Анри Гутар Падение Франции 20 мая—25 июня 1940 года[56]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Анри Гутар

Падение Франции 20 мая—25 июня 1940 года[56]

После сражения у Дюнкерка генерал Вейган, вступивший в командование французскими войсками 19 мая по возвращении из Бейрута, получил возможность оценить обстановку. В результате потерь, понесенных в боях, сдачи в плен сотен тысяч на реке Маас и на севере, капитуляции 1-й армии в Лилле и, наконец, эвакуации более 100 тысяч французских войск из Дюнкерка силы французской армии на фронтах серьезно сократились.

Потери включали 24 пехотные дивизии (13 из них активных, в том числе шесть из семи моторизованных дивизий, бывших на фронте на 10 мая), все три легкие механизированные дивизии, две легкие кавалерийские и одну бронетанковую дивизию. Кроме того, мы лишились ценной поддержки английских дивизий, исключая 51-ю пехотную и бронетанковую дивизии, которые, будучи отрезаны от остальных войск армии лорда Горта, не смогли эвакуироваться и продолжали сражаться в нижнем течении реки Сомма, пока в конце концов не возвратились в Англию.

На фронте протяженностью 360 километров от берега моря до «линии Мажино» мы располагали 43 активными пехотными дивизиями (некоторые из них понесли тяжелые потери), тремя легкими кавалерийскими всего с 36 бронеавтомобилями (из штатных 112) и тремя бронетанковыми дивизиями с 40 танками (из штатных 200). Для удержания «линии Мажино» от Мозеля до Юры у нас имелось всего 17 дивизий — только одна из них активная — вместе с войсками, оборонявшими форты «линии Мажино». Тем временем в тылу французских армии остатки бельгийской и Мааской армий переформировывались в семь легких пехотных дивизий. Их переформирование должно было закончиться к 15 июня. К этому времени, по мнению Вейгана, наличные силы составят всего 60 дивизий против 130 немецких дивизий, в том числе 10 танковых. Но предоставит ли противник нам это время — до 15 июня — для перегруппировки сил? В любом случае в связи с его превосходством в численности и вооружении предстоящее сражение было бы безнадежным для нас и возможно было только одно решение.

«После Дюнкерка, — писал генерал Гамелен[57] и имел для этого основания, — мы не смогли бы удерживать фронт между Соммой и Эной остававшимися у нас силами. Таким образом, у нас оставалось только два выхода: либо просить перемирия, или отступить в колониальные владения Франции. Только второе решение было достойно Франции, но в этом случае нельзя было медлить; следовало создать плацдармы, прикрывающие наши порты, и немедленно приступить к эвакуации… Наше восстановление зависело от колониальных владений и Англии».

Для этого, по-видимому, необходимо было завязать оборонительное сражение на Сомме и Эне с последующим отступлением вдоль главной оси, что дало бы нам месяц отсрочки для перевозки наших войск в Северную Африку по Средиземному морю и мобилизации ресурсов нашей империи. Эти ресурсы могли бы изменить обстановку к концу июня 1940 года и позже.

Однако генерал Вейган иначе представлял себе будущее. 24 мая он сказал секретарю военного кабинета Бодуэну: «Оставшиеся у нас пятьдесят дивизий образовали бы непрочную линию фронта, что в случае неизбежного прорыва затруднило бы организованное отступление и отход в необходимом направлении, даже если бы он был подготовлен заранее». Далее он пришел к такому заключению: «Армия должна твердо удерживать позиции на Сомме и Эне, а когда ее сопротивление будет сломлено, оставшиеся очаги сопротивления должны держаться до конца, чтобы сохранить нашу честь».

25 мая на заседании Военного комитета он открыл прения, внеся невероятное предложение: «Сократить протяженность фронта, избрав либо линию, идущую от морского побережья до Луары, с правым флангом, висящим в воздухе, и оставив “линию Мажино”, либо удерживать линию фронта, включающую “линию Мажино”, но оставив при этом Париж». Это означало создать либо правую, либо левую часть плотины, чтобы удержать наводнение.