Глава XI Под дланью Казимира Великого

В соответствии с предлагаемой отечественными учебниками истории периодизацией в эпохе пребывания украинских земель в составе Великого княжества Литовского после сражения на Синих Водах наступил новый этап. Продолжался он чуть более двадцати лет (с 1362 по 1385 г.) и характеризовался рядом особенностей в государственном и общественном устройстве Литовской державы. Само Великое княжество в те годы представляло собой своеобразную федерацию полусамостоятельных земель-княжеств, равноправными субъектами которой выступали Киевщина, Чернигово-Северщина, Подолье и Волынь. Внутриполитическая ситуация в этой федерации отличалась крайним своеобразием: после присоединения Среднего Поднепровья и Подолья литовский этнос среди населения Великого княжества оказался в подавляющем меньшинстве. Как отмечает украинский историк Н. Яковенко, в Литовском государстве «от народа — завоевателя, в сущности, оставалось только название: Великое княжество Литовское. Фактически же почти 90 % населения составляли русины, т. е. белорусы и украинцы». Соответственно и территория этнической Литвы занимала не более одной десятой части общей площади страны. Впечатляющий демографический и территориальный перевес славянских земель дополнялся еще и более высоким уровнем культуры русинского населения. Столь существенное преобладание славянского этноса обусловило сохранение в землях Руси старой системы управления, в которой Гедиминовичи заменили киевскую династию Рюриковичей. Эти же преимущества создавали благоприятные предпосылки для устойчивого доминирования русинов во всех сферах государственной и общественной жизни Великого княжества Литовского на протяжении последующих десятилетий. Еще одной отличительной особенностью этого периода было повсеместное освоение литовскими князьями языка, обычаев, бытовых навыков, а зачастую и вероисповедания своих славянских подданных.

Сам князь Ольгерд, конечно, вряд ли подозревал, что, по мнению будущих историков, после присоединения очередных русинских территорий его государство вступило в новый исторический этап. Времени и возможности для столь обобщенных размышлений у литовского государя было крайне мало. Главной заботой великого князя по-прежнему оставалась война. Благодаря согласованным с Мамаем условиям владения литовцами юго-западными землями Руси угрозу со стороны Орды удалось устранить, но по-прежнему с двух сторон над Литвой угрожающе нависали мощные группировки Немецкого ордена. В 1363 г. крестоносцы совершили новый рейд в Жемайтию. На следующий год после долгой осады крестоносцам открыл ворота замок Велона. Великий маршал Схиндеркопф обещал в случае капитуляции сохранить жизнь защитникам Велоны, однако клятву свою нарушил, и гарнизон был уничтожен. Литовцы ответили разрушением замков Ангербург, Скальвяй, Рагайне и Каустричяй, но это были только отдельные успехи, которым в немалой степени способствовало мирное соглашение, заключенное с польским королем Казимиром на период до 1366 г. Перевес в войне был на стороне Ордена, и рыцари начали утверждаться на литовском берегу Немана.

Вскоре был раскрыт заговор против князя Кейстута, во главе которого стоял его сын Бутовт. Причины, побудившие Бутовта вступить в контакт с крестоносцами и заключить с ними союз, остались неизвестными. Благодаря виленскому наместнику, который хотел предупредить Кейстута об измене, но был при этом убит, заговор удалось заблаговременно раскрыть. Бутовт с немногочисленной свитой укрылся у крестоносцев, и с большим торжеством был окрещен под именем Генриха. Рассчитывая на поддержку сторонников перебежавшего князя, магистр Ордена объявил большой поход на Литву. В середине августа 1363 г. экспедиция, имевшая своей целью доставить Бутовта прямо на Виленский престол, была подготовлена. Рыцари, миновав Вилькомир, подступили к Вильно, подожгли его предместья, однако комендант гарнизона сдать столичные замки отказался. Литовцы на сторону Бутовта переходить не желали, князя-перебежчика стали покидать даже те, кто состоял в его свите. Убедившись, что возлагавшиеся на сына Кейстута надежды оказались несостоятельными, крестоносцы быстро отступили в свои пределы. Штурмовать мощные замки Вильно магистр не решился.

По возвращении в Пруссию Бутовт оставил владения Ордена и с титулом герцога поступил на службу к германскому императору. Вплоть до 1377 г. источники упоминают о нем, как о возможном кандидате на литовский престол. Это создавало некоторые неудобства Ольгерду и Кейстуту в их европейской политике, но измена члена великокняжеской семьи была далеко не самым опасным событием лета 1365 г. Как отмечает В. Антонович, в летописях неоднократно встречаются сведения о перебежчиках как от литовцев к крестоносцам, так и обратно, поэтому сам по себе переход Бутовта на сторону противника не являлся чем-то исключительным. Наибольшая опасность состояла в том, что войска крестоносцев, пытавшиеся посадить Бутовта на великокняжеский стол, смогли подойти к Вильно. Если не считать вторжения татар под командованием Бурундая в конце 1250-х гг., это был первый случай, когда враг достиг литовской столицы. Оборона на Немане более не сдерживала противника, и отныне рейды крестоносцев стали регулярно достигать центральных районов Великого княжества.

Развивая свой успех, Орден продолжал наращивать военную активность. В том же 1365 г. крестоносцы осуществили еще два похода на Литву под командованием родственника польского короля Владислава Белого и германского аристократа Ульриха фон Хатнова. Участвовавшие в походе фон Хатнова английские и шотландские рыцари ворвались в окрестности Гродно. Положение спасла только хитрость, к которой прибег возглавлявший оборону города один из сыновей Кейстута Патирг. Не имея достаточно сил для обороны, Патирг отправил навстречу крестоносцам православную процессию с крестами и хоругвями. Иноземные рыцари растерялись — они собирались воевать с язычниками, а вместо этого увидели перед собой христиан, — и повернули назад. По сведениям В. Антоновича, вместо награды за проявленную смекалку Кейстут направил сына на восточную границу, поскольку тот был замешан в заговоре Бутовта. Вскоре Патирг погиб в боях с татарами.

Измена сыновей и смерть одного из них не изменили благородного характера князя Кейстута. Он не упускал случая обратить внимание своих христианских противников на нарушение ими рыцарского этикета и делал это порой весьма неординарными способами. Тот же В. Антонович рассказывает об инциденте в 1366 г., когда Кейстут и маршал Ордена условились о проведении личной встречи в городе Инстербурге. Литовский князь вошел со своими спутниками в пределы Пруссии, а крестоносцы меж тем разместили сильный отряд в замке Тамове, располагавшемся между Инстербургом и литовской границей. Когда литовцы остановились на отдых неподалеку от Инстербурга, в их стан вбежал раненый стрелой зубр. Князь, обладавший опытностью и чуткостью партизана, тут же предположил, что в той стороне, откуда прибежал зубр, находятся вооруженные люди. Отряд Кейстута поскакал к Тамову, захватил засаду врасплох и перебил рыцарей. Удостоверившись, что гарантии безопасности встречи тевтонами нарушены, Кейстут и его сопровождение, тем не менее, отправились в Инстербург, оседлав при этом лошадей убитых крестоносцев. Во время торжественной встречи литовцев один из командоров Ордена заметил, что князь и его свита прибыли на конях, принадлежавших его собственному отряду, «…и вскричал в изумлении: “Этого я никогда не ожидал!” На это Кейстут ответил с иронией: «Что делать, таковы теперь стали времена и нравы». Встреча была проведена, но свой натиск крестоносцы не ослабили.

В 1367 г. на левом берегу Немана, чуть ли не под самым Каунасом, тевтоны основали новый форпост Мариенбург. Ближайшие литовские волости при этом были подвергнуты опустошению, а их население чуть ли не поголовно истреблено. Дать должный отпор новому успеху Ордена литовцы не могли, так как все их силы были собраны на юге, где возобновилась война с Польским королевством.

* * *

После десяти лет относительного мира король Польши Казимир, неудовлетворенный прежним разделом галицко-волынских земель, решил, что наступил подходящий момент для пересмотра прежних договоренностей. К новому витку борьбы с Великим княжеством Литовским ему удалось привлечь весьма внушительные силы. Заключил король Казимир и соглашение с крестоносцами. События не заставили себя ждать — после истечения срока перемирия в 1366 г. вспыхнула третья война за земли Галичины и Волыни.

Антилитовская коалиция напала на Великое княжество с двух сторон: польский король двинулся на Волынь, а крестоносцы ударили на Литву. После вторжения польских войск в Белзскую землю, не имевший достаточных сил для обороны Юрий Наримунтович принес Казимиру присягу на верность и получил от него в лен Белз и Холм. Затем польские войска заняли Владимир, Луцк и расположенный в окрестностях Львова Олесский замок. Предположительно, в ходе боевых действий, войска вассала короля Казимира Александра Кориатовича вошли в Боброцкий удел его брата Дмитрия, который не стал оказывать сопротивления и отступил на Волынь. Стремясь избежать катастрофы, князь Ольгерд был вынужден согласиться на следующие условия короля Казимира: Белзская и Холмская земли оставались Юрию Наримунтовичу в качестве его пожизненного владения, зависевшего от Польши, а города Владимир и Кременец получал, тоже в качестве польского лена, князь Александр Кориатович.

Князю Любарту остался Луцкий удел с некоторыми округами, принадлежавшими прежде Владимирскому княжеству. Северную область волынских земель получил пятый сын Ольгерда Федор. В то же время, польский король отказался от всяких притязаний на Берестейскую землю и признал ее собственностью Кейстута. Со стороны Великого княжества Литовского договор подтвердили Ольгерд, Кейстут и Евнут. Грамоту Любарта, подтверждавшую условия договора 1366 г., засвидетельствовал вместе с другими вельможами и Данило Острожский, продолжавший нести службу у своего Волынского повелителя. Впрочем, по сообщению Н. Яковенко, это не помешало князю Даниле в дальнейшем получить от короля Казимира права на управление Холмом. Боброцкий князь Дмитрий Кориатович, оставивший без боя свой удел, других владений от разгневанного таким поступком Любарта не получил. Он эмигрировал в Московию, где в скором времени стал «нарочитым воеводой и полководцем», героем Куликовский битвы Дмитрием Боброк-Волынским.

После заключения мира во все замки оккупированных земель король Казимир ввел свои гарнизоны и назначил польских старост, а в Теребовле по его приказанию была построена каменная крепость. Как отмечает украинский историк О. Д. Бойко, вследствие подчинения Польше Галичины и части Волыни к коронным землям было присоединено 52 тысячи квадратных километров с населением около 200 тысяч человек, что увеличило территорию королевства почти в полтора раза. Признавала вассальную зависимость от Польши и значительная часть Подольской земли, где в начале 1360-х гг. окончательно сформировали свои уделы Кориатовичи. Владения братьев, очевидно, отличались друг от друга по размерам и экономическому значению. Довольно рано среди них стали преобладать уделы с центрами в Каменце и в Смотриче, где после 1362 г. разместил свою столицу Константин Кориатович. В первой половине 1370 гг. Каменцем и Смотричем владели его братья Юрий и Александр, от имени которых была выдана грамота на магдебургское право г. Каменцу. Князь Юрий пожаловал также различные угодья Смотрицкому монастырю, а после его кончины Александр Кориатович, пользовавшийся титулом «князь и господарь Подольской земли», сделал столицей своих владений Каменец.

По оценке В. Антоновича, статьи подписанного в 1366 г. договора между Польшей и Литвой «представляли только полумеры, не решавшие окончательно спорного дела, война вспыхнула потому вслед почти за его заключением: уже в 1368 году Кейстут опустошал Мазовию и сжег город Пултовск». Это нападение Кейстута позволило Юрию Наримунтовичу несколько позже избавиться от польской зависимости, и Белз с Холмом «отложились» от Польши. Не смирились литовские князья и с потерей владимирских земель, а потому дальнейшая война за наследие Романовичей была неизбежна.

* * *

Несмотря на то, что окончательный состав отошедших к Польше территорий бывшего Галицко-Волынского княжества еще подлежал определению на полях сражений, король Казимир продолжал вести целенаправленную колонизацию захваченных земель. Галичина все активнее вовлекалась в общественные и экономические отношения Польского государства, и ее присоединение к коронным землям становилось необратимым. Все это понуждает нас более внимательно присмотреться к порядкам, которые приносили поляки на земли русинов, а заодно и к королю Казимиру, не случайно получившему в истории своей страны прозвание Великий. Отметим, что вопреки часто встречающему утверждению об исключительно отрицательном воздействии польской «оккупации» на жизненный уклад населения Галичины, далеко не все вводимые поляками порядки имели сугубо негативные последствия. К примеру, еще в 1336 г. король Казимир предоставил немецко-польской общине города Львова магдебургское право, оговорив при этом, что и другие этнические группы горожан: русины, армяне, евреи и «сарацины» могут получить такие же права самоуправления, если пожелают. О положительном влиянии магдебургского права на развитие средневековых городов пишут многие авторы. Значительно реже из их трудов можно узнать, что же реально давали вводимые им порядки горожанам, в частности, жителям Львова.

Напомним, что под общим названием «магдебургское право» скрывалось несколько сборников средневекового городского права, основным принципом которого было самоуправление горожан. Согласно «Истории Польши» под редакцией М. Тымовского, Я. Кеневича и Е. Хольцера это универсальное законодательство появилось в Польше еще в последние десятилетия XII в. На польские земли его принесли переселявшиеся в Силезию колонисты из Германии, в связи с чем поляки зачастую называли его «немецким». В литературе, при характеристике источников магдебургского законодательства, обычно содержатся ссылки на «Саксонское Зерцало» — сборник саксонского обычного права той эпохи. Однако наибольшее распространение в средневековой Европе имел сборник «Вейхбильд» (от немецкого Weichbild — территория города), вобравший в себя часть норм «Саксонского Зерцала». Именно «Вейхбильд», в специальной редакции, составленной в 1306–1308 гг. в Кракове, и получил распространение в Польском королевстве.

В Великой и Малой Польше колонизация на основе немецкого права происходила в первых десятилетиях XIII в., а столетием позже она распространилась и в Мазовии. Для сравнения отметим, что в Великом княжестве Литовском его столица Вильно получила магдебургское право в 1387 г., а из славянских городов Литвы городское самоуправление впервые введено в Берестье в 1390 г. При этом великий литовский князь Витовт, в отличие от Казимира Великого, постановил, что литовцы и русины не могли приниматься в члены городской общины даже в случае принятия католической веры. Сопоставляя данный запрет с практикой введения городского самоуправления в Польше в XIII в., когда привилегии предоставлялись исключительно иностранным колонистам, исследователи объясняют причины такого решения Витовта стремлением сохранить традиционные формы зависимости местного населения. Напомним также, что Киев получил магдебургское право только в 1490-х гг., то есть почти на 140 лет позже. Как пишут авторы упомянутой ранее «Истории Польши», организаторами перевода населенных пунктов на магдебургское право выступали так называемые «локаторы», получавшие за это «…наследственную должность «войта»[6] и щедро наделявшиеся землей, правами на постройку мельницы, получение части чинша[7] и судебных штрафов, а также содержание лавок (в том числе мясных). В основе локации городов находился их вывод из-под юрисдикции княжеских чиновников и передача функций последних войту, который должен был руководствоваться принципами магдебургского права. Основным правом колонистов являлась личная свобода (выделено мною — А. Р.), а главным элементом самоуправления были городской совет и городской суд, члены которых избирались из числа горожан. Города на несколько лет освобождались от податей, после чего с них собирались чинши, распределявшиеся по городским кварталам, лавкам и ремесленным мастерским».

Права, которыми наделялись городские общины, формулировались в локационных грамотах, а поскольку в основе таких грамот лежали нормы одного и того же магдебургского права, то и правовые статусы городов и их жителей были очень близки. Эти нормы регламентировали многие стороны жизни горожан и организации ремесленного производства, включая и внутреннее устройство городов. Прежняя бессистемная городская застройка сменялась более упорядоченной планировкой, с четко обозначенной сетью улиц и центральной площадью (рынком) с церковью на одном из углов. Пространство между улицами разделялось на отдельные участки, право собственности на которые переходило по наследству.

Главным следствием широкого введения магдебургского права и появлением значительного количества лично свободных людей стало формирование одного из трех основных польских сословий — городского. Это сословие делилось на патрициат (богатых купцов, собственников городских участков и домов) и так называемое «поспольство» (простонародье), состоявшее из ремесленников и мелких торговцев. Члены обеих групп имели наследственные права городского гражданства, чем отличались от остального населения городов — бедноты, называемой плебсом.

Еще одной чертой польского городского сообщества XIV в. стали еврейские общины. Королевский двор был заинтересован в притоке в страну людей, обладающих значительными денежными средствами, и принимал ряд мер протекционистского характера для привлечения в Польшу иудеев. Как нехристиане евреи не подпадали под «городское право», и согласно привилеям Казимира Великого от 1364 и 1367 гг. подчинялись непосредственно королевской администрации, считались «людьми короля» и имели собственное самоуправление и судопроизводство. В большинстве городов им запрещалось заниматься ремеслами, а отчасти и торговлей, в результате чего в руках евреев сосредоточилось ростовщичество, что только способствовало наращиванию их капиталов. Из этой же группы населения зачастую рекрутировались сборщики таможенных пошлин и управляющие монетных дворов.

Параллельно с городским сословием в Польше происходило формирование двух других сословий польского общества — рыцарства и духовенства. Рыцарем считался человек, имевший землю на основе рыцарского права (iure militan), обязывающего принимать участие в конном строю в походах своего князя. Польской спецификой рыцарства являлось отсутствие какой-либо внутренней иерархии в рамках этого сословия, разделявшей рыцарей других европейских стран на вассалов и сеньоров. В качестве единственного сеньора многочисленной рыцарской группы выступал князь, и каждый рыцарь был зависим только от него.

Положение, которое занимало в польском обществе еще одно свободное сословие — католическое духовенство — отчасти походило на положение православного духовенства Руси. После перехода Поморья под власть Тевтонского ордена все польские приходы, независимо от их государственной принадлежности, по-прежнему входили в единую Гнезненскую митрополию. Таким образом, церковь стала единственным общественным институтом, а католическое духовенство — единственным сословием, обеспечивавшим единство разделенных польских земель. В то же время, духовное сословие, подобно горожанам, имело в своей среде большое количество иноземцев, поскольку с XII в. в Польше действовали монашеские ордена цистерцианцев, иоаннитов, премонстрантов, францисканцев и доминиканцев. Их связи с монастырями на родине способствовали привлечению в страну образованного духовенства из Европы и этническому многообразию польского церковного сословия.

Конечно, большое количество иностранцев, являвшихся к тому же наиболее квалифицированным и образованным слоем населения, создавало для королевской власти определенные трудности. Так, поселившиеся на польских землях немецкие колонисты пользовались первоначально своеобразным правом экстерриториальной подсудности, обращаясь для апелляции при разрешении споров не в местные, а в иностранные суды, особенно в Магдебург. Унаследовав такое положение от прежних времен и понимая его пагубность для интересов Польского государства, Казимир Великий учредил в Сандомире, Кракове, Калише и других городах высшие суды. Эти суды король объявил последней инстанцией при разрешении споров среди населения, жившего по немецкому праву, а за обращения в суды чужих государств карал конфискацией имущества.

По характеристике польского историка Вл. Грабеньского, король Казимир, имевший при вступлении на трон далеко не лучшую репутацию, в зрелые годы «смотрел на уважение к закону как на основу общественного порядка, на строгое отправление правосудия как на главную обязанность правительственной власти. Он был в равной мере враждебен как высвобождению духовенства из-под верховенства государственной власти, так и своеволию магнатов и шляхты». Для наблюдения за исполнением законов Казимир ввел в разных частях страны генеральных старост и наделил их почти королевской властью. Его подданным поначалу было трудно примириться с вводимыми королем порядками. Шляхта, привыкшая за долгий период удельной раздробленности «к лености и разбоям», волновалась, создавала направленные против короля союзы, но Казимир сурово усмирял противников своих преобразований.

В то же время понимая, что укоренение порядка, основанного на повиновении закону, не может проводиться только властью одного короля, Казимир принимал меры для подготовки людей, которые понимали и поддерживали бы его замыслы. Для этого в 1364 г. король основал в Кракове академию, ставшую вторым подобным учебным заведением Центральной Европы, после учрежденного императором Карлом IV Пражского университета. В академии было создано одиннадцать кафедр; восемь из них предназначались для преподавания правоведения, две медицинских и одна — свободных наук. Краковская академия должна была стать высшим звеном существовавшей в то время в Польше системы образования. В соответствии с общеевропейской практикой в основе польской средневековой образованности лежало изучение так называемых «семи свободных искусств», которые подразделялись на две группы: trivium («три пути», или «тройной путь») и quadrivium («четверопутие»). Обучение начиналось с освоения «тривиума», включавшего в себя грамматику, риторику и диалектику, при этом грамматика изучала латынь, риторика знакомила с латинскими авторами и азами искусства красноречия, а диалектика обучала логическим приемам мышления. Курс дальнейшего обучения — «четверопутие» — состоял из арифметики, геометрии, астрономии и музыки. В Польше XIV в. полностью или частично «четверопутие» преподавало около сорока школ, в которых обучались как будущие священники, так и миряне. Однако для дальнейшего образования полякам нужно было отправляться в университеты других европейских стран. К примеру, высшие сановники времен Казимира — канцлер Я. Сухывильк, архиепископ Я. Богория и епископ Кракова Ф. Мокрский, завершали свое обучение в Италии. По замыслу короля, Краковская академия и должна была дать его подданным возможность обучаться в своей стране.

Король Казимир Великий. Портрет работы Я. Матейко

Занимался польский повелитель и укреплением обороноспособности королевства. Казимир финансировал строительство более чем пятидесяти замков из кирпича и камня, в том числе в расположенных на украинской территории Теребовле и Кременце, а также дал разрешение на строительство стен в тридцати городах.

Отметив некоторые черты общественной жизни Польши того времени и проводимых королем Казимиром преобразований, подчеркнем, что отныне они оказывали воздействие и на Галичину. Как пишет Н. Яковенко, «именно в эти неспокойные времена судьбы галичан были окончательно переориентированы на Запад — на образцы, заимствованные у венгерских, чешских и польских соседей». Галицкая половина государства Романовичей навсегда исчезала с политической арены, но оставляла, по мнению указанного автора, в наследство своему населению культуру, значительно отличавшуюся от культуры остальной территории Руси.