Путь сибирский, дальний…
Путь сибирский, дальний…
Холмистые, изрезанные оврагами и устьями рек берега Лены. Дикая, печальная, какая-то безжизненная красота. Не то что деревень — ни пашен тут не увидишь, ни сенокосных лугов. Изредка попадаются на ровном месте или на отлогом склоне какого-нибудь холма группы домиков — почтовые станции. Здесь, когда еще не ходили пароходы, можно было менять лодки, как в среднерусской полосе лошадей. Вид станций угрюм — будто на день всего поселились, в домиках люди, и нет им никакого дела до того! кто был здесь вчера и кто будет завтра. Возле станций — участки распаханной земли.
— Растет здесь что-нибудь? — спросил Гаккель стоящего рядом на палубе казачьего офицера.
— Ячмень — и тот с грехом пополам. Земля сырая, холодная. Да и для того ли люди сюда попадают, чтоб крестьянствовать. Золото — вот что здесь главное, господин инженер. Мужики в центральных губерниях свое хозяйство бросают и в лаптях, в армяках сюда. Пешком, потому что на дорогу денег нет. Годами идут. Нижегородцы, рязанцы, симбирцы, вятичи, пензенцы — вся мужицкая Россия прет. Особенно в неурожайные годы. Генерал-губернатор Восточной Сибири приказал ставить казачьи заслоны по дорогам, даже тропинкам, что ведут на прииски. Я сам в таком заслоне стоял. Да где там!.. Разве удержишь?.. Август еще не кончился, а здесь уже начиналась осень, дул сильный ветер. Гаккель спустился в каюту. Попутчики играли в карты. Было душно. А каково же ссыльным, которых везут в паузках — огромных барках с плоскими прямыми бортами и тупым носом? Один такой тянется сзади на буксире. Этот казачий офицер — начальник конвоя — предложил на одной з пристаней осмотреть паузок. Плавучая тюрьма — ары в два этажа, забитые арестантами, а под нарами, на сыром и грязном полу еще люди. Через трое суток после отплытия от пристани Жигалово, где начинался водный путь по Лене, пароход подошел к Витимску.
— Не сюда следуете? — спросил казачий офицер.
— Нет.
— И не дай вам бог здесь задержаться. Десятого сентября расчет на приисках, а после такое начинается! Разгул, грабежи…
Арестантские суда доставили свой груз. Офицер сошел на берег в Витимске. А Гаккель пересел на пароход «Тихон» и поплыл по реке Витим.
«Занесло же меня, — думал он, глядя на безлюдные берега, на бешено мчащиеся воды реки. — Ну, вот и Сибирь, холодная, дикая страна с жестокими обычаями. А ты приехал сюда сам. Да, приехал, независимо от того, что ждет, потому что здесь настоящая работа, и в этом краю с суровым климатом, с суровыми людьми можно выковать твердый и настойчивый характер. Тому, у кого вся жизнь впереди, это так необходимо. Недаром крестьяне, что попадались на длинном пути, держались степенно, с достоинством, без угодливости. Ни эти люди, ни предки их никогда не знали крепостного права. В этом краю каторги человек так внутренне свободен, как нигде».