Начало переговоров о долге СССР перед США

Начало переговоров о долге СССР перед США

Наряду с политическими вопросами в Москве активно обсуждалась проблема долгов и взаимных претензий. По инициативе госдепартамента и Буллита она стала доминирующей. Американская дипломатия сосредоточила свои усилия на ее быстрейшем урегулировании. В случае погашения правительством СССР долга Керенского Вашингтон мог бы иметь дополнительный аргумент, чтобы требовать уплаты долгов Англией и Францией, которые уже много лет отказывались это делать, что вызывало недовольство в США. Проблема уплаты долгов являлась крупнейшей для советского правительства при установлении и налаживании отношений с внешним миром. Царское правительство имело огромные внешние долги. Оно являлось должником ряда европейских государств, США и Японии. Его долги исчислялись десятками миллиардов рублей. Придя к власти, большевики издали закон об их аннулировании. Иностранные государства не признали правомерность такого акта, так же как и национализацию предприятий и имущества иностранных граждан. Это в полной мере относилось и к США, требовавших многие годы уплаты долгов и компенсации ущерба американским гражданам. Особенно интенсивно переговоры между Литвиновым и Буллитом о долгах и кредитах происходили в марте, когда состоялось множество встреч, бесед и дискуссий, шла активная дипломатическая переписка. В результате выявились разные подходы к решению обсуждаемых проблем, обусловленные неодинаковым пониманием и трактовкой "джентльменского соглашения" Рузвельта с Литвиновым. По поводу отношения советского правительства к долгу Керенского среди американских исследователей нет единодушия. Уделяя в своих работах значительное внимание истории переговоров о долгах, займе и кредитах, большинство из них вину за срыв попытки урегулировать этот вопрос возлагают на Советский Союз. По мнению известного историка Э. Беннетта, СССР с самого начала не имел намерения полностью платить долги Керенского без дополнительных уступок1. Дж. Гэддис пишет, что обещания Литвинова во время переговоров с Рузвельтом, в том числе и об уплате долгов, нужны были Москве для того, чтобы добиться признания, но Сталин не намеревался их выполнить. Между тем Дж. Ричман с подобными утверждениями не согласен. Он считает, что советская сторона пошла на уступки, и СССР не ответствен за провал переговоров о долгах. Госдепартамент отошел от условий "джентльменского соглашения". Ф. Адаме отмечает, что срыв переговоров о долгах обусловлен позицией Вашингтона и посла Буллита. СССР стремился к политическому сотрудничеству с США и был заинтересован в урегулировании проблемы долгов. Госдепартамент же проявлял неуступчивость и использовал переговоры о долгах как инструмент давления на СССР5. Ф. Адаме и Дж. Ричман не согласны с утверждением Дж. Кеннана о том, что после признания Советского Союза и ослабления угрозы нападения со стороны Японии Москва будто бы потеряла интерес к соглашению с США на основе уступок и компромиссов6. По словам Ф. Адамса, проблема долгов стала "самым щекотливым элементом в советско-американских отношениях". Она оказалась первой крупной неудачей посла Буллита. Подобные суждения, на наш взгляд, явились следствием, возможно, одностороннего использования американских источников и недостаточного знания советских документов. Учитывая важность и значимость вопроса о долгах и его негативное влияние на развитие советско-американских отношений, мы попытаемся изложить историю переговоров о долгах на основании документов и архивных материалов, многие из которых ранее не были доступны как отечественным, так и зарубежным исследователям.

Напомним, что 15 ноября 1933 г., в день, предшествовавший признанию СССР, проблема о долгах, национализированном имуществе американских граждан, возмещения убытков, причиненных интервенцией США на Севере России, была обсуждена Рузвельтом и Литвиновым. Собеседники пришли к заключению, что ввиду сложности ее не следует решать поспешно. Поэтому Рузвельт предложил подписать документ в форме "джентльменского соглашения", которое бы стало основой для ведения будущих переговоров на уровне послов. Литвинов поддержал разумную идею президента, и они договорились сохранить это соглашение в строжайшем секрете. Министр финансов Генри Моргентау высказал пожелание не знакомить с его содержанием даже ответственных сотрудников госдепартамента. Так и было сделано. По договоренности советское правительство обязывалось уплатить долг Керенского в размере 75 млн долл. при условии предоставления займа. Президент не исключал, однако, что конгресс может одобрить соглашение о долгах только в размере 150 млн долл. Со своей стороны Литвинов сказал, что постарается убедить свое правительство в необходимости уплатить 100 млн долл. Эта сумма могла быть базой возможного соглашения. Заем намечался в 200 млн долл.8 Для подготовки переговоров о долгах и взаимных претензиях в госдепартаменте была создана группа в составе помощника госсекретаря У. Мура, заведующего отделом восточноевропейских стран Р. Келли, юриста департамента Г. Хэкворта и советника посольства Дж. Уайли до его отъезда в Москву. Изучая проблему, они консультировались с федеральной Торговой комиссией и некоторыми банкирами, чтобы основательно подготовить документ об урегулировании финансовых взаимоотношений между двумя странами. В этом была заинтересована и Москва. Поэтому вскоре после вручения верительных грамот полпред А.А. Трояновский 20 января при встрече с У. Буллитом затронул вопрос о возможности начала переговоров о долгах, претензиях и кредитах. "В ближайшие дни, — ответил посол, — будет подготовлен американский проект"9, добавив, что госдепартамент ни при каких условиях не намерен предоставлять Советскому Союзу статус торгпредства. Спустя двадцать дней Трояновский и Буллит встретились и начали переговоры. Американский посол сказал, что сумма долга, подлежавшего уплате, должна составлять не менее 150 млн долл., учитывая девальвацию доллара с ноября на 60%. Только эту сумму президент может провести через конгресс как минимальную. При обсуждении вопроса о нормальном и дополнительном проценте с оплаты долга Буллит заявил, что он составит около 15%. Трояновский был шокирован и немедленно телеграфировал в Москву. Литвинов сразу обратил внимание на отход американцев от соглашения, что вызвало у него недоумение: ведь в переговорах с Рузвельтом речь шла о займе, а не о кредитах. "Если невозможен денежный заем, — сообщал он Трояновскому, — которым мы могли бы распоряжаться без всяких ограничений по своему усмотрению, то вся основа намеченного с Рузвельтом соглашения исчезнет"11. В этих словах Литвинов выразил позицию однозначно и категорично. Далее он твердо предупредил полпреда: "Без запроса Москвы Вы не должны идти дальше 75 млн."12 Содержание депеши предвещало трудные переговоры. И это хорошо понял Трояновский.

10 февраля Н.Н. Крестинский также телеграфировал Трояновскому о непонимании американских предложений об уплате долгов: ведь с Рузвельтом была достигнута договоренность об уплате только некоторой суммы долгов по старым претензиям при условии получения займа в размере 200 млн долл. сроком на 20 лет. Президент, возможно, изменил свое мнение, отошел от достигнутой и зафиксированной договоренности. "Мы ни в коем случае не пойдем, — предупреждал Крестинский, — на уплаты какой бы то ни было суммы по старым претензиям, если нам не будет представлен долгосрочный денежный заем. За сравнительно краткосрочные товарные кредиты мы такой компенсации не дадим"13. Выражалось удивление тем, что переговоры еще не начались, а американцы уже отвергли установленную сумму в 75 млн долл. Этот факт и отход от ранней договоренности свидетельствовал о наличии неожиданных и серьезных разногласий.

По указанию НКИД Трояновский уведомил Хэлла, что его правительство намерено строго придерживаться условий соглашения и больше 75 млн долл. оно платить не намерено. К тому же речь всегда шла вовсе не о товарном кредите, а о займе, которым оно должно распоряжаться по своему усмотрению14. В госдепартаменте выслушали заявление полпреда, но не приняли во внимание его доводы. Вместо поисков компромисса американские дипломаты предпочли занять твердую позицию. 13 февраля У. Буллит, У. Мур и Р. Келли встретились с А.А. Трояновским и предложили ему оформить предложения США в виде письма полпреда на имя госсекретаря Хэлла. Проект такого письма был подготовлен в госдепартаменте и 20 февраля вручен Трояновскому. Его основные положения сводились к следующему: 1) для полного урегулирования вопроса о долгах и взаимных претензиях советское правительство должно уплатить Соединенным Штатам 150 млн долл.; 2) на все кредиты или займы начисляются добавочно 10%, используемых в первую очередь для оплаты основной суммы долга; 3) советское правительство обязано по требованию США информировать о кредитах и займах, полученных от американских граждан; 4) с июля 1934 г. установленная в 150 млн долл. сумма долга будет приносить доход в размере 5% годовых, которые подлежат уплате 2 раза в год; 5) в сумму 150 млн долл. не включатся активы, принадлежащие советскому правительству и находящиеся в распоряжении американской администрации15. Ознакомившись с меморандумом, Трояновский посетил госдепартамент и выразил недоумение, поскольку во время переговоров Литвинова и Рузвельта речь шла о займе. Однако Келли утверждал, что "речь шла и о кредитах и о займе". Полпред не согласился. Таким образом проявилось разногласие в трактовке текста соглашения. К тому же оно дополнилось тем, что в соглашении не было сказано об уплате процентов на сумму признанного долга и предусматривалось всего 7% уплаты. В предлагаемом проекте указывалось 14—15%. "Это совершенно неприемлемо", — подчеркнул полпред. Размер получаемого займа также не назывался. Меморандум госдепартамента внимательно был изучен в НКИД, и 24 февраля Литвинов дал указание Трояновскому официально заявить госсекретарю, что предложения американской стороны неприемлемы в целом. При этом он заметил, чтобы полпред не выдвигал возражений по отдельным пунктам, дабы не создавать у американцев впечатления о согласии с остальными16. С чувством огорчения в НКИД восприняли телеграмму, полученную от Трояновского 22 февраля. В ней он уведомлял, что юрисконсульт "Нэшнл Сити Бэнк" Вильям В. Ланкастер в письме на его имя поставил вопрос о финансовых претензиях этого банка по царским долгам. Об этом он говорил еще в 1932 г. Речь шла о 250 млн руб. и нескольких миллионах долларов. Сталин ознакомился с телеграммой и сделал пометку: "Послать подальше"17. 26 февраля 1934 г. политбюро приняло предложение Литвинова и отклонило идею "Нэшнл Сити Бэнк", который длительное время добивался согласия советского правительства на сепаратные переговоры по погашению его претензий. Условия госдепартамента от 20 февраля были неприемлемы и невыгодны для СССР. Они противоречили подписанному соглашению. Но Москва решила продолжать переговоры и искать компромисса. Проявляя повышенную заинтересованность в торговле с СССР, правительство США в феврале создало Экспортно-импортный банк для кредитования торговых операций. Проект об организации банка принадлежал заведующему восточноевропейским отделом госдепартамента Р. Келли, который разработал основные функции банка, призванного регулировать и контролировать торговые отношения с СССР. Главой его был назначен Джордж Пик. Первоначальный капитал банка составлял 11 млн долл. В его задачу входило финансирование советских заказов на американском рынке19. В правление банка входили представители госдепартамента, министерств торговли и земледелия, Реконструктивной финансовой корпорации. Через него правительство намеревалось размещать советские заказы. Госдепартамент рассчитывал поставить деятельность банка в зависимость от уплаты долгов и с его помощью лишить советское правительство возможности играть на конкуренции между различными группами бизнесменов, короче говоря, использовать банк в случае необходимости как инструмент давления на СССР. Когда американские предприниматели выступили за расширение кредитов и торговли, госдепартамент и правление банка заявили, что это станет возможным после урегулирования долгов в соответствии с предложениями президента Рузвельта20. В частности, 17 марта госсекретарь Хэлл информировал посла Буллита: правление Экспортно-импортного банка приняло резолюцию с одобрения Рузвельта, что оно "не будет предоставлять никакие кредиты на оплату советских закупок в Соединенных Штатах, пока советское правительство не предоставит приемлемого для президента предложения по урегулированию вопроса о долгах"21. Таковы по существу были назначение и цели банка. Поскольку американцы отошли от условий соглашения, переговоры приняли довольно сложный характер и обещали быть затяжными. В госдепартаменте ждали ответа. Трояновский обдумывал неблагоприятно сложившуюся ситуацию. Его беспокоили настойчивость и поспешность американцев. Продолжать переговоры в таких условиях было нежелательно. Ведь полпредство только приступило к исполнению своих обязанностей, и уже появились "тучки" на дипломатическом небосклоне. Он попытался рассеять их и перенести переговоры о долгах и претензиях в Москву. «Пусть Литвинов и Буллит, — решил он, — продолжат их в Москве; они хорошо знакомы со всеми их перипетиями и историей выработки "джентльменского соглашения"»22. Эту идею Рузвельт воспринял осторожно. Вначале он отклонил ее, затем начал колебаться. Однако разумные доводы полпреда побудили президента задуматься, а потом согласиться. Но на такой шаг он пошел крайне неохотно, так как ему хотелось держать переговоры под своим наблюдением и контролем. Разумеется, советское правительство готово было обсуждать вопросы о долгах, взаимных претензиях и кредитах. Оно понимало, что их нерешённость будет препятствовать налаживанию сотрудничества между двумя странами и что необходимы взаимные уступки, учет интересов обеих стран. Советская сторона была готова при предоставлении займа или кредита удовлетворить американские требования о долгах в установленной сумме. В соответствии с соглашением оно просило предоставление долгосрочного займа. Большая часть его предназначалась для закупки в США промышленного оборудования и других товаров, необходимых для развития экономики страны. Эти предложения открывали путь к урегулированию взаимных претензий. 4 марта Трояновский получил уведомление из НКИД о том, что лично Литвинов намерен вести переговоры с Буллитом о долгах и займе.