Особа омукамы в жизни Буньоро. День омукамы

Особа омукамы в жизни Буньоро. День омукамы

Следует сказать об особом положении омукамы Буньоро среди подданных. Вот что сообщает об этом известный британский миссионер Дж. Роскоу, современник Кабареги, проведший в Восточной Африке четверть века: «Его персона, пища, одежда, действия, все, что связано с ним, было священным, и он проводил свою жизнь в ежедневных представительских церемониях на благо своего народа и заботах об увеличении стад скота, которые составляли богатство его народа. Каждый его день был заполнен обязанностями, которые должны были выполняться так же регулярно, как восход и заход солнца. Специальные лица следили за этим. Особа короля была столь священна, что даже части его тела назывались словами, которые запрещалось употреблять в отношении обычных людей. Оружие и другие личные вещи омукамы, как у богов и героев античных легенд, имели особые названия, его ежедневные трапезы были церемониями, рассматривавшимися как жертвоприношения на благо народа. Король был всегда одет в одежды из лубяной материи и имел большой гардероб, состоявший почти исключительно из кусков луба шириной в 10 футов и длиной от 9 до 10 футов (соответственно 3 метра и 2,7–3 метра — А.Б.). Некоторые из них были белыми, другие окрашены черным, но обычный цвет был коричневый — от насыщенно-терракотового до желтоватого. Многие из них украшались геометрическим орнаментом черного цвета, но самыми ценными считались те, на которых орнамент был нанесен кровью любимых жен и принцесс, которые делали эту работу сами, используя собственную кровь, и сами выдумывали узоры… Король часто менял свои одежды в течение дня, надевая или один кусок луба, закрепленный на правом плече, или два, каждый из которых закреплялся на одном плече. Вокруг запястий и лодыжек он носил ожерелья из бисера, такое же ожерелье он носил вокруг шеи»^{16}.

Как же проходил день омукамы? Часть ночи он спал в хижине какой-нибудь из своих жен, а около двух часов ночи его будил паж и отводил в официальную спальню. С этого момента никто из дворцовой прислуги не должен был спать. С криком первых петухов специальная девушка (обязательно девственница, в обязанности которой входило спать в ногах господина) протирала омукаме большие пальцы ног куском луба, смоченным водой, и уходила. Из тронного зала наружу выносилось королевское копье, и пажи возвещали о пробуждении омукамы. Сойдя с ложа, он должен был наступить на спавшего на полу человека с очень черной кожей, чтобы «стряхнуть с себя темноту ночи». Затем следовала процедура омовения. В умывальное помещение пажи подавали вoду — горячую «мужскую» и холодную «женскую», одна из жен омукамы смешивала ее в нужной пропорции, и он умывался. После этого его одевали, и он следовал в тронный зал. Слуги приветствовали омукаму словами: «Великий правитель, ты лучше всех», а жены осведомлялись, как он спал. Придворные встречали его особым приветствием, употреблявшимся только до полудня.

В тронном зале проходила сложная церемония дойки священных коров омукамы, содержащихся при дворе. Во время дойки должна была соблюдаться абсолютная тишина. Парное молоко было частью завтрака омукамы. Для завтрака использовались особый табурет и набор сосудов и салфеток. После завтрака примерно до 11 часов омукама принимал cвоих подданных и выполнял функции третейского судьи.

Затем следовала церемония выпаса священных коров, причем в переходе по дворцовому комплексу омукаму сопровождали специальный паж с королевским обоюдоострым мечом, который паж носил на плече, покрытом леопардовой шкурой, а также хранители его другого ритуального оружия — лука, стрел и копья. Эта процедура символизировала заботу о скотоводах — привилегированном сословии Буньоро. После нее у омукамы было свободное время: он мог отправиться на охоту или прогулку, или навестить одну из своих жен.

Около четырех часов пополудня наступало время обеда омукамы. Он возвращался в тронный зал, переодетый в другие одежды, и по очереди ударял в девять священных барабанов. Тут же появлялся главный повар, поднося блюда из мяса особых священных коров и овощи. Повар кормил омукаму со специальной двухрожковой вилки, ибо омукама не должен был касаться мяса руками. Затем следовала дойка монарших коров и питье молока. Помимо этих официальных приемов пищи омукама мог есть в любое время «секретно» в особой постройке, где всегда его ждали горячие блюда.

После вечерней молочной трапезы наступало время развлечений — к омукаме приглашались певцы и танцоры; он угощал «артистов» пальмовым пивом, которое пили из специальных сосудов через соломинки. На этой церемонии присутствовали жены и сводные сестры омукамы, другие придворные. Часто вместо таких импровизированных концертов омукама решал государственные дела или делал обход караула. Для воина, заснувшего на посту, такая оплошность кончалась, как правило, плачевно: омукама протыкал ему голову копьем. Не спящему же охраннику полагалось схватить омукаму за ногу и не пускать. Тогда омукама говорил шепотом: «Отпусти меня». Но охранник не должен был этого делать, а, продолжая держать его за ногу, должен был спросить: «Кто ты такой, чтобы разгуливать здесь ночью?» И, только получив ответ, охранник мог отпустить омукаму.

Обходом караула обычно заканчивался день омукамы, и назавтра все повторялось снова.

Но Кабареге не было уготовано такой размеренной жизни. Новый мир, мир пароходов, пулеметов и колониальных амбиций, вторгался в его страну.

Что мог противопоставить Кабарега этому миру, с которым ему практически сразу же после воцарения, с 1872 года, пришлось воевать? В Буньоро, как и поначалу в Буганде, постоянной армии не существовало, ее заменяло ополчение. Разница состоит в том, что основным костяком воинства Буньоро были скотоводы-бахима. Каждый наместник территориальной единицы в случае необходимости ставил «под копье» все боеспособное население своей территории. Кабарега, как и Мутеса, понял важность создания постоянных военных отрядов, они были созданы и назывались абарусура. Это была как бы гвардия, которая во времена ее наибольшего роста составляла до 15 подразделений. Вооружение обычное — щиты и копья, кроме того, и в Буньоро постепенно проникло европейское огнестрельное оружие, но его было значительно меньше, чем в Буганде.