3.2. Православная миссия в освобожденных районах Ленинградской области
Вскоре после оккупации части районов Ленинградской области в 1941 г. немецкое командование приступило к открытию церквей и к активизации деятельности православного духовенства. Мероприятия, проводившиеся духовенством по указанию немцев, и вся церковная политика немцев были направлены на решение трех основных задач:
1) проведение пропаганды, имеющей целью представить немцев в роли защитников русского народа, доказать прочность успехов Вермахта;
2) оказание активного содействия немцам в проведении экономических и политических мероприятий, направленных на порабощение и ограбление советского населения;
3) сбор сведений о политических настроениях населения, экономическом положении районов и выдача советских патриотов немецким оккупационным властям.
Главой русской православной церкви немцами был назначен отлученный от церкви экзарх Эстонии — митрополит Сергий (Воскресенский), проживавший Риге.
На оккупированной территории Ленинградской области руководство осуществлялось через созданную в августе 1941 года «Указом» Сергия так называемую «Православную миссию». Управление «Миссии» находилось в гор. Пскове. Его возглавлял протоиерей К. И. Зайц, в прошлом крупный латышский миссионер. На допросе 2 ноября 1944 г. он заявил:
«В связи с продвижением немецких войск вглубь территории России встал вопрос о создании специального органа, который бы возглавил всю церковную работу в оккупированных областях и под флагом церкви развернул активную пропагандистскую работу против большевизма, сумел бы привлечь население к активному сотрудничеству с немецкими оккупантами в деле установления «нового порядка», воспитывал бы в народе доверие к немцам, как к своим «освободителям». Такой орган и был учрежден на заседании синода с членами миссии и представителями немецкого командования 15 августа 1941 г. под названием «Русская православная миссия в освобожденных областях России»»148.
Во многих районах области открывались церкви, в которых 2–3 раза в неделю проводилось богослужение. В Порховском районе, например, менее чем за год была восстановлена служба в шести церквях149. В конце 1941 г. в Гдове и Гдовском районе были открыты три православные церкви, а в Пскове и Острове — соборы епископов. Открытие церквей и соборов производилось по специальному решению высшего церковного совета. Об этом давалась информация в газетах. Такие мероприятия проводили в воскресные дни. Через старост деревень на них сгонялось большое количество народа.
Как отмечалось в сводке ЛШПД от 4 декабря 1941 г., обязательный характер носили обряды крещения, регистрации браков в церкви, исповеди. В церквях существовали книги записей перечисленных обрядов и их несоблюдение рассматривалось властями как посягательство на существующий на оккупированной территории порядок150. Общее количество появившихся за время оккупации церквей только на территории нынешней Новгородской области, составлявшей менее трети от прежней Ленинградской и входившей в ее состав, равнялось 40151.
Однако на начальном этапе немецкие власти не проявляли большой активности, наблюдая за тем, как происходит восстановление религиозной жизни. В феврале 1942 г. СД отмечала:
«Почти повсеместно не хватает священнослужителей. Поэтому они одновременно обслуживают несколько церквей. Отмечается рост интереса к церкви, некоторые храмы во время богослужения переполнены, так что верующие даже вынуждены стоять на улице. Большинство прихожан — лица среднего и старшего возрастов. В своих проповедях попы упоминают о заслуге немцев в деле освобождения от большевизма и возможности под защитой Вермахта без помех заниматься богослужением. Население более не боится открыто носить кресты. Примечательно, что жители крестят уже выросших детей, во многих случаях достигших уже 17- летнего возраста. До сих пор ничего неизвестно относительно попыток священнослужителей основать организованные общины»152.
Оккупированные районы Ленинградской области были разбиты на одиннадцать округов в составе 150 приходов. Во главе округов «Миссией» назначались благочинные, которые осуществляли непосредственное руководство священнослужителями всех церковных приходов153. В их руках было сосредоточено управление как духовной, так и административно-хозяйственной жизнью прихода. Такая форма церковной организации исключала возможность конфликтов между настоятелем и приходом, обеспечивала в приходской жизни единство церковно-политических убеждений и упрощала надзор за настроением прихода со стороны немецких властей.
Как уже отмечалось, назначение всех священников производилось после тщательной их проверки и главным образом из числа лиц, враждебно настроенных к советской власти и подвергавшихся репрессиям за контрреволюционную деятельность. Священник Завлоцкий в 1944 г. на допросе в УНКГБ ЛО показал:
«…Духовенство брали в основном из приезжих. Это были попы, бежавшие из ссылки. Они подавали заявления и им разрешалось благочинным совершать службу с последующим оформлением в управлении православной миссии».
О необходимости тщательного отбора и проверки кандидатов в настоятели и священнослужители миссия издала ряд циркуляров. Циркуляр управления миссии от 6 февраля 1942 г. предписывал:
«Согласно распоряжения высокопреосвященнейшего экзарха митрополита Сергия к проверке прав и прошлого местных священнослужителей, особенно прибывших из других областей или оставивших служение при советской власти, надлежит относиться с чрезвычайным вниманием, ни в коем случае не оказывать им преждевременного доверия и отнюдь не торопиться с выдачей им разрешения на священнослужение.
Высокопреосвященный экзарх находит, что в настоящее время в деле проверки местных священнослужителей обнаруживается излишняя доверчивость и недостаточная бдительность».
О специальном подборе миссией кадров духовенства из числа враждебных советской власти лиц свидетельствует также выдержка из опубликованного в газете «Северное слово» интервью с благочинным Гатчинского округа Амосовым, который заявил:
«…По распоряжению митрополита Сергия в монастыри принимаются монахи, которые при большевиках находились в гонении».
Бывший благочинный Лужского округа, репрессированный до войны советской властью, протоиерей Завлоцкий на допросе показал:
«…К 1943 году в округе было открыто около 10 церквей. В числе священников были: Образцов Михаил, который отбывал наказание на Беломорканале. В качестве дьякона Казанского собора из числа находившихся в лагере военнопленных был по предложению коменданта лагеря взят военнопленный Самгин Сергей. Самгин ранее отбывал наказание в лагере под Москвой».
Кроме того, в качестве священников в «Миссии» работали ранее репрессированные советской властью настоятель Вырицкой церкви Успенский, иеромонах Анатолий Стальников, протодиакон Гатчинского собора Василевский, бежавший с немцами настоятель церкви в селе Рождественно протоиерей Петр Кудринский. Священниками церквей, открытых в Волосовском районе, были: Никитин М. И. — быв. кулак, раскулаченный, Георгиевский А. Г. — отбывавший наказание по 1938 г. за антисоветскую деятельность. Священником церкви в селе Муссы Солецкого района был сын осужденного за контрреволюционную деятельность священника Васильев Н. В., сам в прошлом монах. Настоятелем церкви в селе Погост-Михайловское был назначен Макаренко С. А., который был дважды судим за антисоветскую деятельность и отбывавший наказание с 1933 по 1941 гг.
В штате управления миссии состояли священники из числа эстонцев и латышей, враждебно относящихся не только к советской власти, но и к русскому духовенству. К их числу относились заместитель начальника миссии Цепиксон, секретарь миссии протоиерей Жунда, пом. начальника миссии протоиерей Легкий, секретарь канцелярии экзарха латышский священник Венглас, начальник канцелярии Гримм.
Представители командования немецких войск, используя церковь в своих пропагандистских целях, соответственно, направляли деятельность церкви и оказывали ей помощь. Помощь эта выражалась в открытии церквей, в подготовке для них кадров, в оказании денежной и другой материальной помощи как миссии в целом, так и и отдельным приходам и священнослужителям. О характере этого руководства и помощи можно судить по следующим документам:
Журнал «Православный христианин» в декабре 1941 г. писал:
«27 ноября в Риге состоялась торжественная церемония. Представитель штаба Имперского руководителя Розенберга, д-р Першинг указал, что названный штаб, исполняя приказ, данный лично самим вождем, ведет духовную борьбу против основ большевистского мировоззрения и охраняет культурные ценности, созданные национальной традицией и поэтому уничтожаемые большевиками».
Выходившая в Дно газета «За Родину» писала:
«…Теперь в освобожденных областях население снова пользуется не только свободным правом исполнять свои религиозные обряды, но и полным покровительством германского командования, которое помогло восстановить разрушенные храмы и отремонтировать те, которые большевиками были приведены в негодность.
Материально помогая священнослужителям, германское командование дает полную возможность населению беспрепятственно молиться в своих храмах, совершать священные таинства и устраивать крестные ходы».
Один из активных деятелей миссии, священник Амосов 1 февраля 1942 г. заявлял на страницах газеты «Северное слово»:
«Следует отметить очень чуткое отношение к делам церкви со стороны Германского командования. Германское командование оказало церкви большую помощь. Оно снабдило монастыри картофелем, овсом и рожью».
Приведенное заявление члена миссии Амосова было подтверждено Гатчинским духовенством: Гатчинский собор получил безвозвратную ссуду из городского управления на восстановление храма в сумме 100 000 рублей, Иоанно-Предтеченская церковь получила ссуду в сумме 6000 рублей, а мужская монашеская община в Вырице поддерживалась большим клином отпущенной немцами земли и семенными ссудами, зерном и картофелем.
О количестве церквей, открытых при содействии немецкого командования на территории оккупировавшихся районов Ленинградской области, и о численности, священников дает представление опубликованная в журнале «Православный христианин» таблица:
В течение 1943 г. немцами дополнительно был открыт еще ряд церквей.
Фактической проверкой УНКГБ ЛО после освобождения районов было установлено, что немцами было открыто (не считая оккупированных Псковского, Палкинского и Островского районов) 168 церквей и 2 католических костела, в то время как до оккупации действовало всего 5 церквей.
Кроме материальной помощи, оккупационные власти ставили «Миссию» и подчиненное ему духовенство в привилегированное положение и стремились укрепить его авторитет, необходимый для более эффективного использования духовенства в их целях. Священник Гатчинской церкви Забелин отмечал:
«…Авторитет священников и вообще церковных сотрудников поддерживался немцами высоким.
Церковная работа квалифицировалась немецкими властями как активная работа в пользу германского фашизма».
Журнал «Православный христианин» в декабре 1942 г., описывая «торжество» передачи священных книг, писал:
«Представитель Имперского комиссара отметил, что Германия, уничтожая большевизм, с пониманием и уважением относится к религии и культуре освобожденных народов.
Германия вправе рассчитывать на то, что верующий русский народ высоко оценит подвиги освободительной германской армии и во всем окажет ей лояльную, деятельную жертвенную поддержку.
В своем ответном слове высокопреосвященный экзарх дал заверение в том, что чувство благодарности разделяют с ним все православные русские люди, как уже освобожденные от советского ига, так и все еще под ним томящиеся. Это чувство вновь побудит их молиться о поражении большевиков и честно, усердно, жертвенно помогать германцам».
Особую активность проявила «Миссия» в деле проведения систематической пропаганды. Она широко использовала с этой целью устные проповеди, беседы, церковные службы и профашистскую печать. При этом один из постоянных авторов дновской газеты в статье «Роль церкви в переживаемый момент» заявлял:
«Мы вовсе не за то, чтобы церковь стала политической трибуной, но в связи с переживаемым моментом с амвона можно и нужно проповедовать верующим о роли евреев в деле развития коммунистического движения, о гонении коммунистов на церковь и верующих христиан и о заслугах германской армии в деле освобождения России от ига большевизма»154.
Протоиерей Иоанн Легкий в журнале «Православный христианин» в статье «Церковь в судьбах России» писал:
«Отныне верит русский народ, что воскреснет святая Русь, но тогда, когда воскреснет во всей полноте вера в Бога и его святую церковь и когда будет сброшено безбожное коммунистическое иго».
В обращении к пастырям о необходимости систематического чтения проповедей для народа, начальник «Миссии» писал:
«Члены миссии при посещении приходов будут обращать внимание, в каком положении находится дело проповеди. Горе нам, если не благовествуем особенно в наше, чрезвычайно ответственное время».
О характере этих проповедей можно судить по проповеди митрополита Сергия от 11 июня 1942 г., в которой он говорил:
«В ночь с 21 на 22 июня исполняется год освободительной борьбы, которую ведет победоносная великогерманская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти расхитителей и насильников.
В связи с этим предписываю всему духовенству 21 сего июня, после божественной литургии и произнесения соответствующего слова, совершить богослужение о даровании Господом сил и крепости германской армии и ее вождю для окончательной победы над большевизмом».
Примером антисоветских проповедей служит проповедь, произносившаяся с амвона Казанского собора Амосовым:
«Благоденственное, мирное живое здравие за благое поспешение на врага, победу подай великому вождю народа германского — Адольфу Гитлеру, освободившему нас от тирании нечестивых людей, а также военачальникам армии германской и сохрани их долгие лета.
Освободителям земли российской от нечестивых людей и избавителям православной веры от гнета большевизма, всем ревнующим о благе народа и церкви и всем предстоящим и молящимся — долгие лета».
Не ограничиваясь проповедями, миссия предлагала настоятелям приходов проводить среди населения беседы по отдельной программе. С этой целью в сентябре 1942 г. «Миссия» разослала инструкцию, в которой говорилось, что темами собеседования должны быть:
а) выяснение слабости и несостоятельности материализма;
б) гибельность для человечества материалистического учения;
в) разъяснение тех оснований, на которые указывают большевики;
г) выяснение несостоятельности ссылок на науку и научные открытия для опровержения религиозных основ жизни;
д) согласованность науки с Библией в вопросе о происхождении мира, жизни и т. п.
О бывших собеседованиях, их характере, о задаваемых слушателями вопросах и отношении их как к собеседованиям, так к религии вообще — правление миссии просит давать сведения ежемесячно, а об особых случаях доносить немедленно.
Немецкая пропаганда активно велась и через издаваемые на русском языке газеты и журналы, большую роль в этом играл журнал «Православный христианин», начавший выходить в июне 1942 г. В первом номере этого журнала была помещена редакционная статья под названием «С нами Бог», в которой редакция писала:
«Православная миссия, выпуская первый номер «Православного христианина», от души желает, чтобы печатное церковное слово послужило общему делу восстановления нашей родины, делу воспитания нашего нового поколения, делу нашего духовного исцеления и выздоровления, в твердой вере в светлое будущее нашего народа, в искоренение силы зла на нашей земле».
В последующих номерах журнала также помещались антисоветские статьи. В журнале за июнь 1943 г. говорится:
«Надо разрушить большевизм, — необходимо воздвигнуть такой государственный строй, который бы зиждился на справедливых законах, воплощающих в жизнь волю народа».
В качестве дополнительных мер пропаганды в школах было введено преподавание «Закона Божия» и населению были предъявлены требования обязательного совершения религиозных обрядов.
Об этом благочинный Дновско-Порховского округа Рушанов в речи, произнесенной им на съезде духовенства округа, говорил:
«Требовать от священников преподавать в открываемых школах «закон Божий». Требовать у каждого совершать обряд крещения над некрещеными и церковного обряда брака над невенчанными в церкви».
Одной из задач, проводившейся православным духовенством с целью антисоветской пропаганды, являлось активное содействие в осуществлении мероприятий, направленных на экономическое и политическое порабощение советских людей.
Широко отмечались религиозные праздники, участие в которых иногда стимулировалось освобождением от работы. Каждое сколько-нибудь значительное мероприятие захватчиков, будь то введение «нового аграрного закона» или торжества по случаю годовщины «освобождения» того или иного города или населенного пункта Ленинградской области, неизменно сопровождалось богослужением и крестным ходом. В Псковском же районе, например, «в память освобождения от ига большевизма» помпезно отмечалось открытие Никандровской пустыни155. Как отмечала СД, проповеди носили «исключительно религиозный характер, хотя в каждой упоминался фюрер, немецкое правительство и Вермахт»156.
С марта 1942 г. предпринимались попытки подготовить новые кадры священнослужителей из числа пожилых лиц157. В целом, по данным СД, более 90 % прихожан были женщины и дети. Молодежь в возрасте 15–25 лет церковь не посещала. Лишь во второй половине октября 1942 г. информаторы службы безопасности отметили, что у молодежи стал проявляться интерес к церкви. В частности, было установлено, что именно она стремилась купить молитвенники158.
Экскурсы в прошлое российского православия в период полемики с советской пропагандой об истинном патриотизме и его корнях неизменно завершались утверждениями, что именно вера, столь ненавистная большевизму, «рождала Донских и Пожарских»159. В выпущенном миссией в марте 1942 г. воззвании по поводу проводимой германскими властями земельной «реформы» говорилось:
«Канули в вечность годы советского рабства. Никто не переносил этих ужасов долгих и кошмарных так, как перенес их русский крестьянин. Он, бедный и честный труженик родной земли, вражескою рукой был оторван от своего дела, от своего хозяйства, его трудолюбие получило позорное название «кулачества», «вредительства», «саботажа», «разорений», он шел на советскую каторгу работать на своих угнетателей. Сейчас все личные интересы должны быть принесены в жертву великому делу, делу освобождения всего мира от пут сатанинской власти, делу восстановления и возрождения нашей Родины».
В циркуляре управления православной миссии было сказано:
«8 марта с. г. по всей стране будет опубликован закон об отмене колхозной системы и новый порядок землепользования. В связи с этим нам надлежит служить в воскресенье благодарственный молебен с провозглашением многолетия вождю народа германского и с оглашением прилагаемого воззвания… В тех приходах, где имеются отделы германских хозяйственных комендатур, этот молебен предполагается соединить с германским актом.
Вам надлежит всячески разъяснять населению о великом историческом значении этой аграрной реформы, призывать население к труду и исполнению предписаний власти».
Циркуляр миссии от 8 июня 1943 г., разосланный в связи с годовщиной проведения земельной «реформы», гласил:
«В день св. Троицы германское командование объявило торжество передачи земли в полную собственность крестьянства, а посему предлагается управлению миссии дать распоряжение всему ведомственному духовенству специально в проповедях отметить важность сего мероприятия».
По указанию германского командования православная миссия через местное духовенство оккупированных районов области собирала сведения разведывательного характера, информацию о настроениях населения и выявляла антифашистски настроенных лиц с целью выдачи их немецким властям.
В циркуляре «Миссии» от 4 марта 1943 г. говорилось:
«Предписуется нам, согласно распоряжения соответствующих учреждений германской власти, не реже чем раз в месяц доставлять в управление миссии подробный отчет о положении в наших приходах: о настроениях населения, о деятельности городских, волостных и сельских учреждений, о вашей приходско-духовной деятельности».
9 июня 1943 г. управление «Миссии» предписывало всем благочинным:
«Представить в управление миссии сведения следующего характера: охарактеризовать популярность власовского движения, отношение к нему местного населения. Сделать сопоставления между отношением населения к власовскому движению и к партизанам, указав на чьей стороне находятся симпатии населения, какое из них пользуется большим доверием и сочувствием».
10 августа 1942 г. «Миссия» предлагала настоятелям в кратчайший срок и с соблюдением строжайшей конспирации собрать сведения о наличии зерновых и овощей у населения, а также осветить настроения жителей. Об этом в циркуляре сказано:
«Управление православной миссии просит представить объективные и правдивые сведения о нижеследующем:
1. Каков в нынешнем году урожай хлеба с одного гектара; плохой, средний или выше среднего: какое количество можно снять с одного гектара при плохом урожае, среднем и выше среднего; сведения надо дать отдельно об урожае яровом и озимом;
2. Сколько зерна надо оставить на семена с одного гектара;
3. Сколько хлеба надо оставить на месяц на прокормление одного человека;
4. Сколько хлеба надо было бы оставить с гектара для продажи на свободном рынке;
5. Сколько хлеба с одного гектара можно передать хозяйственным учреждениям по официальной линии.
Такие же сведения надо дать на вопросы упомянутых 5 пунктов о картофеле, об овощах; например: капуста, огурцы, морковь, брюква, свекла».
Кроме того, «Миссия» через благочинных и священников занималась сбором сведений о настроениях населения в отношении его к власовскому «движению», о партизанах, а также собирала сведения о наличии запасов продовольствия и видах на урожай.
На территорию, оккупированную немцами, были заброшены книга «Правда о религии в России», патриотические воззвания митрополита, а впоследствии патриарха Сергия, Ленинградского митрополита Алексия, которые оказывали свое влияние на население и часть духовенства.
В связи с этим немецкое командование через «Миссию», печать и проповеди в церквях распространяло провокационные листовки, пытаясь дезавуировать эти документы.
Пытаясь организовать борьбу против Московской патриархии, немцы в то же время жестоко подавляли проявления патриотизма со стороны духовенства на территории оккупированных районов.
За отказ от служения молебнов в честь германской армии и за призыв к населению сопротивляться насильственной эвакуации немцами были расстреляны гатчинский священник Петров Александр, священник Орлинской церкви Суслин и священник Югостицкой церкви Лужского района Воробьев.
Факты проявления патриотизма и оказания сопротивления немцам отмечены в ряде районов Ленинградской области. Так, например, священник церкви в с. Хохлово Порховского района Пузанов, 56 лет, в течение 2 лет был связан с партизанами и по заданию командования партизанской бригады неоднократно ходил в разведку в тыл к немцам. Пузановым среди верующих в период оккупации были собраны средства в фонд обороны.
Священник Христово-Рождественской церкви дер. Бельской Середкинского района Богданов оказывал помощь партизанам, в период оккупации района собрал в фонд обороны среди верующих 6400 рублей деньгами и переслал их Ленинградскому митрополиту для передачи государству.
В Карамышевском районе священник церкви д. Дубановичи Кирилл также оказывал помощь партизанам, ходил в разведку в немецкий тыл.
Он же собрал в фонд обороны 50 тыс. рублей деньгами. По окончании богослужения священник Кирилл в церкви среди группы верующих проводил читку сводок Совинформбюро.
В «юбилейный» день взятия немцами Вырицы священник Вырицкой церкви Ноздрин заявил с кафедры: «радоваться нечему, когда повсюду кровь и страдания людей». Ноздрина вызвали к митрополиту, который предъявил ему обвинение в неправильности его рукоположения. Ноздрин вступил в спор с митрополитом и «дело» кончилось запрещением Ноздрину служить в церкви.
Но в целом враждебное отношение к советскому строю большинства духовенства в районах, подвергшихся временной оккупации, обеспечивало с его стороны активную помощь немцам. В связи с этим среди духовенства оказалось значительное количество предателей и пособников немцев.
Характерным примером активного сотрудничества с немцами является дело арестованного священника Гатчинской церкви, агента немецких контрразведывательных органов Апраксина В. Н., 1891 г. р., русского, со средним образованием, окончившего духовную семинарию. До 1930 г. он был священником, а затем за контрреволюционную деятельность был осужден к 5 годам исправительных работ.
До Отечественной войны проживал в г. Гатчина, где работал плотником ремстройконторы. Проживая на временно оккупированной немцами территории, Апраксин в 1942 г. был завербован начальником полиции. По заданию немецкой разведки занимался выявлением политических настроений жителей поселка Мариенбурга г. Гатчина и о всех лицах, проявляющих антигерманские настроения, он доносил в гестапо.
В своих проповедях Апраксин всячески восхвалял государственный строй нацистской Германии и Гитлера, призывал верующих вступать в «Русскую добровольческую армию» и организовывал сбор денежных средств на поддержание «РОА».
Об антисоветской деятельности Апраксина в период немецкой оккупации арестованный по другому делу Терентьев показал:
«...Антисоветскую пропаганду Апраксин проводил как в церкви, так и среди своего окружения. В церковных проповедях он призывал «молиться, чтобы закончилась победно для немцев война». Среди окружения вне церкви он заявлял: «Немецкая армия совместно с «РОА» укрепит тот строй, при котором будет легко и зажиточно жить»».
Свидетель Шуев К. С., осужденный по другому делу, в отношении контрреволюционной деятельности Апраксина показал:
«…В начале учебного 1942/43 гг. в Мариенбургской прогимназии в присутствии городского головы Рассказова и немецких офицеров Апраксин перед учениками в своей речи провозгласил «Победоносному германскому воинству и вождю Адольфу Гитлеру многия лета»».
В годовщину нападения Германии на СССР Апраксин отслужил благодарственный молебен, на котором он говорил:
«…Верующие граждане! Пришел освободитель на нашу землю и освободил нас от большевизма. Надо собрать средства на содержание «РОА», которая будет вести борьбу против Красной Армии».
(Из показаний свидетеля Вишневской Д. В.)
Арестованный Апраксин подтвердил показания свидетелей о его антисоветской деятельности, признался в сотрудничестве с гестапо. По этому вопросу он показал:
«Проживая на оккупированной территории, я всячески помогал немцам в борьбе против советской власти. Летом 1942 г. я был завербован начальником полиции для шпионской работы.
Выполняя задание немецкой разведки, я предал советского патриота Левшина, которого немцы арестовали и расстреляли…. Я сообщил об антинемецких настроениях Шестовой, Зорина и др. лиц».
Одним из агентов немецкой контрразведки являлся также Налимов Алексей Михайлович, 64 лет, русский, сын священника, священник Ольгинской церкви в г. Луга. Налимов служить в церкви начал при немцах. Был завербован для предательской деятельности. На допросе Налимов показал:
«Я дал немецкому офицеру согласие выявлять людей, недовольных германской армией и советских граждан. Мое согласие, данное немецкому офицеру выявлять людей, недовольных германской армией и советских граждан было оформлено подпиской»160.
«Миссия» также поддерживала тесный контакт с «Русским Комитетом», находившемся в Пскове. На допросе в УНКГБ ЛО К. И. Зайц по этому вопросу показал:
«После своего приезда в гор. Псков Власов пригласил меня и других представителей миссии явиться к нему в помещение немецкой комендатуры для беседы о деятельности миссии.
Познакомившись с нами, Власов стал интересоваться положением миссии и ее антисоветской деятельностью и взаимоотношениями миссии с немецкими властями.
Власов просил, чтобы миссия через священнослужителей повела агитацию за вступление молодежи в ряды «русской освободительной армии», установила тесный контакт с «Русским комитетом», находившимся в Пскове и использовала его пропагандистские кадры в своей агитационной работе.
В конце беседы Власов выразил уверенность в том, что Управление православной миссии даст соответствующее указание всем священнослужителям о популяризации «РОА».
В ответ на это я заверил Власова, что его просьбы будут выполнены, так как они полностью совпадают с задачами православной миссии».
В дальнейшем по указанию Псковского СД «Православная миссия» и «Русский комитет» развернули среди населения оккупированных районов активную профашистскую агитацию, всячески восхваляли власовское движение и призывали молодежь вступать в ряды «РОА». В течение 1943 г. «Русским комитетом», совместно с «Православной миссией» был выпущен ряд антисоветских листовок, содержащих призывы к вступлению населения в ряды «РОА».
Используя устные проповеди, беседы, церковные службы и профашистскую печать, духовенство призывало население к беспрекословному повиновению немецким властям и выполнению всех проводимых немцами мероприятий. Служились благодарственные молебны в честь германской армии, распространялась клевета о Советском Союзе и Красной Армии, всячески разъяснялось значение проводимой немцами земельной «реформы» и ликвидации колхозов.
Факты совместной антисоветской деятельности «Православной миссии» и «Русского комитета» подтвердил арестованный Жунда:
«Совместная деятельность «Миссии» и «Русского комитета» в основном шла по линии развертывания широкой антисоветской и профашистской пропаганды, организации специальных докладов, лекций, бесед, выступлений по радио и совместном выпуске антисоветских листовок.
Помимо этого, «Миссия» через подведомственное ей духовенство проводила среди населения и русских военнопленных широкую пропаганду за вступление в ряды «РОА»»161.
«Религиозный ренессанс» в период немецкой оккупации имел серьезные последствия для отношений власти и церкви не только применительно к населению освобожденных районов, но и Ленинграда. Воспринимая возрождение религии и институтов православия практически исключительно через призму деятельности «Православной миссии», УНКГБ ЛО приложило немало усилий как по сворачиванию деятельности церкви в Ленинградской области, так и в Ленинграде.
Утверждая, что «почти все священники являлись агентами немецкой разведки и вели контрразведывательную работу по заданию «Управления православной миссии»», УНКГБ ЛО в феврале 1945 г. рапортовало, что в районах Ленинградской области число действующих церквей сократилось почти в три раза, но все же их число осталось значительным. Все 57 церквей были православного толка и обслуживались 24 священиками.
Вместе с тем и после освобождения Ленобласти от оккупации УНКГБ ЛО вынуждено было признать наличие «широкого движения церковников за открытие церквей в Тихвинском, Всеволожском, Мгинском и других районах области». В частности, в Тихвинском районе была открыта одна православная церковь, на ремонт которой было собрано среди населения около 250 000 рублей.
Активизировали свою деятельность и сектанты: в Павловском и Лужском районах — чуриковцы, в Волосовском, Кингисеппском и Гатчинском районах — евангелисты, адвентисты и др.162