Не иллюзия ли?

Не иллюзия ли?

Осенью 1916 года Бонч-Бруевич уехал во Францию. Вернулся он через три месяца окрыленный. Производство радиоламп во Франции, да и в Англии изучено досконально. Теперь все силы, весь опыт, все знания надо употребить на то, чтобы и отечественная радиопромышленность развивалась полным ходом.

А на родине Бонч-Бруевича ждала новая, не совсем понятная ситуация. Казалось, все теперь за него. Лещинский не просто старый друг, но очень умный, дальновидный, с полуслова все понимающий человек. И точно такими же стремлениями охвачен, и организатор хороший. Есть помещение; все оборудование, что попадает на станцию, в первую очередь идет к Бонч-Бруевичу. И вот уже получилось так, что на радиостанции, у которой, казалось бы, только одна задача — принимать сообщения, создалась целая научно-исследовательская лаборатория, никаким штатным расписанием не предусмотренная. Ее назвали «Внештатная», а чтобы было чем покрывать расходы, взяли у Главного военно-технического управления заказ на партию ламп и сто комплектов ламповых приемников. И солдаты старательны и послушны — кажется, даже весьма довольны своей участью, резко отличающейся от участи остальных солдат Российской империи. Здесь отношения между ними и офицерами весьма демократичны, напоминают, пожалуй, те, что существуют между очень знающими инженерами и толковыми рабочими.

И все же его не покидало ощущение, что лабораторией своей он создал себе иллюзорное убежище и пытается уйти в него. А сделать это не удастся — все вокруг свидетельствует о том, что на третьем году войны страна идет к небывалому потрясению. Достаточно отправиться в город, чтобы увидеть это воочию. У хлебных лавок — озлобленные толпы; многие продукты вообще исчезли. Солдаты группируются кучками; отдадут честь, а минуешь — дерзкие взгляды сверлят спину, «Что-то должно произойти!» — эта мысль владеет всеми.