В поисках запретного плода

В поисках запретного плода

Потребность в алкоголе заставляла изыскивать средства для ее удовлетворения. Наиболее обеспеченные и предусмотрительные имели запасы. Ничего удивительного, если погреб, хорошо заполненный до 1919 года, все еще мог выручать любителя спиртного. Самыми большими запасами располагали миллионеры. Но в погребе, как правило, хранили вина и виски, но не пиво. Постепенно даже самые крупные запасы были исчерпаны. В богатых кварталах Чикаго дефицит спиртного стал ощущаться к 1926 году. Обновление запасов стало главной заботой миллионеров, не желавших признавать «сухой закон». Расцветала подпольная торговля спиртными напитками. Кроме того, иные любители спиртного сами стали изготовлять пиво или джин. В большинстве крупных городов любой мог купить дрожжи, хмель, солод и перегонный аппарат. Их реклама не запрещала, а производители этих продуктов не упускали случая, чтобы вдохновить покупателя на их приобретение, достаточно только не указывать, для чего они служат.

Например, реклама изображает караван из тридцати верблюдов, страдающих от жажды, с трудом передвигающихся в пустыне. Или другая реклама: «Солод и хмель. Попробуйте наши продукты и получите наилучшие результаты». Каждый понимает смысл рекламы. Солод и хмель нужны для изготовления пива, но только их недостаточно — нужен еще и хороший рецепт изготовления. Советы передают друг другу из уст в уста. Это теперь одна из любимых тем мужских бесед. Наилучшие рецепты можно узнать в раздевалках гимнастических залов или на встречах бизнесменов.

Подобная практика имела два недостатка. Она приучала американцев всех возрастов и разных социальных положений нарушать законы. Следовательно, она подрывала фундаментальные основы политической системы и нравственность общества. Более того, домашнее пивоварение (home brewing) не удовлетворяло запросы. Подобное занятие более увлекательно, чем эффективно. В этом смысле результативнее было moonshining (производство самогона), известное американцам уже давно. В сельской местности, подальше от глаз официальных контролеров, преимущественно в гористой местности, куда нелегко добраться, устанавливают перегонный аппарат для получения кукурузного виски (бурбона). Еще до введения «сухого закона» это позволяло не платить налоги на спирт. Уже во время президентства Джорджа Вашингтона Федеральное правительство ввело более жесткое законодательство по этому вопросу. В ответ проходили демонстрации протеста, названные «войной виски». Но moonshining не исчезало никогда. «Сухой закон» способствовал его новому расцвету. Moonshiners (самогонщики), как правило, были бедными фермерами, белыми или черными, живущими в Аппалачах. Таким образом они удовлетворяли собственные нужды в спиртном и, в крайнем случае, еще нескольких клиентов.

При недостатке спиртного можно было переключиться на суррогат или заменители. Самогон из кукурузы или картофеля подкрашивали искусственными красителями, добавляли ароматизаторы, чтобы создать иллюзию подлинного напитка. Такое спиртное стоило недорого и привлекало самые широкие слои населения из бедных. Существовал еще и денатурированный спирт: это спирт из зерна, смешанный с древесным спиртом. Более чем опасная смесь. В 1928 году тридцать четыре нью-йоркца смертельно отравились древесным спиртом. Частично в этом было повинно федеральное правительство. В самом деле, денатурированный спирт предназначен для использования только в промышленности или для некоторых домашних целей. Необходимо было контролировать этот продукт с момента выпуска до момента его использования. Но инспекторы, недостаточно многочисленные, не могли взять все под контроль. В конце концов при переходе партий денатурата от одного покупателя к другому его начинали продавать как обычный спирт или первосортное виски.

Противники «сухого закона» обвиняли в этом Вашингтон и защитников XVIII поправки к Конституции. Они приводили шокирующие примеры, к которым, однако, следует относиться с осторожностью. Один из главных медиков Нью-Йорка заявил, что «правительство, допускающее добавку отравы в спирт, должно нести моральную ответственность за смерти и отравления граждан в результате использования такого спиртного. Правительство осознает, что, добавляя яд в спирт, невозможно остановить его потребление». Печальные новости поступали из Чикаго. В качестве рождественских подарков отравленный спирт был продан на десять миллионов долларов, и только 10 процентов спиртного, проданного в этом городе, было пригодно для потребления. Создается ассоциация противников нечистого спирта, ведь денатурат не только убивает, но может провоцировать паралич, слепоту и даже безумие. А федеральное правительство под давлением Антисалунной лиги продолжало считать, что, денатурируя спирт, оно ограничивает его потребление.

Короче говоря, даже не доверяя полностью информации, распространяемой противниками «сухого закона», совершенно очевидно, что население продолжало потреблять ядовитый продукт, довольно быстро занявший место чистого спирта, который стал непомерно дорогим. Вместе с тем Соединенные Штаты с начала XX века вели борьбу за здоровую, контролируемую пищу, что привело к весьма двусмысленной ситуации: в спирт стали добавлять метанол, чтобы прекратить его потребление в качестве напитка, которое, несмотря на это, не снижалось.

Самодельное пиво было менее опасно. Этот напиток содержал легальный процент спирта, то есть, в соответствии с законом Волстеда, — меньше 0,5 процента. Но он не пользовался таким спросом: продажа пива в 1926 году с трудом достигала уровня продаж настоящего пива в 1914 году. По сути, пивовары не осознали, что открывается возможность расширить рынок и контролировать его. Они упустили эту возможность.

Американцы в шутку называли это пиво near beer (почти пиво), некоторые добавляли: оно приближается к пиву, если плохо рассчитывать дистанцию. Такое пиво, впрочем, изготавливалось, как и хорошее пиво: после пивоварения удаляли спирт, чтобы содержание его соответствовало закону. Предположим, что пивовар «забывал» об этой последней операции, тогда он получал нечегальный продукт, который продавал очень дорого. Контроль и инспекции проводились довольно редко и были не настолько суровы, так что пивовары получали значительный доход. Зачем же в таких условиях стремиться улучшать слабое пиво и расширять его потребление?