтами, армиями и даже материалы отдельных воинских частей; охватывала широкий круг тем, избегая при этом многотемности в отдельных материалах; широко использовала агентурную пропаганду.

Среди недостатков пропаганды противника, отмеченных ПУ Ленфронта, были отмечены следующие: переоценка социально-политической напряженности в советском обществе; отсутствие непрерывности в пропаганде; использование в основном общеполитических тем в ущерб конкретной целевой пропаганде, адресованной конкретным воинским частям, жителям определенных районов Ленинграда и области; бессистемность звуковой пропаганды⁵⁰. Весьма примечательно, что рекомендации по улучшению листковой пропаганды, подготовленные для командования 18-й армии фон Унгерн-Штернбергом в октябре 1941 г., в значительной степени совпадают с оценкой советской стороны⁵¹.

В середине декабря 1941 г. немецкая разведка подготовила предложения по ведению пропаганды на зимний период, разделив объекты на три группы — население оккупированных районов, население Ленинграда и части Красной Армии. Основными темами пропаганды среди населения были следующие: продолжение сопротивления на фронте означает неминуемо ухудшение положения мирного населения; «на освобожденной от большевиков территории население чувствует себя хорошо, там постепенно восстанавливается нормальная жизнь».⁵²

Зимой 1941–1942 гг. голод, уносящий тысячи жизней ленинградцев, должен был обеспечить, по мнению противника, восприятие населением идеи «открытого города». С этой целью распространялись провокационные слухи о якобы ведущейся заинтересованными сторонами международной конференции по этому вопросу⁵³. Кроме того, немецкая пропаганда пыталась внести напряженность в отношения жителей города между собой, рассуждая о «несправедливости» установленной властями очередности эвакуации из города, а также продовольственных норм. Улучшение продовольственного снабжения представлялось лишь как результат сокращения числа едоков в связи с высокой смертностью. Противник стремился также опровергнуть заявления Совинформбюро об успехах Красной Армии под Москвой, Тихвином, Ростовом-на-Дону.

В одной из февральских листовок говорилось, что советское наступление захлебнулось, что попытки прорвать блокаду Ленинграда провалились, и новые наступательные операции, производимые по приказу советского командования, имеют целью лишь истребление всех красноармейцев с тем, чтобы само командование могло покинуть город в качестве героев, сражавшихся «до последнего солдата». В мартовском обращении «К гражданам и гражданкам Ленинграда» подчеркивалось, что руководство СССР под страхом расстрела запретило сдавать Ленинград и тем самым приговорило жителей города к смерти.

В немецких листовках указывалось, что единственный путь получения продуктов и боеприпасов через лед Ладоги с приходом весны будет потерян, в результате чего город будет обречен на полное вымирание. Противник призывал население тормозить оборонную работу и требовать прекращения защиты Ленинграда. В ряде листовок немцы прибегли к провокации, заявив, что они будто бы предложили советской стороне объявить Ленинград «открытым городом» с целью сохранения его величайших ценностей и жизни горожан⁵⁴. Рабочих немногих действующих предприятий противник призывал требовать своевременной выдачи зарплаты, дополнительного вознаграждения за сверхурочные работы и т. п.

Со второй половины 1942 г. объем немецкой пропаганды, адресованной населению Ленинграда, сократился. Важнейшим средством воздействия по-прежнему оставались листовки, распространявшиеся при помощи авиации и артиллерии. Засылавшиеся в город агенты в куда меньшей степени занимались агитацией. Как отмечал начальник Смольнинского РО НКВД Пашкин, немецкая агентура занималась главным образом подготовкой террористических актов и диверсий.⁵⁵ О сохранении этой тенденции свидетельствовали сотрудники РО НКВД Дзержинского района в феврале 1943 г.⁵⁶

Сведения о распространении немецких листовок, имеющиеся в фондах ленинградских райкомов и горкома партии, как, впрочем, и о других формах пропагандистской деятельности противника, носят фрагментарный характер. В информационной сводке Смольнинского РК ВКП(б), направленной в горком в начале августа 1942 г., указывалось на наличие на территории ГЭС-4 немецких листовок, которые были собраны и доставлены в райком ⁵⁷. В аналогичной сводке Ленинского райкома партии от 9 июля 1942 г. сообщалось об антисоветской листовке, написанной от руки и полностью передавалось ее содержание. В листовке говорилось о необходимости уничтожения «сталинского режима» с помощью германской армии, ибо «уже погибло 3,5 миллиона человек за его царствование и нет тому конца»⁵⁸. В мае 1943 г. большая часть листовок, сброшенных на Ленинград, была собрана и уничтожена⁵⁹. Сведений о наличии немецких листовок в Ленинграде в 1944 г. в фондах партийных архивов нет вовсе.

В зимний период 1941–1942 гг. немецкая разведка предлагала вести пропаганду среди защитников Ленинграда по четырем основным темам:

1) превосходство Вермахта над Красной Армией;

2) противопоставление красноармейцев, которые страдают и несут огромные потери, Сталину и его окружению, находящимся в безопасности;

3) хорошее обращение с военнопленными и возможность для них в будущем вернуться к своим семьям;

4) земельная реформа.

Помимо авиации, предлагалось десятикратно увеличить использование минометов для распространения листовок, которые следовало маскировать под спичечные коробки или сигареты. Этим можно было достичь двойного эффекта: во-первых, новая форма пропаганды явилась бы неожиданностью для политаппарата, и листовки с большей вероятностью дошли бы до бойцов, во-вторых, проверки всех курящих вызовут недовольство у солдат⁶⁰.

Наряду с пропагандой устрашения, которая по-прежнему занимала важнейшее место, а также антисемитизмом⁶¹ появилась сентиментально-лирическая тематика, к военной дезинформации добавилась военно-политическая и международная. В докладе 7-го отдела ПУ Ленфронта «О немецко-фашистской пропаганде для частей Красной Армии и населения г. Ленинграда» отмечалось, что за первые полтора года войны противником было выпущено более полутора десятков типов листовок и обращений к бойцам и командирам Ленфронта и ленинградцам. Общим для них был тезис о скором падении Ленинграда и бесцельности его дальнейшей защиты.

Немецкая разведка по-прежнему снабжала органы пропаганды в целом обильной информацией о морально-политическом состоянии частей Ленфронта. Как и раньше, главное место в сводках СД занимали обеспечение армии (продовольствием и боеприпасами), а также настроения защитников Ленинграда. В отчете немецкой службы безопасности, датированном 18 февраля 1942 г., отмечалось, что несмотря на увеличение норм выдачи хлеба красноармейцам, находившимся на передовой (с 500 до 600 грамм), а также активную пропаганду идеи скорого прорыва блокады, настроение советских войск по-прежнему оставалось плохим и только 20–25 процентов бойцов были готовы защищать «социалистическую Родину» и верили советской пропаганде⁶².

С весны 1942 г. немецкая пропаганда усилила свою активность на Ленинградском фронте. Новыми темами были обещания победоносного наступления германской армии весной (листовка «Генерал Зима тает»), запугивание новыми танками, рассуждения о провале зимнего наступления Красной Армии (листовки «Стена крови», «Вести с нашей Родины» — цифры о потерях РККА). Шире стали использоваться антикапиталистические, революционные и патриотические лозунги и фразы. В листовках указывалось, что в 1917 г. популярным был лозунг братания солдат на фронте. В свою очередь противник выдвинул новые лозунги: «Братайтесь с германскими солдатами! Да здравствует новая революция Красной Армии и всех трудящихся Советского Союза!» На все лады повторялась идея о том, что в СССР построен госкапитализм, что «народ стонет под игом жидов и комиссаров».

Немецкие пропагандисты пытались также использовать лозунг «отечественной войны» — они призывали к «великой отечественной войне против Сталина, жидов и аферистов прессы». Немалое место отводилось попыткам сыграть на патриотических чувствах красноармейцев, представить в одном строю известных русских полководцев и предателей — последние, дескать, действуют в лучших традициях, борясь за «освобождение России». С еще большей настойчивостью разжигались частнособственнические настроения у крестьян. С этой целью сообщалось о «земельном законе» 15 февраля 1942 г., о ликвидации колхозов на оккупированной территории, о «прекрасной» жизни немецкого крестьянина.

Не исчезли в пропаганде противника и старые темы — о «непобедимости» Вермахта, «прелестях» плена, выдающихся достижениях национал-социализма во всех сферах жизни. При этом «немецкий» или «истинный» социализм непременно сопоставлялся со сталинским, «стоящим на краю пропасти». Не оставил противник надежд посеять рознь между красноармейцами и командно-политическим составом (тезисы о голоде в тылу, в Ленинграде и «сытости» политруков). Практически все листовки были написаны в духе антисемитизма⁶³.

Нередко пропаганда шла по пути заимствования у советской спецпропаганды (т. е. пропаганды, адресованной военнослужащим Вермахта). Так, вслед за Политуправлением Ленфронта немцы в апреле — июне 1942 г. издали 4 листовки сентиментально-лирического содержания, в которых изображались страдания советской семьи. В апреле 1942 г. советской стороной была выпущена листовка для немецких солдат, в которой указывалось, что среди них есть антифашистски настроенные элементы и предлагалось создавать комитеты борьбы против войны, запоминать имена фашистов-гестаповцев и эсэсовцев. В мае в Ленинграде и частях фронта немцы распространили листовку, в которой говорили о якобы существующей в Красной Армии оппозиции «многих красных командиров» и групп, «имевших связь с немецким командованием». В листовке содержался призыв к бойцам примыкать к этим «ячейкам», запоминать имена «главарей и агитаторов НКВД, записывать все случаи произвола и насилия, умышленные разрушения и уничтожение народного добра истребительными отрядами»⁶⁴. Определенная группа листовок противника предоставляла собой фальсификацию некоторых документов руководства РККА и отдельных соединений⁶⁵.

Заметно улучшилось оформление немецких листовок. Большая их часть издавалась на цветной бумаге, часто они содержали рисунки и карикатуры, иногда выполнялись в стихотворной форме. Язык листовок противника изобиловал штампами советской пропаганды. Практически полностью были исключены ошибки и опечатки, имевшие место в начале войны. Различным был и формат листовок — от совсем маленьких книжек-пропусков до размера с газетную страницу⁶⁶.

Летом 1942 г. немецкая пропаганда использовала успешные действия Вермахта на южном направлении, а также поражение 2-й ударной армии под командованием А. А. Власова и его пленение. Особое значение в пропаганде занимал «новый земельный закон»⁶⁷. В многочисленных листовках предпринималась попытка доказать, что в оккупированных районах СССР немцы пользуются поддержкой народных масс и ряда политических организаций.

На Ленфронте были сброшены листовки, представлявшие собой «резолюции» митингов рабочих, женщин и колхозников в поддержку немецко-фашистской власти. Одна из таких листовок была подписана от имени «Совета Революционеров Освобождения России» некими Морозовым П. М., Соловьевым И. Д. и Карасевым Ф. М.⁶⁸

За исключением листовок, адресованных представителями национальных меньшинств, а также бывшим репрессированным, содержание пропаганды противника охватывало в основном общеполитические вопросы. Что же касается отношения к Ленинграду, то высшее нацистское руководство его не изменило, будучи уверенным в том, что на Восточном фронте Германия имеет дело с Untermenschen.[53] В октябре 1942 г. Гиммлер направил командованию группы армий «Висла» документ под названием «Die Sowjetischen Massnahmen zur erfolgreichen Verteidigung Leningrads» («Советские мероприятия по успешной защите Ленинграда»). В нем говорилось:

«Пусть все увидят с каким жестоким, хладнокровным противником нам приходится иметь дело. В отношении его не может быть и речи о заключении договора или жалости, [нужна] только суровость и еще большая твердость…»

Гиммлер заявил, что советская власть, руководствуясь соображениями военно-стратегического порядка, обрекла население блокированного Ленинграда на голодную смерть. Для Гиммлера оборона Ленинграда оказалась еще одним подтверждением верности «теории» нацизма, «призванного» решить проблему аваров, монголов, татар и турок⁶⁹.

Осенью 1942 г. немецкая пропаганда на Ленфронте старалась использовать существенное новшество, принесшее ей определенный успех в период операции по пленению значительного количества военнослужащих 2-й ударной армии, попавших в окружение. Вместо призывов к убийствам комиссаров и политработников в листовках содержались обращения к политсоставу переходить на сторону немецкой армии⁷⁰. В ряде листовок, адресованных политработникам, была предпринята попытка вступить в дискуссию по принципиальным теоретическим вопросам, вопросам морали. В частности, поднимались такие проблемы, как сущность отечественной войны, отношение политработников к общечеловеческим ценностям, в чем состоит смысл жизни и т. п. В листовках этого типа провозглашалась амнистия всем коммунистам и политработникам Красной Армии, которые добровольно перейдут на сторону Вермахта. В сброшенной 31 октября 1942 г. в расположении войск фронта анонимной листовке «К товарищам — бойцам, командирам и политработникам Красной Армии» содержалась развернутая и внешне привлекательная программа строительства «послевоенной России» и выхода из войны. Она включала в себя следующие положения:

1) прекращение военных действий,

2) перевод военной промышленности на производство товаров широкого потребления и сельскохозяйственных машин,

3) личная свобода,

4) амнистия коммунистам и политаппарату,

5) освобождение политзаключенных,

6) возвращение ссыльных,

7) упразднение колхозов,

8) установление единоличного хозяйства и права частной собственности,

9) восстановление ремесел и торговли,

10) свобода вероисповедания,

11) установление социальной справедливости, «мирный труд без большевиков и капиталистов»,

12) сотрудничество народов⁷¹.

Такого рода «программы» носили откровенно демагогический характер, поскольку важнейшие вопросы о власти, границах, принципах государственного устройства и так называемого «сотрудничества народов» в них не затрагивались вовсе.

Первые месяцы 1943 г. характеризовались снижением пропагандистской активности противника. Документы военных архивов практически не содержат информации о немецкой пропаганде в зоне действий Ленфронта, хотя в донесениях о политико-моральном состоянии личного состава и приводились примеры пораженческих или других негативных настроений⁷².

С весны 1943 г. вновь усилилась радио- и листковая агитация немцев. В связи с этим в некоторых частях КБФ появились случаи антисемитских высказываний⁷³, а Политуправление Ленфронта в мае издало специальный приказ о борьбе с пропагандой противника. В приказе отмечалось, что отличительной особенностью немецкой пропаганды было использование на всех участках фронта звукопередач. Содержание антисоветской агитации охватывало следующие темы:

1) популяризация власовского «Комитета» и его программы, целей РОА,

2) призывы к переходу на сторону немцев и обещание льгот изменникам (приказ ОКВ N 13),

3) распространение слухов о зверствах НКВД на освобожденной от немцев территории в отношении находившихся там в период оккупации советских граждан,

4) пропаганда немецкого «рая» на захваченной территории СССР,

5) всемерная компрометация советского комсостава: в немецких листовках командиры изображались развратниками, ворами, пьяницами, неучами и т. п.,

6) заявления о тяжелом положении в советском тылу,

7) компрометация правительства СССР и верховного командования, призывы к свержению существующей власти⁷⁴.

С 1 мая 1943 г. противник на всем протяжении фронта, а также в Ленинграде распространил огромное количество листовок. Как и ранее, их собирали и уничтожали, однако, «в ряде случаев была проявлена беспечность, и часть листовок осела в войсках и населенных пунктах»⁷⁵.