Московская конференция

Московская конференция

В летне-осенней кампании 1943 года советские вооруженные силы последовательно разгромили центральную и южную группировки немецко-фашистских войск и сорвали последнюю попытку врага осуществить большое летнее наступление. Стратегическая инициатива уже бесповоротно перешла в руки Красной Армии. Попытки немецкого командования перехватить ее оказались полностью сорванными.

Однако, несмотря на успехи, одержанные Красной Армией, враг, располагавший ресурсами почти всей Европы, был еще весьма силен и полон решимости взять реванш за поражения. Достижение окончательной победы над опасным противником требовало колоссального напряжения сил и ресурсов всего Советского государства. Поэтому задача сокращения сроков войны, мобилизации с этой целью усилий всех участников антигитлеровской коалиции продолжала занимать приоритетное место в советской внешней политике.

Наряду с этим победы вооруженных сил антигитлеровской коалиции, и в первую очередь Советского Союза, поставившие Германию и ее вассалов перед неминуемой катастрофой, выдвинули в повестку дня международных конференций и переговоров вопрос о послевоенном урегулировании. С целью разработки советской позиции по конкретным вопросам этого урегулирования в начале сентября 1943 года по решению Политбюро ЦК ВКП (б) были созданы Комиссия по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства, возглавляемая М.М. Литвиновым, и Комиссия по вопросам перемирия во главе с К.Е. Ворошиловым[387]. Программа Советского правительства, относящаяся к послевоенному устройству мира в целом, была изложена в докладе И.В. Сталина о 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Эта программа предусматривала: освобождение народов Европы от фашистских захватчиков и оказание им содействия в воссоздании своих национальных государств; предоставление освобожденным народам полного права и свободы самим решать вопрос об их государственном устройстве; суровое наказание виновников войны; создание необходимых условий для предотвращения возможности новой агрессии со стороны Германии; обеспечение длительного экономического, политического и культурного сотрудничества народов Европы[388]. В своей практической деятельности советская дипломатия исходила из указанной программы.

Важнейшие вопросы, касающиеся сокращения сроков войны и послевоенного устройства мира, были обсуждены в конце 1943 года на ряде международных конференций. Среди них – первая в годы войны встреча министров иностранных дел Советского Союза, Соединенных Штатов и Англии, состоявшаяся с 19 по 30 октября 1943 г. в Москве. Конференция имела широкую повестку дня из 17 пунктов, включавшую все вопросы, предложенные для обсуждения делегациями СССР, США и Англии.

Работа конференции проходила весьма интенсивно: за время конференции было проведено 12 пленарных заседаний, параллельно с которыми работали различные редакционные группы, проходили консультации экспертов. Состоялся также и ряд двусторонних встреч делегаций, в том числе с участием главы Советского правительства. Делегации СССР, США и Англии внесли на рассмотрение конференции значительное количество документов.

В результате обсуждения широкого круга вопросов на конференции по одним из них были приняты решения, по другим – согласованы основные принципы, с тем чтобы дальнейшее изучение их проходило по дипломатическим каналам или же в специально созданных на конференции для этого органах, по третьим – состоялся лишь обмен мнениями.

Главной целью Советского правительства на конференции являлось принятие таких совместных решений, которые были бы направлены на скорейшее завершение войны и дальнейшее укрепление межсоюзнического сотрудничества. Советский Союз предложил рассмотреть на конференции в качестве отдельного пункта повестки дня мероприятия по сокращению сроков войны против Германии и ее союзников в Европе. В первый же день ее работы глава советской делегации В.М. Молотов передал другим участникам конференции конкретные предложения Советского Союза на этот счет. В них, в частности, предполагалось в первую очередь «осуществить такие безотлагательные мероприятия со стороны правительств Великобритании и США еще в 1943 году, которые обеспечат вторжение англо-американских армий в Северную Францию и которые, наряду с мощными ударами советских войск по основным силам германской армии на советско-германском фронте, должны коренным образом подорвать военно-стратегическое положение Германии и привести к решительному сокращению сроков войны»[389]. На конференции четко был поставлен вопрос: остается ли в силе обещание Черчилля и Рузвельта, данное ими в июне 1943 года об открытии второго фронта весной 1944 года. Для ответа на советский запрос глава английской делегации А. Иден получил специальную инструкцию Черчилля, в которой последний всячески уклонялся от прямого ответа, вновь подчеркивая в преувеличенном виде трудности на пути высадки в Западной Франции.

Английский премьер поручил министру иностранных дел информировать главу Советского правительства о сложностях, с которыми приходится сталкиваться англо-американским войскам в Италии и которые могут повлиять на вопрос о дате форсирования Ла-Манша. Исполняя поручение Черчилля, Иден посетил Сталина и ознакомил последнего с содержанием послания английского премьера. В ответ на заверения Идена в том, что «премьер-министр хочет сделать все, что в его силах, для борьбы против немцев», Сталин заметил, что он в этом не сомневается. Однако, продолжал Сталин, «премьер-министр хочет, чтобы ему доставались более легкие дела, а нам, русским, – более трудные. Это можно было сделать один раз, два раза, но нельзя этого делать все время»[390].

В конце конференции на имя Идена поступило еще одно послание – на этот раз от генерала Г. Александера из Италии с предупреждением о том, что неудачи союзников там, вероятно, приведут к задержке высадки войск через Ла-Манш. 27 октября Иден поспешил сообщить эту неприятную новость Сталину.

Выступившие на одном из заседаний конференции, генералы Исмей (Англия) и Дин (США) информировали советскую сторону о решениях, принятых на конференции в Квебеке, и о проводимых в Англии и США в соответствии с этими решениями мероприятиях по подготовке высадки в Западной Франции. Оба военных представителя обусловливали успешное осуществление этой операции различными военными, метеорологическими и другими факторами. Ни американская, ни английская делегации так и не назвали точной даты начала операции по форсированию Ла-Манша. «Советы приняли к сведению наши разъяснения о военных планах, – докладывал с конференции посол США А. Гарриман в Вашингтон, – однако в целом прочные отношения между нами в значительной мере зависят от их удовлетворенности нашими будущими военными операциями. Невозможно переоценить то значение, которое они придают стратегически открытию так называемого второго фронта будущей весной. Я полагаю, что приглашение на следующую (англо-американскую. – В.И.) военную конференцию является существенным для того, чтобы семена, посеянные на этой конференции, дали всходы. Ясно, что они никогда не будут мириться с положением, когда им будет предложено уже готовое англо-американское решение…»[391].

Из обсуждения вопроса о дальнейших военных операциях стало ясно, что, несмотря на заверения Черчилля и Рузвельта, возможность новой отсрочки открытия второго фронта была не исключена. Советское правительство решило вернуться к вопросу о сокращении сроков войны во время намечавшейся встречи глав правительств трех держав. На московской конференции 1 ноября 1943 г. был подписан особо секретный протокол, в котором, в частности, было зафиксировано, что Советское правительство принимает к сведению заявление Идена и Хэлла, а также заявления генералов Исмея и Дина, «и выражает надежду, что изложенный в этих заявлениях план вторжения англо-американских войск в Северную Францию весной 1944 года будет осуществлен в срок»[392].

Так закончилось обсуждение вопроса об открытии второго фронта в Европе. Хотя представители Англии и США так и не дали твердого и точного обязательства по этому пункту повестки дня, они согласились включить в заключительное коммюнике конференции заявление о том, что три правительства признают своей «первейшей целью ускорение конца войны»[393].

Предложение Советского Союза о сокращении сроков войны помимо вопроса о втором фронте содержало еще два пункта: о вступлении Турции в войну на стороне антигитлеровской коалиции и о предоставлении союзникам авиационных баз в Швеции для проведения военных операций против Германии.

Выступая на одном из заседаний конференции, глава советской делегации подчеркнул: «Все, что помогает главному вопросу – о сокращении сроков войны, полезно нашему общему делу». Поэтому Советское правительство предлагало потребовать от имени трех держав, чтобы Турция «немедленно вступила в войну и оказала помощь общему делу»[394]. В этом же плане Советское правительство рассматривало и возможность получения военных баз в Швеции.

Однако делегации Англии и США не проявили интереса к советским предложениям, долго отмалчивались по ним, ссылаясь на отсутствие инструкции, и в конце концов уклонились от принятия каких-либо определенных решений по этим предложениям.

Внимание правительств Англии и США было сосредоточено не на вопросе о сокращении сроков войны, а на рассмотрении предложенных ими мер, которые обеспечили бы за западными государствами максимальные плоды победы над фашистским блоком. Для Лондона и Вашингтона становилось все более очевидным, что недалек тот день, когда Красная Армия, изгнав оккупантов со своей территории, приступит к освобождению стран Европы. Приближение советских войск к государственной границе СССР решительно меняло военно-политическую и стратегическую расстановку сил на международной политической арене. Вот почему стремление побыстрее поставить свою ногу в двери, ведущие в соседние с Советским Союзом страны, сквозило во многих предложениях как английской, так и американской делегации. Не случайно, что многие вопросы, внесенные на рассмотрение московской конференции английской делегацией, касались именно положения и политики в отношении соседних с СССР стран. Вот некоторые из них: «Отношения между СССР и Польшей и политика в отношении Польши вообще»; «Будущее Польши, Дунайских и Балканских стран, включая вопрос конфедераций»; «Политика в отношении территорий союзных стран, освобождаемых в результате наступления вооруженных сил союзников»; «Вопрос о соглашениях между главными и малыми союзниками по послевоенным вопросам», то есть о заключении советско-чехословацкого союзного договора и др.[395]

Ставя эти вопросы, правительство Англии и, как правило, солидаризовавшееся с ним американское правительство руководствовались отнюдь не интересами улучшения отношений между Советским Союзом и его соседями, а заботились прежде всего о том, чтобы обеспечить приход к власти в странах, которые будут освобождаться Красной Армией, различных прозападных политических деятелей и группировок. В беседе с тогдашним польским послом в США Цехановским глава американской делегации К. Хэлл заявил как-то после московской конференции, что он считал одной из главных своих задач на конференции восстановление отношений между СССР и прозападным эмигрантским правительством[396]. Этого же настойчиво добивался в ходе конференции и А. Иден.

Особую активность английская делегация проявляла в продвижении различных вынашивавшихся в Лондоне планов создания федеративных объединений малых европейских государств Центральной и Юго-Восточной Европы. Выступая на одном из заседаний конференции, Иден заявил: «Мы должны обеспечить, чтобы группировки или объединения малых государств, которые могут возникнуть, получили поддержку со стороны всех великих держав»[397].

Из представленного англичанами документа и из всего хода рассуждений английского министра вырисовывалось намерение создать на востоке Европы объединение малых государств, которые следовали бы в фарватере политики Запада.

Еще откровеннее стремление Лондона вмешаться в отношения между Советским Союзом и его соседями проявилось в вопросе о советско-чехословацком договоре, который рассматривался в связи с предложенным Англией специальным пунктом повестки дня.

Дело в том, что летом 1943 года английское правительство возразило против поездки тогдашнего президента Чехословацкой Республики Бенеша в Москву с целью, заключения советско-чехословацкого договора о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве якобы на основании достигнутой в Лондоне во время англо-советских переговоров 1942 года соответствующей договоренности. Позиция англичан была настолько неубедительной, что она не получила поддержки даже американцев.

В этом же плане следует рассматривать и попытки английского правительства вмешаться в характер советско-югославских отношений. На конференции Иден настойчиво рекомендовал Советскому правительству установить контакт и сотрудничество с войсками генерала Михайловича, скомпрометированного сотрудничеством с фашистскими оккупантами.

Советское правительство решительно отклонило попытки создания вокруг Советского Союза антисоветского «санитарного кордона» и препятствий для налаживания дружественных, добрососедских отношений со странами Восточной Европы. Так, на одном из заседаний конференции глава советской делегации подчеркнул, что вопрос о взаимоотношениях между Польшей и СССР – двумя государствами соседями – прежде всего касается самих этих государств и должен быть разрешен ими самими[398]. Таким же образом было отклонено намерение Лондона вмешаться в советско-чехословацкие отношения. Советская делегация указала на то, что никакой договоренности между правительствами Англии и СССР относительно невозможности заключения договора между СССР или Англией, с одной стороны, с каким-либо другим малым государством – с другой, не имелось.

«Советское правительство, – говорилось в заявлении, зачитанном главой советской делегации, – … считает правом обоих государств, как Советского Союза, так и Соединенного Королевства, в целях сохранения мира и сопротивления агрессии, заключать соглашения по послевоенным вопросам с пограничными союзными государствами, не ставя это в зависимость от консультации и согласования между ними, поскольку такого рода соглашения касаются вопросов непосредственной безопасности их границ и соответствующих пограничных с ними государств, как, например, СССР и Чехословакии»[399]. Вскоре, 12 декабря 1943 г. в Москве был подписан советско-чехословацкий договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве.

По вопросу создания конфедераций в Европе советская делегация сделала специальное заявление, в котором подчеркнула, что, по мнению Советского правительства, освобождение малых стран и восстановление их независимости и суверенитета являются одной из важнейших задач послевоенного устройства в Европе. В заявлении отмечалось, что «такой важный шаг, как федерирование с другими государствами, и возможный отказ от части своего суверенитета допустимы лишь в порядке свободного, спокойного и хорошо продуманного волеизъявления народа». Советская делегация заявила об опасности преждевременного, искусственного прикрепления малых стран к теоретически запланированным группировкам. Она указала, что попытки федерирования правительств, не выражавших действительной воли своих народов, означала бы навязывание решений, не соответствующих желаниям и постоянным стремлениям народов. Кроме того, в заявлении подчеркивалось, что «некоторые проекты федераций напоминают советскому народу политику санитарного кордона, направленную, как известно, против Советского Союза и воспринимаемую поэтому советским народом отрицательно»[400]. По этим соображениям Советское правительство считало преждевременным намечать и искусственно поощрять объединения каких-либо государств в форме федерации и т. п.

Советское правительство высказалось также решительно против раздела Европы на отдельные сферы влияния. «Что касается Советского Союза, – заявил на конференции глава советской делегации, – то я могу поручиться, что мы не давали никакого повода предполагать, будто он выступает за разделение Европы на отдельные зоны влияния»[401]. Когда же советский представитель поставил вопрос, не распространить ли идею об отказе от сфер влияния на весь мир, английская делегация предпочла быстро прекратить обсуждение предложенного ею же самой пункта повестки дня. Никакого решения на конференции по вопросу о конфедерациях, да и по другим вопросам, имевшим своей целью вмешаться в отношения между Советским Союзом и его соседями, принято не было. А. Гарриман писал по этому поводу в Вашингтон, что русские «преисполнены решимости добиваться того, чтобы в Восточной Европе не было ничего похожего на старую концепцию «санитарного кордона». Молотов говорил мне, что отношения, которые они ожидают установить с соседними странами, не препятствуют установлению также дружественных отношений с Англией и нами»[402].

Вместе с тем, когда речь заходила о положении в странах Западной Европы, освобождение которых было начато англо-американскими войсками или в которых предполагалась высадка этих войск, то здесь позиция делегаций Англии и США была совершенно иной. Тут они всячески стремились обеспечить такое положение, которое позволило бы Англии и США полностью командовать в этих странах, осуществляя там сепаратную политику по своему собственному усмотрению. Взять, например, положение в Италии, рассматривавшееся на конференции в соответствии с ее повесткой дня.

К моменту конференции значительная часть итальянской территории была очищена от фашистских войск. На освобожденной же части страны американские и английские власти продолжали проводить сепаратную политику, носившую антидемократический характер. Действия англо-американских оккупационных властей в Италии с первых же дней их создания подвергались критике как со стороны демократических кругов Италии, так и со стороны мировой общественности. В этой связи советская делегация выразила пожелание получить всестороннюю информацию о выполнении соглашения о перемирии с Италией и представила конкретные предложения в отношении Италии, направленные на ликвидацию остатков фашизма в стране и ее демократизацию. Англичане и американцы, как и накануне конференции, пытались представить положение в Италии в розовом свете. Однако в результате настойчивости советской делегации ее предложения вошли в подписанную на московской конференции «Декларацию об Италии»[403]. Принятие этого важного документа, а также создание Консультативного совета по вопросам Италии, состоявшего из представителей Англии, США, СССР и Французского комитета национального освобождения с последующим включением в него представителей Греции и Югославии, явилось положительным фактором. Действия американских и английских властей на освобожденной от германских войск части территории Италии были несколько ограничены.

Или взять другой вопрос – о положении во Франции, который также рассматривался на конференции. Английская делегация внесла на конференции документ под названием «Основная схема управления освобожденной Францией». Согласно этой схеме верховная власть в освобожденной Франции должна была принадлежать главнокомандующему союзными войсками; что же касается гражданской администрации, то она осуществлялась бы французскими гражданами, но под контролем союзного главнокомандующего и только в ограниченных объемах. При решении гражданских дел главнокомандующий должен был консультироваться с французской военной миссией, находящейся при его штабе. Таким образом, Французский комитет национального освобождения фактически этой схемой устранялся от управления освобожденной Францией, а на ее территории предусматривалось создание оккупационного режима. Предложение английских представителей было одобрено американской стороной.

Сам Французский комитет национального освобождения не был ознакомлен с английским проектом, и поскольку Иден добивался одобрения этого документа московской конференцией, то становилось очевидным его стремление получить согласие Советского Союза на право безграничной власти англо-американских органов на территории Франции. Советское правительство с этим предложением не могло, разумеется, согласиться, в результате чего «основная схема» не была одобрена конференцией.

Этот документ по решению конференции был передан на рассмотрение созданной Европейской консультативной комиссии.

Позиция правительства США на московской конференции мало чем отличалась от позиции английского правительства. Как правило, американцы поддерживали предложения и соображения, высказываемые англичанами. Вместе с тем между позициями США и Англии проглядывались и некоторые различия. Если интересы Англии были сконцентрированы главным образом на европейских проблемах, то США выдвигали на первое место вопросы, имеющие отношение к установлению послевоенного порядка в мире в целом. Вашингтон стремился прежде всего добиться полного устранения своего потенциально наиболее опасного империалистического противника – Германии. Кроме того, американцы предложили принять на конференции решения по широкому кругу экономических проблем (продовольствие, сельское хозяйство, транспорт, средства связи, финансы, торговля и др.) периода послевоенной реконструкции, которые позволили бы американским монополиям, разбогатевшим в годы войны, распространить свои щупальца на весь земной шар.

Правда, на конференции американская делегация была несколько пассивнее своих английских коллег. Частично это объяснялось тем, что делегацию США возглавлял государственный секретарь К. Хэлл, который впервые принимал непосредственное участие в обсуждении проблем трехсторонних отношений и на котором, видимо, еще лежал груз изоляционизма. Он порой уходил на конференции от высказывания точки зрения по некоторым европейским вопросам, считал их делом, которое должно быть урегулировано между Англией и СССР, очень часто ссылался на отсутствие позиции, не раз предлагал сократить время обсуждения тех или иных вопросов и т. д. На практике все важные переговоры на конференции проходили между главами советской и английской делегаций. Кордел Хэлл, как сообщал в Лондон английский посол в Москве Кларк Кэрр, «выглядел и передвигался как великолепный старый орел» и «его вводили… со всем должным уважением в существо решений, которые принимались» его двумя коллегами. Это была, пожалуй, последняя важная международная встреча, на которой не американцы, а англичане выступали от имени Запада в переговорах с Советским Союзом[404].

Наиболее существенные предложения, внесенные американцами, касались германской проблемы и декларации четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности. 23 октября 1943 г. Хэлл представил конференции подробно разработанное предложение об обращении с Германией. Оно состояло из трех частей. Первая – включала основные принципы безоговорочной капитуляции Германии, во второй речь шла об обращении с Германией в течение периода перемирия и, наконец, в третьей излагались основы будущего политического статуса Германии. Американское правительство предложило провести децентрализацию германской политической структуры и поощрять направленные на это различные движения внутри самой Германии, в частности движения «в пользу уменьшения прусского влияния на рейх».

Иден выступил на конференции с одобрением американского предложения, изложив на заседании 25 октября план британского правительства относительно будущего Германии. «Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, – сказал Иден, – в частности мы хотели бы отделения Пруссии от остальной части Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять те сепаратистские движения в Германии, которые могут найти свое развитие после войны. Конечно, сейчас трудно определить, какими возможностями мы будем располагать для осуществления этих целей, и можно ли будет их добиться путем применения силы»[405].

Что касается позиции Советского Союза по вопросу о будущем Германии, то, выступая на одном из заседаний конференции, глава советской делегации подчеркнул, что СССР занимает в этом вопросе особое положение. «Поскольку германские войска все еще находятся на значительной части территории Советского Союза, – заявил он, – мы особенно чувствуем потребность в том, чтобы как можно скорее сокрушить гитлеровскую армию и выбросить ее с нашей территории»[406]. Поэтому Советское правительство считало нецелесообразным в данный момент выступать с какими-либо заявлениями, которые могли бы привести к ужесточению германского сопротивления. Кроме того, как заявил Молотов, Советское правительство еще не пришло к какому-либо определенному мнению по вопросу о будущем Германии и продолжает его тщательно изучать. А. Гарриман докладывал в Вашингтон, что, по его мнению.

«подход русских к Германии, как выяснилось на конференции, в основном является удовлетворительным. Разумеется, несомненно то, что они склонны добиться полного уничтожения Гитлера и нацизма. Они готовы заниматься Германией на основе трехсторонней ответственности…»[407]. Видимо, под влиянием высказанных советской делегацией соображений участник конференции, американец Ф. Мозли констатировал наличие сомнений относительно выгод расчленения; на конференции была выражена «возрастающая склонность держать этот вопрос открытым»[408].

Центральной темой московской конференции было укрепление сотрудничества между главными государствами антигитлеровской коалиции. Особенна подчеркивали необходимость расширения и совершенствования сотрудничества представители Советского Союза. Так, на одном из заседаний глава советской делегации, касаясь этой темы, заявил: «Мы располагаем опытом сотрудничества, имеющим величайшее значение, – опытом совместной борьбы против общего врага. Наши народы и наши государства и правительства заинтересованы в том, чтобы уже теперь принимать такие меры, которые предупредили бы агрессию и нарушение мира в будущем, после этой тягчайшей войны»[409]. Главным условием укрепления сотрудничества между тремя великими державами Советское правительство считало честное, добросовестное выполнение союзнических обязательств. Так, в беседе главы Советского правительства с министром иностранных дел Англии 21 октября 1943 г. был затронут вопрос об англо-американских поставках Советскому Союзу и имёвшей по этому поводу место переписке между Сталиным и Черчиллем. Ссылаясь на эту переписку, Сталин сказал: «Мы поняли это так, что англичане считают себя свободными от своих обязательств, которые они взяли по договору с нами, а отправку транспортов считают подарком нам или милостью. Это непереваримо для нас. Мы не хотим ни подарков, ни милости, но мы просто просим выполнить по мере возможности свои обязательства»[410]. При постановке вопроса о сокращении сроков войны Советский Союз также добивался того, чтобы союзники – США и Англия – выполнили те обязательства, которые они взяли перед Советским Союзом в различных соглашениях и договоренностях.

Несколькими днями спустя, в очередной встрече со Сталиным, когда английский министр иностранных дел назвал англичан «маленьким мальчиком», а СССР и США – «двумя большими мальчиками», глава Советского правительства на это заметил, что такое определение является неправильным выражением. «В этой войне, – говорил он, – нет ни маленьких, ни больших. Все делают свое дело. Мы не развили бы такого наступления, если бы немцам не угрожало бы вторжение на Западе. Уже один страх вторжения, один призрак вторжения не позволяет Гитлеру значительно усиливать свои войска на нашем фронте. На Западе немцев удерживает только призрак. На нашу же долю выпало более трудное дело»[411].

Принятие ряда важных решений конференцией отражало готовность участников московской конференции продолжать политику сотрудничества. К их числу относится прежде всего Декларация четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности, заложившая фундамент создания Организации Объединенных Наций[412].

Поскольку речь шла о принятии документа, имевшего значение для всех государств антигитлеровской коалиции, было признано необходимым пригласить представителя Китая подписать принятую декларацию. В ней указывалось, что после окончания войны усилия союзников будут направлены к достижению мира и безопасности, что в ближайшее время будет создана международная организация по обеспечению мира и безопасности и что в послевоенной политике державы не будут применять военных средств в решении спорных вопросов без взаимной консультации. В этой декларации правительства четырех держав торжественно провозглашали, что они будут совещаться и сотрудничать друг с другом и с другими членами Объединенных Наций в целях достижения осуществимого всеобщего соглашения в отношении регулирования вооружений в послевоенный период.

В этом первом совместном заявлении великих держав о необходимости создания международной организации по сохранению мира и безопасности народов нашли свое отражение большие изменения в международной обстановке, происшедшие с начала второй мировой войны. Исторические победы советских вооруженных сил, одержанные в 1942-1943 годах, и возросший международный авторитет СССР привели к тому, что планы создания англо-американских полицейских сил в послевоенный период, вынашивавшиеся Вашингтоном и Лондоном в начале войны, оказались бесперспективными. В предложенной четырьмя державами широкой системе международного сотрудничества и безопасности активное участие должны были принять все миролюбивые государства, большие и малые – принцип, неизменно отстаивавшийся Советским государством с первых же дней его существования.

Советская делегация на конференции внесла важный вклад в решение проблемы создания международной организации безопасности, предложив образовать в Вашингтоне, Лондоне или Москве комиссию в составе представителей трех держав, а через некоторое время на определенной стадии работы и представителей других Объединенных Наций, для предварительной совместной разработки вопросов, связанных с учреждением всеобщей международной организации.

Московская конференция рассматривала также и другие вопросы, в частности об общей линии поведения в случае попыток мирного зондажа со стороны вражеских государств. При обсуждении этого вопроса глава делегации СССР заявил, что Советское правительство категорически возражает против того, чтобы вести с союзниками гитлеровской Германии какие-либо переговоры о половинчатых мерах. «Мы считали и считаем, что переговоры могут быть только о капитуляции, – заявил советский представитель. – Всякого рода другие переговоры – это нестоящие переговоры, они даже могут помешать решению главного вопроса. Во время теперешней войны переговоры могут идти не о перемирии, а только о капитуляции, о сдаче»[413]

Согласно принятому на московской конференции решению, три правительства обязывались «немедленно информировать друг друга о всякого рода пробных предложениях мира», а также проводить консультации друг с другом для согласования действий в отношении подобных предложений[414].

Важно отметить также, что правительства великих держав антигитлеровской коалиции впервые в ходе войны совместно подтвердили формулу безоговорочной капитуляции фашистских государств как единственное условие прекращения войны. В упомянутой декларации по вопросу о всеобщей безопасности правительства антигитлеровской коалиции заявили о своей решимости «продолжать военные действия против тех держав оси, с которыми они соответственно находятся в состоянии войны, пока эти державы не сложат своего оружия на основе безоговорочной капитуляции»[415]. Министры иностранных дел приняли специальную декларацию об Австрии, в которой захват Германией Австрии в 1938 году объявлялся недействительным.

В целях согласования своей политики по важнейшим вопросам послевоенного устройства мира, и в частности по вопросам, связанным с выходом из фашистской коалиции отдельных ее членов, на московской конференции было решено создать две международные комиссии – Европейскую консультативную комиссию (ЕКК) и Консультативный совет по вопросам Италии. На одну из них – Европейскую консультативную комиссию – возлагалась задача «изучать европейские вопросы, связанные с окончанием военных действий, которые три правительства признают целесообразным ей передать, и давать трем правительствам по ним объединенные советы». «Правительства трех держав выражают пожелание, – говорилось в решении московской конференции, – чтобы комиссия в качестве одной из первых своих задач как можно скорее выработала детальные рекомендации по поводу условий капитуляции, которые должны быть предъявлены каждому из европейских государств, с которым любая из трех держав находится в состоянии войны, а также по поводу механизма, необходимого для обеспечения выполнения этих условий»[416].

Наряду с созданными на московской конференции органами союзников министры иностранных дел СССР, США и Англии в целях постоянного сотрудничества по различным политическим вопросам предусмотрели специальную дипломатическую процедуру трехсторонних консультаций. Иден рассказал об этой процедуре следующее: «Мы положили на конференции начало тому, что я считаю в известной мере новшеством в дипломатической практике…, – мы согласились с тем, что могут возникнуть проблемы, которые мы захотели бы поставить на рассмотрение в одной из столиц, где министр иностранных дел данного государства и два посла могли бы встретиться, обсудить проблему и выработать соответствующие рекомендации. Иногда это может происходить в Лондоне, иногда в Вашингтоне, иногда в Москве. Каждая такая встреча будет иметь характер трехсторонней конференции ad hoc…»[417].

Таким образом, московская конференция министров иностранных дел не только создала новые органы международного сотрудничества, такие как Европейская консультативная комиссия и Консультативный совет по Италии, но и предусмотрела новую дипломатическую процедуру с целью обеспечения тесного сотрудничества государств антигитлеровской коалиции по вопросам, связанным с организацией послевоенного мира.

По окончании конференции главы трех делегаций подписали заключительные документы конференции: особо секретный протокол, посвященный внесенному Советским Союзом предложению о сокращении сроков войны, и секретный протокол, в котором были зафиксированы решения по всем остальным пунктам повестки дня. За подписями глав трех держав была принята декларация «Об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства».

Решения московской конференции были с большим одобрением встречены в Советском Союзе, Англии, США и в других странах. В передовой статье газеты «Правда» 2 ноября 1943 г., озаглавленной «Важный вклад в общее дело союзников», говорилось: «Важной стороной всей Московской конференции является то, что она впервые дала возможность прийти к общим существенным решениям трем ведущим союзным государствам. Конференция стояла перед сложной и трудной задачей дальнейшего укрепления англо-советско-американского сотрудничества, которое лежит в основе великой борьбы народов против гитлеровской тирании и которое должно заложить фундамент для широкого и прочного объединения миролюбивых стран в послевоенный период». В статье отмечалось, что конференция добилась успеха в решении важных и неотложных вопросов ведения войны и вместе с тем выработала общие принципы для подготовки послевоенного сотрудничества больших и малых государств, заинтересованных в обеспечении национальной безопасности и всеобщего мира[418].

Высокая оценка работы московской конференции давалась и в США, и в Англии. «Результаты московской конференции, – отмечала газета «Нью-Йорк тайме» 2 ноября 1943 г., – превзошли самые оптимистические ожидания и должны приветствоваться как крупная победа Объединенных Наций».