Новые друзья. «Прощайте, азиаты»
Новые друзья. «Прощайте, азиаты»
Второй год правления Амина был отмечен двумя событиями, получившими международный резонанс. Во-первых, разрыв отношений с Израилем и переориентация на союз с арабскими странами. Еще недавно, в 1971 году, Амин совершил в Израиль один из своих первых зарубежных визитов в качестве правителя Уганды. Его встречали министр иностранных дел и почетный караул из 72 человек, у трапа самолета была разостлана красная ковровая дорожка, его принимало все высшее руководство Израиля. А в начале 1972 года последовали яростные нападки Амина на израильскую политику в арабском мире, и к концу марта израильтян в стране не осталось. Правда, они успели вывезти часть дорогостоящего оборудования через кенийскую границу. Акция эта, покончившая с участием израильских военспецев в обучении угандийской армии и превратившая Амина в глазах мировой общественности в «борца против сионизма», ввела в заблуждение правительства многих стран. Тогда ведь в мире еще не знали, что за жестокий режим террора и убийств представляет собой его правление в Уганде. Вместо Израиля ближайшим другом стал ливийский лидер Муаммар Каддафи, которого диктатор посетил в феврале (на израильском самолете с израильским пилотом). Каддафи, заинтересованный в уменьшении влияния Израиля в Африке, пообещал Амину солидную помощь — материальную и военную.
Тогда же началась и насильственная исламизация Уганды. Эту страну, где мусульмане составляли не более 10 процентов населения, Амин объявил частью исламского мира. Мусульманам отдавалось предпочтение при назначении на государственные должности. Например, в кабинете министров в 1971 году было два мусульманина (включая самого Амина;, а в 1977 году уже 14 из 21. То же самое было и в армии и полиции — из 17 частей 15 командовали мусульмане. «Нефтяные деньги», которые Ливия, а затем и другие арабские страны отпускали «борцу с сионизмом» Амину, шли в значительной степени на его личные нужды. Новый дворец, бесчисленные автомобили, оборудованные мощными радиостанциями… И при этом Амин говорил: «Самый бедный человек в Уганде — Иди Амин. У меня ничего нет — и я ничего не хочу. Потому что иначе я не смог бы справляться со своими обязанностями президента».
Второй крупной акцией Амина было изгнание из Уганды «азиатов». 4 августа 1972 года при посещении одной из казарм на западе Уганды Амин заявил солдатам, что накануне ночью во сне бог внушил ему мысль изгнать из страны всех лиц азиатского происхождения, которые «доят экономику Уганды».
Азиатская община Уганды ведет свою историю от первых кули, которых британские власти ввозили туда еще в начале века. Затем «азиаты» получили определенные льготы в скупке и переработке угандийского хлопка. Постепенно община разрасталась, «азиатам» принадлежало большое количество мелких лавочек и крупных магазинов, промышленных предприятий. К 1972 году в Уганде насчитывалось около 50 тысяч «азиатов», причем только 20 тысяч из них имели угандийские паспорта, остальные имели двойное гражданство или считались подданными других стран, в основном Великобритании. Однако, как выяснилось, Амин не собирался делать различий между «азиатами» с разным гражданством. Было объявлено, что в течение 90 дней все они должны покинуть страну. Был установлен окончательный срок — 8 ноября. Банковские счета лиц азиатского происхождения арестовывались, а с собой им было разрешено взять только по сто долларов на человека. «Азиатов» охватила паника. Солдаты врывались к ним в дома и под предлогом «помощи в сборе вещей» учиняли грабежи. Разграблялся и багаж отъезжающих в аэропорту. Были случаи, когда «азиаты» для маскировки мазали лица черной ваксой, но это им не помогало — Амин объявил, что за такие дела будет строго спрошено. Как именно «строго спрашивали» люди Амина, в Уганде уже хорошо знали.
По радио передавали песню: «Прощайте, прощайте, азиаты, вы доили нашу экономику спишком долго. Вы доили корову, но не кормили ее». «Азиатов» запугивали, их девушек насиловали. Амин заявил, что те из «азиатов», что не уберутся к 8 ноября из Уганды, должны будут отправиться жить из городов в деревни, чтобы «смешаться с угандийцами и жить их жизнью». Неудивительно, что к 8 ноября 1972 года лишь очень немногие из них остались в Уганде. Беглецов принимали у себя несколько стран, и все же судьба многих из них, лишенных всяких средств к существованию, была трагичной. Любая другая страна оставалась для них чужбиной.
Зачем же Амину нужна была вся эта кутерьма? Откровенно расистская кампания, развернутая им, имела целью добыть средства, чтобы как-то расплатиться с армией за поддержку, главным образом с теми самыми унтер-офицерами, на которых он опирался. Ведь экономика страны была в плачевном состоянии, а расходы на армию росли.
Что же из всего этого получилось? Великобритания тут же приостановила выплату Уганде двухмиллионного займа, а США — десятимиллионного (соответственно в фунтах стерлингов и долларах). Это сразу же повлекло за собой новый этап «экономической войны» Амина — ведь так было представлено изгнание «азиатов». Были «национализированы» и предприятия, принадлежавшие англичанам.
Как же распоряжались изъятой у иностранцев собственностью? Сначала для этого были созданы министерские комитеты, затем Амин заявил, чтобы люди, работавшие в них, отправлялись по своим министерствам, а распределением захваченной собственности будут заниматься военные.
В результате львиная доля добычи досталась аминовским любимцам — унтерам и офицерам. Говорили, что одному, например, досталось около двадцати домов, другому — две дюжины тяжелых грузовиков или автомобилей. Не было никаких спи», ов, никакого учета. Собственность «азиатов» распределялась явочным порядком.
Самого Амина можно было видеть за рулем роскошного лимузина мультимиллионера Мадхвани. Он также взял себе шикарный дворец Мадхвани в Джиндже. Глава государства стал главой грабителей.
Доходило до анекдотических случаев: новые хозяева магазинов не знали, сколько стоят товары, и спрашивали покупателей: «А сколько вы платили за это раньше?» Или, например, за цену мужской сорочки принимался проставленный на ней размер воротничка… Они старались как можно больше утащить домой, не думая о расширении производства. Неудивительно, что все отнятое у «азиатов» практически пришло в запустение — фабрики, аптеки, школы, магазины и др. Исчезли товары первой необходимости. Одно время в Кампале не было соли, спичек, сахара. Это было серьезным ударом по экономике Уганды.
И тем не менее, как это ни удивительным может показаться, изгнание «азиатов» широко приветствовалось в Уганде. Их засилье в экономике страны еще с колониальных времен вызывало недовольство. Теперь же, в независимой Уганде, всякие разговоры о «паразитах с Востока» и об африканизации находили саму широкую поддержку в массах. Когда Амин бросил такой клич, он знал, что его поддержат. Экономические последствия такой «африканизации» стали видны далеко не сразу. Мои угандийские друзья неоднократно подчеркивали, что если бы Амин в своей деятельности как президент Уганды ограничился изгнанием «азиатов», то он навсегда бы остался для масс национальным героем.
Международный резонанс изгнания «азиатов» был достаточно велик. Например, осложнились взаимоотношения с Великобританией. Этот эпизод — один из примеров блефования Амина на международной арене. Англия поначалу приветствовала его переворот — именно туда летом 1971 года он нанес один из первых своих зарубежных визитов. Тогда его принимали и премьер-министр, и министр иностранных дел, и сама королева. На этот раз Амину было официально заявлено об ущербе британским предприятиям в Уганде в результате «экономической войны». Ущерб оценивался в сумму около 20 миллионов фунтов стерлингов. Тогда Амин сказал, что готов обсудить этот вопрос, если британская королева и британский премьер-министр Хит лично прибудут к нему в Кампалу. К тому же он заявил, что готов принять от королевы ее полномочия главы Британского содружества наций.