Выразитель интересов бугандийской знати

Выразитель интересов бугандийской знати

Кстати, о заслугах Каггвы перед британским правительством. Да, он был, используя более поздний термин, коллаборационистом — сотрудничал с чужеземными завоевателями и способствовал распространению и укреплению их власти в Уганде. Но все же это сотрудничество было неоднозначно. Он пытался прежде всего — ив ходе переговоров о Соглашении 1900 года, и в последующем — отстоять в максимально возможных пределах самостоятельность «туземного» правительства Буганды в рамках британского протектората Уганда. Конечно, для Каггвы это было связано с расширением его собственной власти, но не только, И, надо отдать ему справедливость, в этом он преуспел. Вся его политическая карьера после 1900 года может служить тому подтверждением.

В своей активной переписке с «белыми» властями протектората (а над Каггвой стояли только два белых чиновника — комиссар провинции Буганда и губернатор протектората Уганда) он выдвигает различные предложения, направленные на усиление позиций своих сторонников. Например, предлагает создать в Буганде Совет батака и включить в него баганда, имеющих не меньше десяти квадратных миль земли. Для чего это было нужно? Каггва, как и два других регента, подписавших письмо, выражали интересы нового социального слоя Буганды — крупных землевладельцев колониально-феодального типа. Того самого, который они сами создали в ходе раздачи земель «тысяче вождей» по Соглашению 1900 года. Не все получившие тогда частные земли заняли должности колониальных вождей. Каггва хотел придать официальный статус вождей крупным землевладельцам и контролировать их деятельность: вряд ли приходится сомневаться в том, что президентом этого нового органа был бы избран именно он.

Идея создания такого совета преследовала еще одну социальную цель. Не случайно его предлагалось назвать «Совет батака». Батака в Буганде назывались родовые старейшины, которые еще в доколониальные времена были оттеснены от политической власти за счет служилой аристократии — бами. К концу XIX века в результате передачи земель в кормление служилой аристократии батака превратились в хранителей родовых захоронений. Таким образом, они были естественными социальными врагами бами, к которым принадлежал Каггва и его окружение, поэтому и при раздаче земель по Соглашению 1900 года батака почти ничего не получили. Предлагая создание Совета батака из колониальных вождей, Каггва и его окружение хотели присвоить себе еще и статус родовых старейшин.

Недовольство батака вылилось в движение протеста, особенно широко развернувшееся в Буганде в 20-х годах после создания в 1921 году Ассоциации батака, требовавшей перераспределения земель. Батака поддерживали крестьяне (бакопи), страдавшие от двойного гнета — белых колонизаторов и собственных землевладельцев. Колониальные власти отказались выполнить это требование лидеров батака. Немудрено, что союзником «белой» администрации решительно выступил Аполо Каггва. В ответ на создание Ассоциации (позже — Федерации) батака Каггвой была даже создана «организация противовеса». Так Каггва защищал интересы своего социального слоя, складывающегося в Буганде при поддержке британских властей и выступавшего проводником их политики: колониальных вождей-землевладельцев.

Как катикиро и главный регент, Каггва стремился к тому, чтобы все вопросы внутренней жизни Буганды решались через ее «туземное» правительство. Правда, регентство при кабаке Дауди Чва окончилось в 1914 году, когда он достиг совершеннолетия и был коронован. Но у Каггвы оставался еще один рычаг власти — он был членом синода англиканской церкви. Во всех делах, касающихся религии, он использовал свое влияние в синоде. Так, при его участии в 1910 году синод принял решение, запрещающее вождям и их аппарату работать по воскресеньям. Через синод и люкико Каггва проводил и мероприятия по борьбе с пьянством. Несмотря на протесты администрации, он сумел заставить некоторых строптивых вождей выплачивать деньги на содержание Королевского колледжа Будо — одного из первых средних специальных учебных заведений в Буганде, созданного под эгидой протестантской миссии и существовавшего на церковные деньги.

Сам Каггва не был таким уж строгим христианином. Его деятельность в синоде и вообще отношение к христианству с самого начала объяснялись политическими мотивами, что было характерно для первых христиан в Буганде. (Но это не означает, что среди них не было фанатиков. Пример тому — современник, соотечественник и тезка Каггвы Аполо Кивебулайя, выходец из Буганды, более двух десятилетий занимавшийся миссионерской деятельностью среди пигмеев лесов соседнего Бельгийского Конго. На свои средства он построил там церковь и учил пигмеев грамоте, неоднократно рискуя жизнью.)

Для Каггвы, как и для большинства христиан его поколения в Буганде, главным было скорее светское содержание миссионерской деятельности, прежде всего распространение грамотности и европейского образования. В повседневной жизни христианские догматы спокойно уживались в нем с языческими представлениями. Так, например, в ответ на обвинения баганда-христиан в многоженстве Каггва изрек: «Не вижу, почему против христианина, который берет жену по местным обычаям, будучи уже женатым в соответствии с христианской религией, должны быть приняты меры. Если меры хочет предпринять жена, это ее дело, но ничье больше».

Для укрепления положения колониальных вождей в Буганде Каггва сделал еще один важный шаг. Поскольку для рядовых баганда любая власть должна была исходить от кабаки, в том числе власть Каггвы как регента при кабаке, с 1900 года по его инициативе в церквах стал праздноваться день восшествия Дауди Чва на престол. Но для баганда власть и Дауди Чва, и Каггвы как регента при нем была сомнительной, поскольку был еще жив их законный кабака Мванга. Они не поверили в его смерть на Сейшельских островах в 1903 году. В конце концов в 1910 году было решено перенести тело кабаки в Буганду. Вместе с миссионерами Каггва активно участвовал в перезахоронении Мванги.

Не прочь был Каггва выйти и на международную арену, хотя соглашение 1900 года оставляло решение всех международных вопросов за британской администрацией Уганды. Мы помним, как умело он использовал свой визит в Британию в 1902 году. Он с удовольствием встречался и переписывался с иностранцами, посещавшими Буганду. Так, например, когда в декабре 1919 года туда прибыл соратник Махатмы Ганди преподобный К.Ф. Эндрьюс, Каггва не ограничился встречей с ним в люкико, а послал ему меморандум следующего содержания: «Касательно нашей встречи с Вами в нашем туземном парламенте мы желаем письменно подтвердить наше мнение по двум вопросам, которые возникли во время беседы, а именно:

Мы хотим, чтобы индийцы оставались в нашей стране, поскольку считаем, что их пребывание здесь будет способствовать процветанию нашей страны, принесет добро и не причинит вреда нашей стране. Конечно, мы хотели бы, что это были наиболее достойные индийцы.

Мы не хотим, чтобы нашу страну объединили с каким-либо другим протекторатом, поскольку считаем, что если это произойдет, то серьезным образом будут затронуты Угандийское соглашение 1900 года и наши обычаи. У нас есть и другие возражения. Мы хотим, чтобы этот Протекторат оставался таким, каков он есть сейчас.

Благодарим Вас за визит к нам и в наш туземный парламент и желаем Вам приятного путешествия.

Сэр Аполо Каггва, катикиро Буганды. 22 декабря 1919 года»^{55}.

Меморандум этот знаменателен не только как образчик «международной» переписки Каггвы. В нем прозорливо затронуты две большие проблемы: попытки объединения трех британских восточноафриканских территорий, с которыми последователям Каггвы придется вести борьбу на протяжении нескольких десятилетий, начиная с конца 20-х годов, и вопрос о роли индийской общины в Уганде, ставший одним из поворотных пунктов в карьере еще одного персонажа этой книги — Иди Амина.

В своих наиболее важных письмах британским властям Каггва пытался отстоять собственные прерогативы и одновременно прерогативы «туземной» администрации Буганды. Так, незадолго до совершеннолетия кабаки Дауди Чва, 26 февраля 1914 года Каггва вместе с другим регентом, Закарией Кизито, пишет письмо комиссару провинции Буганда, в котором жалуется: «В настоящее время, однако, некоторые вожди саза с неуважением относятся к люкико и считают, что они непосредственно подчиняются чиновнику дистрикта… Некоторые из них даже начали посылать отчеты из своих саза к комиссарам дистриктов, не ставя в известность люкико… В заключение мы хотели бы добавить, что вопрос о полномочиях люкико следует тщательно рассмотреть и решить прежде, чем Его Высочество Кабака достигнет совершеннолетия, поскольку очевидно, что в противном случае ему будет трудно управлять страной… По административным вопросам вождь саза должен подчиняться непосредственно Кабаке через люкико, кроме сбора налогов. Комиссары дистриктов должны, насколько возможно, осудить невнимание к люкико со стороны вождей саза и, посылая письма вождям саза, присылать копию в люкико для его информации…»^{56}.

Эти требования были удовлетворены комиссаром провинции Буганды Ф. Кноулсом. Но так случалось далеко не всегда. Каггва в конце концов и пострадал из-за своего властолюбия, которое стало неудобным для британских властей.