Поездка в Англию
Поездка в Англию
Но роль Каггвы в истории Буганды и Уганды в целом не ограничивалась тем, что он способствовал установлению британского господства, а затем талантливо руководил африканской частью колониальной администрации Буганды. Каггва внес другой, куда более важный вклад в историю своей страны — он был первым угандийцем, написавшим и издавшим книги на родном языке. Но сначала о книге, в которой он официально автором не числился. В книге рассказывалось о поездке Каггвы в Британию в 1902 году на коронацию короля Эдуарда VII, куда он был официально приглашен. В качестве секретаря Каггва взял с собой Хама Мукасу, которому строго наказал подробнейшим образом записывать все, что они увидят в путешествии.
Записи Мукасы легли в основу книги, изданной в 1904 году под названием «Катикиро Уганды в Британии». (Тогда рукопись Мукасы была переведена на английский с языка Луганда Э. Милларом — миссионером, сопровождавшим Путешественников. Он опустил некоторые детали, которые могли показаться англичанам оскорбительными. Эти детали были восстановлены известным угандийским поэтом Табаном Ло Лионгом, подготовившим второе издание, которое вышло в 1975 году. Книга была озаглавлена «Сэр Аполо Каггва открывает Британию».)
Впечатления Каггвы о поездке в Британию, безусловно, интересны, поскольку он был самым влиятельным лицом из христианизированных баганда, от которых ведет свое начало современная угандийская интеллигенция. Это были люди, которые, получив зачатки европейского образования, сумели глубже понять и изучить историю и культуру собственного народа. Миссионер Р. Уокер писал о Каггве как о «человеке больших интеллектуальных способностей. Когда ему было уже почти 30 лег, он решил обучиться грамоте и в короткое время выучился писать».
Понятно, что Каггва был более подготовлен к восприятию достижений европейской цивилизации в одном из ее очагов — Великобритании, чем другие его соотечественники. Сказались и образование, полученное им у миссионеров, многочисленные служебные и личные контакты с европейцами. Он был другом известного миссионера и этнографа Дж. Роскоу, служил ему информантом для многочисленных книг о баганда и сопредельных народах. Еще до поездки в Англию достижения европейской цивилизации фочно вошли в быт Каггвы. Сам он с гордостью писал, что «в 1890 году купил часы, в 1894 году построил себе двухэтажный дом, в 1896 году купил керосиновую лампу, а в 1898 году — велосипед, а с 1894 года начал есть сидя за столом и пить чай вместо бананового пива». Добавим, что в последние годы XIX века он уже активно пользовался пишущей машинкой.
Да и деловым человеком по европейским понятиям его тоже можно было назвать. Миссионер Дж. Роскоу отмечал: «Он ведет полную отчетность в судебных и государственных делах. Просто удивительно, даже для европейца, что он так много успевает».
Под стать Каггве был его спутник и секретарь в поездке в Британию Хам Мукаса. Он моложе Каггвы: родился в 1871 году и прожил долгую жизнь — восемьдесят пять лет. Отпрыск аристократического семейства, как и Каггва, он рос при дворе Мутесы I — был пажом. Крещен всего на год позже Каггвы — в 1885 году. Как и Каггва, он был храбрым воином. В одной из битв ранен в ногу и впоследствии прихрамывал. Одним из первых в Буганде выучил английский язык. Вслед за Каггвой Хам Мукаса писал и публиковал исторические статьи, написал книгу мемуаров, составил комментарии на луганда к Евангелию от Матфея.
Эти два человека и отправились в Англию весной 1902 года. 6 мая они отбыли из столицы Буганды Кампалы. Путь их лежал через административный центр Уганды Энтеббе, где их принял британский верховный комиссар (так тогда назывался губернатор) протектората, а многочисленные друзья снабдили провизией на дорогу. После утомительного путешествия на лодках по озеру Виктория они добрались до Кисуму — конечного пункта только что построенной угандийской железной дороги, связавшей океанский порт Момбаса в Кении с внутренними районами британских владений в Восточной Африке. Прибыв поездом в Момбасу, путешественники переночевали там в том самом доме, в котором за три года до того жили Мванга и Кабарега по пути к месту своей ссылки на Сейшельские острова.
А потом был пароход, поразивший их своими размерами: «Он вдвое выше дома Силаси Мугваньи (один из соратников Каггвы. — А. Б.), потому что в нем семь этажей. В ширину он такой же, как кирпичный дом Хама Мукасы вместе с верандами, а в длину в полтора раза превосходит собор Намирембе (самый большой в Кампале. — А.Б.); огромная труба, из которой идет дым, пожалуй, больше самого большого барабана в соборе Намирембе». В Адене путешественники пересели на другой пароход, вдвое большего размера!
Каггва и Мукаса путешествовали долгих четыре месяца — они вернулись на родину в начале сентября. Путь их в Англию проходил через Красное море (которое совсем не красное, восклицает Мукаса), Суэцкий канал, Средиземное море. По дороге они осматривали Неаполь и Помпеи, Марсель и Париж. В Англию они прибыли через Кале и Дувр — самым обычным по тем временам маршрутом с континента на Британские острова. И провели там больше двух месяцев только потому, что из-за болезни короля коронация была отложена.
Путешественники исколесили всю страну: были в Саутгемптоне и Глазго, Ливерпуле и Манчестере, Кембридже и Виндзоре, Шеффилде и Глазго. Осмотрели Лондон, где им показали парламент и Британский музей, Тауэр, прокатили в совсем новом тогда еще метро, сводили в театр и в цирк. Вот некоторые их впечатления:
Отель «Вестминстер пэлес»: «Когда мы вошли в этот дом, он оказался таким, как будто мы вошли в дом самого короля; он был великолепен и чудесен выше всяких похвал. Мы оглядывались по сторонам, восхищаясь им. Хотя достоинством человека считается сдержанность, когда он не глазеет на все подряд, в Британии это невозможно».
Британский музей: «Он в двадцать раз больше собора Намирембе. Вы сможете представить размеры этого сооружения, если я скажу, что когда вы разгуливаете по нему, то вам кажется, что вы вообще не в здании, что вы ходите по улице».
Тауэр: «Во всех странах древние люди были действительно очень дурны, имея привычку так жестоко мучить своих собратьев».
Техника: «Все машины англичан на фабриках похожи, и, когда все движется, нельзя отличить разные виды работы, хотя и рабочие, и собственники фабрик знают в этом толк».
Университеты: «Хотя в Европе много учителей, но ничто не может сравниться с Кембриджем, вероятно, за ним идет Оксфорд».
Виндзор: «Виндзор — прекраснейший город в Англии, потому что там нешумно и он расположен на холме. Город возвышается как кафедра проповедника в соборе, из него открывается красивый вид во все стороны». Еще на пароходе Каггва и Мукаса с интересом изучали нравы и обычаи англичан, правила английского этикета, чтобы не сделать ошибок. Немалую помощь оказали сопровождавший их миссионер Э. Миллар и другие пассажиры. В книге Мукаса приводит множество их общих с Каггвой впечатлений о быте, нравах и характере англичан.
Европейские танцы, по их мнению, «постыдное дело, ведь мужчины и женщины танцуют вместе», однако «сама музыка лучше танцев»{47}.
О деловой жизни английского города: «Люди разгуливают по городу до двух часов ночи; англичане спят очень мало, и поэтому они быстро богатеют».
Поразили путешественников обилие полных людей среди англичан и их вежливость в отношении комплекции: «Англичане терпимы к полноте: когда они видят человека, такого же толстого, как наш Накатанга (самый толстый человек в Буганде. — А.Б.), они говорят: через несколько лет он станет толстым».
С физическим развитием англичан они связали и «силу» английских женщин, «которая позволяет им работать как мужчины: на любых работах можно увидеть как мужчин, так и женщин». Это не могло не удивить баганда, поскольку у них существовало четкое разделение труда между полами.
Путешественники старались вовсю, чтобы не показаться невоспитанными своим хозяевам. Когда однажды Мукаса забыл в поезде шляпу, ему «стало стыдно быть простоволосым в такой большой стране и выглядеть как малый ребенок», и он тут же прикрыл голову платком.
В, Англии они встречались со многими известными людьми, так или иначе связанными с Африкой. Не говоря уже о том, что все, кто знал Каггву по Уганде, в том числе Г. Джонстон и Дж. Роскоу, считали своим долгом посетить их или пригласить к себе. Их принимали Генри Стенли, архиепископ Кентерберийский, а также лорд Розбери и даже премьер Солсбери, с которым они пили чай. 8 августа, незадолго до коронации, их удостоил приема сам король, поразивший угандийцев тем, что «он держался очень прямо, как будто в теле у него не было ни одного сустава», и тем, сколько золота было на нем надето.
Их посещали многочисленные репортеры, о них писали газеты. Велик был интерес к ним и простого люда. В Шеффилде, например, «много людей окружило их на улице, шли кто впереди, кто по бокам, и каждый хотел посмотреть, как они выглядят»{48}.
Интерес к Каггве и его секретарю официальной Британии, почет, которым их окружали, — все это носило особый характер. Каггву принимали как представителя уже покоренного государства, которому надо было оказывать милостивое внимание, но не давать забывать свое место. Такие напоминания постоянно прорывались сквозь дипломатическую вежливость официальных лиц. Так, когда после посещения короля Каггве и Мукасе предложили расписаться в книге для визитеров, сопровождавший их капитан Хобарт сказал им: «Идите себе, я распишусь за вас». Путешественникам это совсем не понравилось, но они оказались вежливее хозяев — «понимающе промолчали и дали ответственному за них человеку сделать так, как он хотел»{49}.
Каггву и Мукасу в отличие от послов Мутесы не надо было запугивать военной мощью Британии: Уганда уже была завоевана. Поэтому путешественникам почти не показывали военных маневров или воинских частей. Зато их старались поразить промышленной мощью Альбиона. И что же?
Сахарный завод, карандашная фабрика, фабрика верхней одежды были осмотрены путешественниками с предельной тщательностью. Они, никогда раньше ничего подобного не видевшие и даже не представлявшие, выдержали это испытание с честью. Не побоялись войти в метро, где «нельзя и подумать, что находишься под землей; там дороги так прекрасны, а электрический свет так ярок, а люди подобны саранче — их слишком много». И только один раз спасовали — перед «повозкой, именуемой автомобиль и движимой газом, который получается из какого-то вещества. Умная штука, но так пылит, что мы предпочли ехать в экипаже».
Самое поразительное, что на все чудеса техники Каггва и Мукаса смотрели под вполне определенным углом зрения: «Как бы там ни было, нам везет в одном — часть этих вещей обязательно завезут в Уганду, и их увидят те, кто никогда не был в Британии, мы уже увидели такое чудо — телеграф». Это было написано в начале путешествия. А потом Каггва и Мукаса стали «глазами своих соотечественников», внимательно рассматривая и старательно описывая все, что им показывали. Они старались повсюду бывать вместе, ведь «вдвоем можно увидеть больше». Отовсюду, откуда только можно было, брали с собой образцы и полуфабрикаты: глину с гончарного завода, кусочек угля из шахты, карандашные полуфабрикаты на разных стадиях изготовления с карандашной фабрики, полуфабрикаты ружейного ствола с оружейного завода — и все для того, «чтобы наши баганда увидели это».
Но не просто чтобы увидели. Путешественники хотели, чтобы и баганда пользовались всеми благами цивилизации. А для этого, понимали они, их родине нужны прежде всего специалисты. И Каггва, выступая в различных уголках Британии, перед разными аудиториями, непрестанно приглашал специалистов в Уганду. Например, в одной из лондонских больниц: «Я прошу вас, сестры, приезжайте в нашу страну и помогите в наших больницах. У нас так мало сестер и так много больных». Или в ратуше Шеффилда: «Мы хотим научиться различным ремеслам, нам нужны учителя — наставники в Священном писании и всевозможных ремеслах: плотники, кузнецы, специалисты по производству различных товаров, каменщики, специалисты по возделыванию кофе…»
Самое главное — ив этом состоит пафос книги о визите Каггвы в Британию и, пожалуй, важнейшая ее задача — путешественники понимали, что процветание этой страны — результат упорных трудов и что их согражданам для достижения прогресса необходимо прежде всего трудиться самим: «Машин в Британии много, они распространены по всей стране, но техника развивается именно потому, что англичане так упорно трудятся… Все вы, кто читает эту книгу, не должны лениться, когда они будут учить вас различным ремеслам». Эта мысль особо подчеркивается в заключение книги: «Помните, что мудрость не приходит к ленивым и слабым людям, но лишь к тем, кто упорно трудится и ежедневно обдумывает свой труд»{50}.
Все описание Британии сделано под этим углом зрения и в довольно восторженном тоне. Общий настрой книги отражает принадлежность Каггвы и его секретаря к высшим слоям верноподданной колониальной элиты, воспитанным в миссионерском духе. Нашло отражение, например, внушенное Каггве и Мукасе их учителями негативное отношение к немцам — представителям державы — соперницы Великобритании в колониальной схватке за Африку. О некоей леди читаем: «Она хотя и немка, но очень мила. Даже нельзя подумать, что она рождена в Германии, потому что немцы совсем несимпатичны — среди них есть приятные люди, но их трудно найти; большинство из тех, что встречали мы, были грубы».
Когда лорд Розбери спросил Каггву, что больше всего поразило его в Британии, тот ответил: «Количество людей, большие дома, прекрасные дороги, скорость поездов». Но от пытливых взглядов путешественников не укрылось и другое — то, что не все в Англии живут хорошо. Мукаса отмечает, что они видели «дома богатых и бедных, как и у нас». Еще более интересно замечание Мукасы в связи с посещением тюрьмы: «Я подумал о том, что если бедный мужчина или женщина попадают сюда, то они должны быть довольны всем, что они здесь получают. Единственное, что им может не понравиться, так это называться заключенным». На фоне всего технического великолепия, показанного путешественникам из Уганды, да еще и при их политической ориентации они все же сумели разглядеть, что в Британии есть люди, для которых условия жизни в тюрьме лучше, чем на воле!
При всем доброжелательстве к англичанам у Каггвы и Мукасы проскальзывает и ирония: «Если вы соглашаетесь на все, что они просят вас делать, вы заболеете и умрете скоропостижно; их доброта утомляет прежде, чем вы успеваете это заметить, и вы становитесь подобны соломинке, подожженной с обоих концов и моментально сгорающей».
Или, скажем, почти гоголевское описание «двух очень умных дам, выучивших арабский», которые заставили наших путешественников посмеяться от души, сказав, что они хотели бы поехать в Уганду, но боятся львов-людоедов. Эти дамы, приходившиеся друг другу сестрами, как пишет Мукаса, «помогли ему понять, что нельзя иметь все сразу: они действительно очень умны, но все же боятся животных, которых не видели ни разу в жизни». И далее: «Они очень милы, и обе — вдовы, их мудрость и духовные радости заменяют им сейчас мужей».
И уж совсем радуется Мукаса, если может найти хоть что-нибудь, в чем баганда превосходят англичан. Так, он пишет о страхе англичан перед огнем, и подчеркивает: «Да, существует многое, чего не могут баганда, но огня баганда не боятся».
Но Каггва и его секретарь твердо верят, что «их внуки будут гораздо мудрее», и призывают в последних строках книги «ежедневно наставлять детей, чтобы они учились всему, чему можно, и, в свою очередь, учили своих детей»{51}.
Перед отъездом на родину правительство Великобритании попросило Каггву выбрать себе подарки. Он взял конторку для письма и ружье. Оба путешественника также накупили много вещей домашнего обихода. Но главное, что они вывезли из Англии, — это идеи о необходимости просвещения для своего народа, которое в сочетании с трудом поможет ему достигнуть прогресса. Эти идеи они выразили в книге, которую по праву можно считать плодом их совместного труда.
Эти идеи они проводили в жизнь в дальнейшем — каждый по-своему.