6. Промышленность: рабочий контроль, планирование, национализация. Буржуазное управление, управление «снизу» или управление «сверху»? Практическое разрешение конфликта
6. Промышленность: рабочий контроль, планирование, национализация. Буржуазное управление, управление «снизу» или управление «сверху»? Практическое разрешение конфликта
Пожалуй, наиболее эклектично для стороннего наблюдателя выглядит промышленная политика большевиков. За несколько месяцев 1917?1918 гг. Советы успели ввести рабочий контроль над производством, отказаться от него, ввести начала централизованного планирования, приступить к национализации промышленности, отказаться от нее и все же национализировать предприятия.
Общественные требования все более полного государственного контроля за производством и распределением продуктов и товаров в Российской империи, как мы помним, появились с началом Первой мировой войны. Царское правительство, путем создания профильных комиссий, министерств, а затем и Особых совещаний с широкими полномочиями, все больше концентрировало управление экономикой в своих руках. В условиях распада рыночной системы распределения товаров и транспортного хаоса, ведущего к непрерывному дефициту сырья, это было вполне оправданной мерой.
Политику централизации продолжило и Временное правительство, попытавшись ввести в экономическую жизнь элементы планирования. В июне 1917 года были созданы «Экономический совет» (центральный орган, возглавляющий систему регулирования экономики) и «Главный экономический комитет», на который возлагалось «руководство деятельностью всех действовавших организаций экономики, согласование мероприятий по разным отраслям хозяйственной жизни» и т. д.[283]
В этом же направлении развивалась и мысль Ленина, который в Апрельских тезисах говорил о необходимости контроля за общественным производством и распределением продуктов, уточняя, правда, что такой контроль должен осуществляться только Советами рабочих и солдатских депутатов[284].
Вопреки распространенному мнению, планирование в экономике — не эксклюзивное изобретение большевиков, а объективная тенденция развития государственной мысли того периода. «Либеральное» Временное правительство, продолжая дело царских чиновников, шло по тому же пути, что и позже Советы. Другой вопрос, что плановый орган «временных» никак не проявил себя, просто не сумев взять под контроль производство в условиях разрушающейся экономики и послереволюционного хаоса.
Если к Февралю из-за недостатка сырьевых материалов уже приходилось закрывать предприятия, к Октябрю эта болезнь приобрела и вовсе пугающие масштабы, когда останавливалась промышленность целых регионов, вызывая массовую безработицу и не менее массовое недовольство рабочих.
Пролетариат по-своему реагировал на разруху в промышленности. С Февраля на предприятиях начали массово появляться рабочие комитеты, или фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы, ФЗК). Основным направлением их деятельности были попытки самостоятельно, на уровне рабочих коллективов, осуществлять контроль над производством и распределением продукции. Временное правительство, следуя воле обстоятельств, законом от 23 апреля (6 мая) «О рабочих комитетах на промышленных предприятиях», фактически узаконило фабзавкомы как органы, уполномоченные представлять рабочих в отношениях с предпринимателями и правительством[285].
Если появившиеся в России профсоюзы, находящиеся под преимущественным влиянием меньшевиков, боролись за экономические права рабочих, объединяя по нескольку предприятий, а иногда и целую отрасль, то фабзавкомы — стихийные «производственные Советы» — появляясь на каждом предприятии в отдельности. Однако именно они сразу проявили стремление участвовать в управлении заводом наравне с владельцем. В отдельных случаях предприниматели приходили к соглашению с фабзавкомами, налаживая производство в новых условиях, в других — битва за руководство предприятием разворачивалась не на жизнь, а на смерть. Владельцы, не желая поступиться единовластием, прибегали к локауту, закрывая предприятия.
В мае в Петрограде прошло первое совещание фабзавкомов, собравшее представителей более 400 предприятий. Ленин, делая ставку на Советы рабочих и солдатских депутатов, не мог обойти вниманием это мероприятие. В подготовленной им «Резолюции об экономических мерах борьбы с разрухой» говорилось:
«Полное расстройство всей хозяйственной жизни в России достигло такой степени, что катастрофа неслыханных размеров, останавливающая совершенно целый ряд важнейших производств… стала неминуемой.
Ни бюрократическим путем, т. е. созданием учреждений с преобладанием капиталистов и чиновников, ни при условии охраны прибылей капиталистов, их всевластия в производстве, их господства над финансовым капиталом, их коммерческой тайны по отношению к их банковым, торговым и промышленным делам, спасения от катастрофы найти нельзя. Это с безусловной ясностью установил опыт целого ряда частичных проявлений кризиса в отдельных отраслях производства.
…Путь к спасению от катастрофы лежит только в установлении действительно рабочего контроля за производством… Рабочий контроль, признанный уже капиталистами в ряде случаев конфликта, должен быть немедленно развит, путем ряда тщательно обдуманных и постепенных, но без всякой оттяжки осуществляемых мер, в полное регулирование производства и распределения продуктов рабочими»[286].
Возникновение «снизу» новой, народной управляющей структуры на производстве представлялось в то время явлением вполне логичным. Подразумевалось, что ФЗК пройдут тем же путем самоорганизации и выстраивания иерархии в масштабах страны, что и ранее Советы. Таким образом, наряду с политической советской властью, сформировалась бы родственная ей хозяйственная ветвь советской власти.
До определенного момента ничто не нарушало таких представлений. Процессы самоорганизации фабзавкомов шли по нарастающей. Вслед за майским совещанием последовала 2-я конференция петроградских ФЗК августа 1917 года, а затем и Всероссийская конференция ФЗК октября 1917 года. Заметно расширялись функции фабзавкомов. На предприятиях они решали вопросы расценок и зарплаты, приема и увольнения, выработки тарифов, заключения коллективных договоров, организации медицинской помощи рабочим, снабжения рабочих продовольствием. При многих ФЗК имелись конфликтные, культурно-просветительские и другие комиссии[287].
Яркий пример работы ФЗК лета?осени 1917 года приводит член Московского комитета РСДРП(б) Ян Пече: «На заводе «Мотор» рабочие получили отказ в экономических требованиях, хотя контроль завкома по книгам завода показал, что требования выполнимы. Тогда было созвано общее собрание рабочих с приглашением администраций и правления завода. После подтверждения отказа удовлетворить требования собрание удалило дирекцию и правление, призвало инженеров, мастеров и служащих идти вместе с рабочими и постановило пустить завод и работать без дирекции и правления. Немедленно были отобраны все ключи, договора, чертежи заказов, выставлен караул Красной гвардии у денежного ящика и у ворот. Ему было дано указание не пускать на завод дирекцию и правление. Было выбрано новое правление из рабочих и одного инженера. Новое правление приступило к работе и рабочие стали получать жалование по новым ставкам. После этого на завод приехали представители от соглашательских социалистических партий, Моссовета, профсоюзов, комитета фабрикантов и заводчиков, В течение 5?6 часов на собрании рабочих они уговаривали изменить решение, но рабочие отказались. Аналогичные события произошли на других авиазаводах Москвы, на заводах Гужона, Второва и др. На заводе «Мотор» такое положение сохранялось 1,5 месяца, пока правление завода, комитет фабрикантов и заводчиков не удовлетворили большинство требований рабочих»[288].
Однако следует признать, что перед нами единичные примеры, тиражируемые советской историографией именно в силу их образцовости и показательности. В своей массе воплощенные на практике идеи рабочего контроля оказали исключительно деструктивное влияние, которому не организованные в полной мере ФЗК, так и не выстроившие единой структуры, не сумевшие абстрагироваться от местнических интересов своих собственных предприятий, ничего противопоставить не смогли.
Лозунги Октябрьского переворота «Земля крестьянам, фабрики рабочим» заводскими комитетами были восприняты буквально. Сам факт пролетарской революции означал, с точки зрения рабочих, что производственный аппарат страны теперь принадлежит им. Процесс, запущенный в Феврале, после Октября принял характер неуправляемой стихии.
Введение рабочего контроля на предприятиях принимало самые разные формы и влекло за собой самые непредсказуемые последствия. Вряд ли возможно проследить какую-либо закономерность в этих процессах первых недель и месяцев революции. Фабзавкомы каждого из предприятий по-своему понимали свою выгоду. Где-то условия труда и зарплата соответствовали требованиям рабочих, и здесь удавалось договориться с владельцем предприятия. В отдельных случаях стремление сохранить статус-кво принимало весьма обескураживающие формы: в одной из отраслей ФЗК и предприниматели пришли к соглашению не проводить в жизнь декрет, воспрещавший работу в ночную смену для женщин[289]. В другой ФЗК совместно с предпринимателями воспротивились попыткам синдицирования (объединения в союз) заводов, занимающихся производством военного снаряжения.
В иных случаях рабочие просто брали контроль над предприятием в свои руки, изгоняя прежних владельцев. Известен целый ряд случаев, когда фабзавкомы тщетно бились над восстановлением производства и, не имея управленческого, бухгалтерского и инженерного опыта, закрывали предприятия. Например, Московскую пуговичную фабрику пришлось закрыть из-за неспособности комитета справиться с ее управлением[290]. В ряде случаев фабзавкомы, отстранив предпринимателей от управления, приходили к необходимости затем обращаться к ним с просьбой о возвращении.
Известны прецеденты, когда пришедшие к управлению заводом ФЗК распродавали запасы сырья, оборудование, и распределяли среди рабочих полученные средства. Так они представляли себе высшую революционную справедливость — капитал, который раньше был собственностью буржуа, теперь на уравнительной основе распределялся среди пролетариата. Нужно отметить, что, с другой стороны, тактику распродажи активов вели и сами предприниматели, предпочитая в таких условиях закрывать производства.
Всего Советская Россия пережила три волны национализации, причем на первом этапе в собственность государства переходили отдельные предприятия, на втором — с весны 1918 года, началась национализация целых отраслей, третья стадия национализации — тотальная, или «мобилизационная» — пришлась на годы Гражданской войны и имела характер военной меры.
Первая волна была вызвана как действиями рабочего контроля, так и действиями предпринимателей, с таким контролем столкнувшихся. В сумме все это вело к закрытию предприятий. Меньше всего молодой советской власти нужна была полная остановка промышленности в стране. Поэтому СНК был вынужден, с одной стороны, одергивать слишком ретивые фабзавкомы, идя на создание конфликтных комиссий и стремясь уладить разногласия между ФЗК и владельцами, а с другой — принимать управление заводами, где подобного рода соглашения стали невозможны, но рабочий контроль не справлялся с организацией производства. И с третьей стороны — национализировать предприятия, владельцы которых умышленно вели дело к их закрытию или бросали их на произвол судьбы.
Исследователи отмечают[291], что первые декреты о национализации всегда указывали причины, вызвавшие или оправдывавшие национализацию. Так, «Общество электрического освещения» было национализировано потому, что руководство, несмотря на правительственные субсидии, «привело предприятие к полному финансовому краху и конфликту со служащими». Путиловский завод — «из-за задолженности в казну». Среди постановлений о национализации встречаются обоснования «ввиду заявления правления… о ликвидации дел общества», «из-за неспособности продолжать выполнять план и ввиду его важности для правительства» и др.
Непосредственный рабочий контроль над предприятиями, таким образом, оказался дискредитирован уже в первые недели революции. Упорядочить его стихийность большевики пытались «Положениями о рабочем контроле» от 14(27) ноября 1917 года, в которых декретивно излагалась «советская» структура ФЗК по всей стране. Впрочем, сами их авторы отмечали, что «жизнь обогнала нас». Структура управления, которая предписывалась «положениями», была создана чисто формально и не отвечала реальному положению дел.
Между тем, рабочий контроль принимал все более гомерические формы. Среди курьезов того времени известен декрет Совнаркома об упразднении Советов служащих, захвативших контроль над советским учреждением — народным комиссариатом почт и телеграфов[292].
2(15) декабря 1917 года СНК издал Декрет об учреждении Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), на который возлагались задачи по «организации народного хозяйства и государственных финансов». ВСНХ, как следовало из декрета, вырабатывал «общие нормы и план регулирования экономической жизни страны», согласовывал и объединял «деятельность центральных и местных регулирующих учреждений (совещаний по топливу, металлу, транспорту, центральный продовольственный комитет и пр.), соответствующих Народных комиссариатов (торговли и промышленности, продовольствия, земледелия, финансов, военно-морского и т. д.), Всероссийского совета рабочего контроля, а также соответственную деятельность фабрично-заводских и профессиональных организаций рабочего класса»[293].
Органы рабочего контроля, таким образом, сами брались под контроль. Причем в документе — явно неспроста — появились следующие строки: «Все существующие учреждения по регулированию хозяйства подчиняются Высшему совету народного хозяйства, которому предоставляется право их реформирования».
В отношении хозяйственной деятельности ВСНХ предоставлялось «право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и государственных финансов». Таким образом, создавалось наделенное широкими полномочиями центральное хозяйственное управление всей экономикой страны.
Интересно отметить, насколько ВСНХ походил на знакомые нам еще по царскому периоду Особые совещания. С той лишь разницей, что царское правительство успело создать лишь Совещания по конкретным отраслям хозяйства, так и не объединив их централизованной управляющей структурой. ВСНХ же как раз такой центральной структурой и являлся. В дальнейшем Высший совет обзавелся сетью местных органов — Совнархозов, создал Особые комиссии для каждой отрасли промышленности, что только усилило сходство.
Более того, в создании своей управляющей сети ВСНХ как раз и опирался на структуры, появившиеся еще до революции. Так, в металлургической отрасли в 1915 году был сформирован официальный комитет по распределению металлов под названием Расмеко. Одним из первых актов ВСНХ было превращение Расмеко в исполнительный орган металлургической секции и передача в его руки задач установления цен на металлы. В текстильной промышленности «конкурировали» две организации — Центротекстиль и Центроткань. ВСНХ слил их, объявив «государственным органом, объединяющим и руководящим всей деятельностью в области промышленности». Он состоял из 30 рабочих, 15 инженеров и управляющих[294].
В течение первой половины 1918 года ВСНХ постепенно вовлек в свою орбиту все такие организации (все сохранившиеся) и трансформировал их в свои административные единицы — «главки» и «центры». Интересно, что даже отраслевые журналы, которые выпускали в 1918 году эти органы, во многом сохраняли стиль и характер старых коммерческих журналов[295].
Таким образом, к весне 1918 года можно было говорить о фактическом отказе советского правительства от идеи рабочего контроля в том виде, в котором он сложился в стране. Органы управления, которые должны были сложиться «снизу», были заменены структурой управления, спущенной «сверху», подчиняющей себе все местные хозяйственные единицы. Структура эта была построена по опыту, сложившемуся еще в дореволюционные времена.